из личных наблюдений

̶Т̶о̶й̶,̶ ̶К̶т̶о̶ ̶З̶н̶а̶е̶т̶ ̶В̶с̶ё̶ ̶

̶П̶е̶р̶в̶о̶к̶р̶о̶в̶н̶о̶й̶

Лоретто Иш-Чель

༄༄༄

Когда-то давным-давно у Первокровной было всё: дом с видом на холм, над которыми после грозы неизменна сияла вездесущая радуга. Семья: терпеливая мама с тугими косами и папа, сурово сдвигающий тяжёлые брови, когда споришь с ним. Весёлый, смешливый брат, две заботливые сестры. Даже первая любовь была! А ещё чудесные самодельные книги, огород и мечты... и звали тогда Первокровную — Лоло.

Ло.

Лоретто Аль'па — второе имя в честь бога, который покровительствовал семьям, разводившим альпак. Таких вот дружелюбных, застенчивых, но умных животных, немного похожих на плюшевые игрушки, чья мягкая, тёплая шерсть годилась для одежды, пледов и ковриков, и отлично продавалась на рынке.

Но всё это сейчас неважно, Еля, знаешь, почему? Потому что Лоло всего этого было мало. Потому что Лоло назвали «лавровой рощей» не просто так, а те мореплаватели, что привезли это имя из своих далёких земель, из-за океана, и частенько наведывались в наши края, рассказывали много всего интересного. Лоло хотелось всё знать. Всё уметь. Всё увидеть своими глазами и услышать своими ушами. Мореплаватели были добры, талантливы и свободны — о чём ещё можно желать! В те времена Лоло нравилось своё имя, нравились чужеземцы, нравилось учиться у них...

Только вот представь день, когда Лоло в очередной раз ждёт заморских гостей, что должны приплыть на своих очаровательных кораблях, похожих на птиц, и привести новые сказки... А они приносят ружьё. Меч. И смерть.

Оказывается, мореплаватели вовсе не добродушны. Оказывается, люди улыбаются и дарят тебе свои имена лишь для того, чтобы выведать твои слабости, а потом поработить!

Ты смотришь на меня Еля с изумлённым испугом, с надеждой, с доверием в своих невинных голубых глазах и не понимаешь, почему я стою на коленях? Почему я позволяю тебе надеть на меня ошейник, а Кайлу ударить меня? Да потому что мне интересно, как далеко вы, Монтехо, готовы зайти на сей раз. Что отнимите у меня, если у меня уже ничего не осталось?

Говорят, человеческая душа — потёмки. Шепчут, что одна душа слишком мала для целого мира, а оттого не может вместить все эмоции и переживания разом, и в жизни ей вечно приходится чем-то жертвовать: улыбка за слёзы, любовь за ненависть, жизнь за смерть... а испытать человеческая душа хочет всё! Даже самое болезненное и страшное. Увы, что поделаешь — любопытство сильнее нас.

Нет, конечно, Монтехо в тот день убили не всех, так что смерть мне пока не довелось испытать. Оставили немощных стариков в расчёте вызнать у них мистерии магии (как жаль, старики отказались — предпочли использовать эту магию, чтобы себя умертвить и унести свои знания на тот свет), ну и детей, которых можно воспитать под себя. Всех до шестнадцати, но твоя пташка Лоло, Еля, знаешь ли, была тогда узкоплечим, тощим юнцом и в свои восемнадцать сошла за шестнадцатилетнего, очевидно.

Значит ли всё это, что я и впрямь в каком-то смысле старейшина? Самая древняя шаманская душа, что уцелела в тот день? Последняя из первых? Первая из последних?

Легенда, которую прозвали Первокровной.

Госпожа Радуга. Защитница тайных знаний.

Современная богиня Иш-Чель.

Из всей нашей деревни тогда осталась горстка детей, а из моей семьи лишь я и четырёхлетняя Марисела — не твоя императрица, а её ныне забытая пра-пра... бабушка, которая (как наша императрица слепо верит) навещала её в детстве. Но бабушки нет в живых уже сотни лет, навещаю лишь я. Это я наблюдаю из тени. Я знаю все секреты Тихона, страхи императрицы и все те тайны, которые современные шаманы позабыли.

Я жду своего часа, чтобы отомстить вам, Монтехо. Мне не нужен трон, не нужна власть. Мне нужен ты, Елисей. С самого начала лишь ты. И пока ты думаешь, что я в вашем рабстве, на самом деле — мой влюблённый раб ты.

Не путай покорность со слабостью, а победу со свободой. Бывают времена, когда приходится согласиться и подыграть, чтобы добиться желаемого; времена, когда спеша, ты можешь ненароком убить милосердно...

Тебе уже следовало это уяснить, Еля.

Убийство — плохая месть.

А вот пустая, невыносимая жизнь, влача которую знаешь, что влюбился в того, кто тебя ненавидит... О, она расквитается за меня куда лучше.

Твоя любовь, Монтехо, — моя месть.