Я ощущаю, как пустота медленно
убивает во мне человека,
умеющего что-либо
чувствовать.

Мия

Это утро, как и все предыдущие, выдалось пасмурным. И я сейчас не о погоде. Разговор с Эдвардом прошлой ночью не давал мне покоя, из-за чего сна не было ни в одном глазу. Я думала. В последнее время я слишком много думаю. Третья подряд бессонная ночь, которую я провела за раздумьями, казалось, высосала из меня все силы и желание что-либо делать. Кто я? Что из себя представляю? Какая от меня польза? Все эти вопросы имели один разумный ответ: я бесполезна. Это чувство неважности, чувство, что в тебе нет нужды, убивает меня. Медленно и мучительно. Чёртовых два года я пытаюсь найти то, что всё ещё является моим якорем. То, что заставляет меня существовать.

Медленно поднявшись с постели, я подошла к окну, чтобы закрыть шторы и спрятаться от столь ненавистной мне звезды, которая так и норовит осветить эту комнату. Брат всегда называл меня сияющим солнцем. Какая глупость, разве солнце может не сиять? Говорил, что я дарила людям свет и гору положительных эмоций.

Может, я действительно сияла. Может, я действительно дарила. Но всё это в прошлом, я чувствую, как что-то внутри меня гаснет, и я не в силах этому помешать. Я бесполезна. Моя жизнь бессмысленна. Это точка невозврата. Я готова сдаться.

— Ты уже встала?— аккуратно спросил вошедший в комнату Эд.

— Как видишь, — отстранённо произнесла я, так и не отвернувшись от закрытых чуть ранее штор.

— Завтрак на столе, спускайся, как только будешь готова, — с прежней заботой ответил Эдвард, уже собираясь покинуть мои покои.

— Эд, — обратилась я к брату, все так же смотря на занавески тёмно-серого оттенка, — Что вчера тебе сказал Кай? — задала я вопрос, что мучал меня этой ночью.

После разговора с этим парнем Эдвард был сам не свой. Я чувствовала его волнение, которое он тщательно пытался скрыть за маской абсолютного спокойствия. Я читала его, словно открытую книгу, я смотрела сквозь и была уверена, что беседа с Каем оставила в его душе неприятный осадок. Я его сестра и хочу знать. Я должна знать.

— Андерсен, чёрт возьми, — повысив голос, сказала я, повернувшись к нему лицом, как только молчание начало давить на виски, — Немедленно объясни, почему спустя два года лучший друг моего покойного парня звонит тебе!? — меня начинала злить эта ситуация, он что-то скрывает, и это  «что-то» необходимо узнать прямо сейчас, — Неужели спросить «как дела» после двух лет затишья или «какие же у тебя планы на будущее, Логан»? — крикнула я, даже не пытаясь сдержать внезапно нахлынувший приступ агрессии.

— Мия, успокойся, — спокойно протянул он, медленно делая шаг в мою сторону.

Как же всё легко. Просто возьми и успокойся. Это так не работает, Эдвард.

— Нет, Эд, не смей подходить ко мне, я чувствую, что ты хочешь скрыть от меня что-то важное, — перебив брата, продолжила я, медленно отходя в сторону, — Почему ты сделал вид, что звонил тебе вовсе не Кай? Объясни, прошу, только не лги...

— Милая, он действительно позвонил узнать, как ты, — начал нагло врать Эд, наконец остановившись, — Сказал, что не может дозвониться до тебя, так как ты сменила номер и не выходишь на связь с того дня, как окончательно пришла в себя.

Не пришла, Эд. Я всё ещё не в себе.

— Не верю, — прошептала я, отворачиваясь в параллельную сторону от человека, который не хочет рассказать мне правду. Он говорит то, что, как он думает, я хочу услышать, но очень ошибается, — Выйди. Из. Моей. Комнаты. — чуть громче проговорила я, чётко выделяя каждое слово.

— Прости меня, Ми, — последнее, что сказал брат перед тем, как покинуть мою спальню.

Я не верю ему. Это ложь. Кай ненавидит меня, я знаю это. Он сам так сказал.

Слегка приоткрыв глаза, ощущаю, как в зрачки попадает огромное количество света. Немного поморгав, начинаю видеть лучше, картинка приобретает чёткость. Переизбыток белого. Рай? Чёрт, больница.

Множество проводов, капельниц и неудобная больничная койка. Шея, кажется, совсем затекла. Конечности не двигаются. Не могу произнести ни слова, язык меня не слушается.

В эту же минуту в палату заходит женщина лет тридцати, замирая от неожиданности. Удивление в её глазах напугало меня ещё сильнее. Как долго я спала? Быстро покинув комнату, она вернулась с врачом, что невооружённым глазом казался опытным специалистом. Русые коротко стриженные волосы, добрые изумрудные глаза.

— Мисс Андерсен, как вы себя чувствуете, говорить можете? — спросил меня доктор, в надежде получить ответ.

Ответ, которого не последовало. Я не могу.

— Хорошо, главное, что пришли в сознание, это сейчас важнее всего, — продолжил мужчина, — Меня зовут Патрик Саммерс и я — ваш лечащий врач, — представился, — Вы были в коме два с лишним месяца, мы надеялись на лучшее, и сейчас вы оправдываете все наши надежды, — произнёс мужчина то, что заставило меня вспомнить картинки, казалось бы, совсем недавно произошедших событий, — У вас хорошие показатели, Мия, быстро пойдёте на поправку, остаётся только ждать, потому что мы уже сделали всё, что было возможно. — мягко улыбнувшись, закончил он.

Когда врач и медсестра собрались покидать палату, единственное, что я хотела узнать — это «как он». В порядке ли? Но мой язык не дал мне возможности произнести хоть слово. Я не верю, что всё это произошло с нами. Я не верю...

Две недели спустя.

— Пропустите меня к ней, — услышала я до боли знакомый голос за дверью, — Немедленно!

Через несколько секунд дверь со всей силы ударилась о стену, чуть вовсе не слетев с петель. Человек, который всего несколько лет назад стал мне родным забежал в эту комнату с обезумевшим взглядом, разыскивая им меня. Грустно улыбнувшись и посмотрев ему в глаза, я осознала: это не он. Это не тот человек, которому я могла доверить все свои секреты. Не тот человек, что не смотря ни на какие обстоятельства обещал быть на моей стороне и оказывать должную поддержку. Не тот человек, что стал мне вторым братом. Он умер. Где-то внутри.

— Это всё ты, — крикнул парень, указывая на меня пальцем и быстро подходя к постели, которая совсем недавно была единственной, кто видел мои слёзы и подставлял плечо, — Ты убила его! Из-за тебя погиб Джереми, тот, кого мы оба любили, Мия, — не унимался Кай, — Ты была за рулём этого чёртового автомобиля. — лишь на мгновение он замолчал, — Каково это? Каково это: знать, что ты убийца? — этот вопрос застал меня врасплох, — Я всем сердцем ненавижу тебя, Мия, НЕ-НА-ВИ-ЖУ! — последнее, что парень успел сказать, перед тем как охрана буквально вытащила его из моей палаты.

Он ненавидит меня. Я убила Джереми. Я — убийца.

Об этом разговоре знали лишь я и он. Кай ненавидел меня, и его ненависть преследовала меня до сих. Я помню взгляд его безумных красных от слёз глаз. Помню каждое слово, что слетело с его уст в тот день. Я помню всё. Каждое слово.

Переодевшись в свою одежду, я спустилась вниз, где, мило беседуя друг с другом, сидели мой брат и его пассия.

— Я вызвала такси, мне срочно нужно домой, — быстро проговорила я, когда Эд застал меня в коридоре за завязыванием шнурков.

— Я могу спокойно отвезти тебя после завтрака, Ми.

— Какая именно из букв в слове «срочно» тебе показалась непонятной, Эдвард?

— Я понял тебя, езжай, — сказал он, опустив виноватый взгляд в пол, — Ещё раз прости меня, Мия.

Это последнее, что он успел сказать, прежде чем я покинула дом. Дом, в котором мой родной брат таит от меня секреты.

Такси уже стояло в ожидании моего прихода. Сев на переднее сидение автомобиля, я прикрыла глаза в надежде поспать те несчастные пятнадцать минут, что занимает дорога до дома моих родителей. Надежды рассыпались в пух и прах, когда в кромешной темноте я каждый раз вспоминала наш с Эдом разговор.

* * *

Расплатившись с водителем, я натянуто улыбнулась и направилась в дом, где мать и отец с нетерпением ждут меня.

Войдя в помещение, и крикнув заветное: «я дома», моей целью была лишь моя комната. Прошмыгнув в спальню, я без сил упала в свою постель, опуская тяжёлые веки.

Распахнув глаза и устремив взгляд в потолок, я заметила небольшую трещину, которая с каждой секундой становилась всё шире. Всё быстрее и быстрее маленькие трещинки распространялись по потолку, казалось, через мгновение он вовсе рухнет. Или не казалось. Мелкие крошки белой штукатурки медленно начали слетать вниз, превращаясь в холодные хлопья снега.

Повернув голову в сторону, мои глаза наткнулись на снежные сугробы, что, казалось, заполняют своими масштабами весь Чикаго. Принимая положение сидя, я попыталась стряхнуть с себя морозящий кожу снег. На мне те самые джинсы и то самое худи, что дал мне Кай перед тем, как я села за руль в тот самый день. Что за чертовщина?

Мой взгляд натыкается на внезапно появившуюся передо мной руку помощи. Замечаю совсем небольшую, но такую знакомую татуировку, и, медленно подняв глаза, вижу своего «спасителя». Джереми. Поднимаясь с сугробов, благодаря помощи Джера, я широко улыбаюсь, не веря своим глазам.

— Ты чего в снегу валяешься в таком виде, глупая? — прозвучал такой родной и тёплый голос парня, — Заболеть хочешь? Здесь ведь холодно.

Снег, что буквально пару секунд назад был повсюду, начал таять с невыносимо быстрой скоростью.

Мы всё так и стояли, держась за руки, только уже не под идущим с небес снегом, а под палящими лучами солнца.

— Мия, ты слышишь меня? Здесь холодно, — сказал он, ещё сильнее вцепившись в мою руку.

— Джереми, — прошептала я, — Здесь ведь до смерти жарко, — испуг в моих глазах невозможно было скрыть.

Мне страшно.

— Мия, — слетело с губ молодого человека за секунду до того, как кровь начала с огромным напором вытекать из его уст, оставляя на земле свои отпечатки.

Капилляры в глазах мгновенно лопнули, заполняя белые участки глаз красными змеями. Рука продолжала мёртвой хваткой держать моё запястье, вызывая адскую боль.

Он задыхался. Захлёбывался в собственной крови, и я была абсолютно бессильна. Я не могла это остановить. Вот, дьявол!

— Помоги мне, Ми...

— Джереми! — прокричала я.

Глаза, что я открыла ровно несколько секунд назад, с ужасом осматривали комнату. Это просто сон.

Рука, которую во сне держал Джер предательски ныла, а синяки на запястье заставили меня не на шутку запаниковать.

Мама, вошедшая в комнату, в ужасе смотрела на меня, спрашивая, всё ли в порядке. Мне оставалось лишь нагло лгать, что всё хорошо.

— Милая, твой крик очень напугал нас с отцом, — призналась Эмилия, — Если тебя что-то волнует, ты можешь поговорить со мной, я постараюсь понять, — искренне сказала женщина, которую с самого рождения принято считать мамой.

Аккуратно присев на край кровати рядом со мной, Эми взяла мою руки в обе свои.

— Тебе не понять, что я сейчас чувствую, никто не в силах понять меня, — медленно переходя на шёпот, произнесла я, убирая руку в сторону, в страхе показать синяки.

— Это боль, милая, — сказала женщина, нежно пройдя своей ладонью по моим волосам, утешая.

— Нет, мам, это пустота, и я ощущаю, как она медленно убивает во мне человека, умеющего что-либо чувствовать.