secret garden — awakening

Время шло слишком быстро.

Тэхён начал отсчитывать дни в тот самый момент, когда врач, покинув покои Короля, лишь молча покачал головой и скрылся в темноте длинного коридора, освещаемого парой свечей. С каждой неделей отцу становилось всё хуже и хуже; дела постепенно ложились на плечи сына, и он был отчасти благодарен соседней империи, которая вдруг затихла, будто бы и вовсе перестала существовать. Принц просыпался в поту каждую ночь, выходил в коридор, босыми ногами шлёпал до королевских покоев и, сидя под дверью, прислушивался к сиплым вздохам из-за приоткрытой двери, сдерживая душащие горло слёзы. Молился, чтобы война не началась.

Было сложно держать угасающего Короля за сухую ладонь, прижиматься к ней губами и засыпать так, усевшись прямо на львиной шкуре. Отец шёпотом хрипел, рассказывал истории, давал нравоучения и подсказки, которые, по его словам, должны пригодиться будущему правителю.

А Тэхён его не слушал. Не мог. Ему просто хотелось закрыться от всего мира, зажмуриться, зажать уши и пропасть на какое-то время; спрятаться в груде подушек, одеял и не знать печалей и забот. Не вспоминать о сгоревших деревнях, о чужестранцах, заточенных в темнице под замко́м, о самочувствии отца и о том, что скоро придётся взойти на трон.

Единственным человеком, кому Ким младший искренне благодарен, был Чанёль, который буквально вытаскивал его из грязи, уныния, разочарования. Советник всегда держался рядом, умело помогал справляться с приступами, иногда рассказывал о весточках с границ, оттуда, где богатые леса Леодрафта граничат с ледяной рекой Праосвен. Правая рука Короля за эти несколько месяцев научил его многому: теперь принц был способен драться на шпагах, немного владел мечом, пару раз даже выиграл рукопашный бой и научился, наконец, играть в ненавистные шахматы, которые так любил отец.

Одним холодным вечером, когда конюхи и служанки начали плотнее запирать хлева, а поля — постепенно покрываться инеем, Тэхён, гремя резными фигурами в большой коробке, позвал Бэкхёна поиграть перед сном. Двое засели в золотом зале, прямо посередине, на блестящем полу — Бёну было плевать, да и принца это тоже не особо волновало. Советник бесшумно наблюдал за ними в стороне, водя свечой над мятой бумагой и молча читая. Принц, натянув на кулак рукав длинной рубахи, увлечённо следил за ходом игры, поглаживая фигурку Короля. Бэкхён лежал на животе, чуть ли не клевал носом, но продолжал запоминать ходы. До того самого момента, пока в темноте не раздались шаги.

Яркий фонарь разрезал полумрак зала, куда вбежали две служанки: запыхавшиеся, растерянные и встревоженные. Одна, найдя бегающим взглядом Чанёля, бросилась к нему, а Тэхён весь напрягся, не заметив, как с поля слетел ферзь. Принц прислушался к девичьему шёпоту, заметил, как по строгому лицу советника мазнул страх, и стало
страшно. В голове отчаянно загудели плохие мысли, особенно в тот момент, когда Пак и служанки исчезли в ночном сумраке. Киму не оставалось ничего, кроме как продолжить
игру .

Когда Чанёль вернулся, он не сказал ни слова. Лишь как-то порывисто влетел в зал, замер на мгновение, стеклянным взором скользя по большим неприкрытым окнам, за которыми на поля опускались белые хлопья. Посмотрел на Тэхёна так, что у того мгновенно сердце подпрыгнуло в груди, больно ударившись о рёбра.

Раскололось.

Короля не стало с первым снегом.

⚔ ⚔ ⚔

secret garden — sleepsong

Воздушные пушистые снежинки вальсом опускаются на водную гладь, покрывшуюся прозрачным льдом. Тэхён щурит глаза, подставляя лицо под танцующий снег, что выглядит кипельно белым на фоне плачущего серого неба. Принц слабо улыбается, когда хлопья приятно щекочут щёки, лоб, оседают на длинных ресницах и тают на губах. Вокруг стоит глухая тишина; не слышно абсолютно ничего, кроме завывания морозного ветра и шума плещущейся воды в местах, не успевших прочно застыть на зиму. На душе становится спокойно, руки в тёплых перчатках поглаживают припорошенный белым снежком камень, а взгляд устремляется прямо на размытый горизонт.

Он поправляет тяжёлый мех, украшающий плечи, пару раз проходится вдоль смотровой площадки, ногами рисуя причудливые узоры на снегу, вдыхает пусть и холодный, но свежий, чистых воздух. Ким отдал бы всё на свете, только бы стоять сейчас здесь вместе с папой , наблюдать за снежинками, ловить их языком и звонко хохотать, когда отец укоризненно заметит, что Тэхён уже не маленький. Юноша закутывается в мех, щуря слезящиеся от ветра глаза, оборачивается через плечо, почувствовав чужое присутствие.

Чанёль терпеливо выжидает, за спиной сцепив руки в замок, смотрит мимо принца, вдаль, обдумывает что-то своё. Даже не реагирует, когда Тэхён, оставляя следы от сапог на пушистом снегу, подходит к нему и слабо улыбается потрескавшимися губами. Улыбка эта, какая-то искусственная, картонная, ранит советника гораздо больше, нежели ночные приступы, от звуков которых он привык просыпаться в своей тёмной комнатушке.
     
— Уже? — несмело спрашивает, в последний раз окинув ледяную гладь печальным взором.

— Все собрались, Ваше Величество, — Чанёль жестом приглашает его вернуться в покои, уважительно склоняется и прячет глаза, которые слезятся далеко не от ветра.

Тэхён заходит в спальню, окидывая покои безразличным взглядом и уверенно задерживая его на большом портрете. Отец, облачённый в шикарные золотые меха, лукаво глядит на сына прямо с холста, улыбается и крепко сжимает блестящий меч, отчего возникает чувство, будто ещё мгновение, и он ловко вскинет его вверх, к небу, поведёт свою львиную армию в бой. Сердце болезненно сжимается, Ким поджимает губы и очень хочет, чтобы Чанёль сказал хоть слово, которое могло бы подбодрить. Но Пак молчит. Молчит с того самого момента, когда землю укрыло белоснежное одеяло.

Ладонь нервно ныряет за ворот рубашки, слегка оттягивает и сжимает острый клык — Тэхён верит в то, что эта вещь делает его сильнее. Каждый шаг даётся с неимоверным трудом, особенно в тот момент, когда он выходит в светлый коридор и оборачивается, не в силах двигаться дальше. Главного советника за спиной не оказывается, а по замку разносится торжественное гудение труб, подгоняющее юношу. Ким проходится по небольшим переходам и оказывается у лестницы, ведущей в главный зал. Дико хочется сбежать, отказаться от престола и вообще исчезнуть, но назад дороги нет и больше никогда не будет.

Трубачи, словно по чьей-то невидимой команде, уважительно кланяются, и в воздухе виснет плотная тишина. Любопытные служанки, которым вход на церемонию закрыт, прячутся за толстыми колоннами, глазея на правителя исподтишка, а Тэхён начинает уверенно подниматься вверх. По ушам cнова бьёт торжественное звучание королевской трубы, отчего по всему телу пробегается нервная дрожь. Ким молча останавливается напротив золотых, широко распахнутых дверей. Смотрит прямо перед собой, на сияющий вдали трон. Ступает бесшумно, но в зале тут же становится предельно тихо.
Сын Короля идёт медленно, будто бы каждая нога вязнет в грязном болоте, а от его холодного отрешённого взора становится не по себе. Придворные дамы и девицы глядят на своего правителя, беззвучно охают, кланяясь и в который раз жалея юношу, которому так рано приходится брать империю в свои руки. Рыцари, упорно не желающие поворачиваться лицом, склоняют головы, прикрыв глаза, и дожидаются, пока он пройдёт мимо них — мучительно медленно, напряжённо и тихо. Чанёль замирает справа, у самого края, так, что при случае Тэхён может панически схватить его за рукав. А чуть позади, в нескольких рядах от советника, Бэкхён прожигает чёрным взглядом спину принца, с чьих плеч стекает тьма.
     
Нога ступает на лестницу, и Ким поднимается выше, к самому трону. Лёгкие полы красной мантии плавно струятся следом, укрывая мраморные ступени. Тэхён медленно опускается на одно колено, кажется, даже не моргнув, хотя предательские слёзы давно застряли комом в горле. Ему на миг кажется, что он стоит на битом стекле, больно вонзающемся в кожу. Архиепископ, отворачиваясь от алтаря и безмолвно сжимая большую корону, подходит ближе и возносит ту прямо над юношеской головой. Звук вокруг исчезает совсем: присутствующие боятся пошевелиться, нарушив мистическое венчание с империей.

— Обещаете ли и клянётесь править народом Священного Леодрафта и своих владений, и других принадлежащих к ним территорий, следуя законам и традициям? — каждое слово отзывается эхом где-то вдалеке, будто фразы так и пытаются пробиться сквозь поток мучительных мыслей.
     
— Клянусь.

Тэхён слышит свой голос и невольно замирает, не веря, что это — его собственный. Он чувствует, как в спину вонзаются сотни взглядов: сожалеющих, гордых, печальных и уважительных.

— Будете ли опираться в своём суждении на закон, милосердие и справедливость?

— Буду, — ответ сотрясает стены.

— Данным мне правом, я торжественно объявляю тебя, Ким Тэхён, Королём Леодрафта, — сердце в груди буквально останавливается, когда руки архиепископа бережно опускают сияющую корону вниз. — Да здравствует Король!

Она мягко прижимает золотые волосы, а юноша напряжённо прикрывает глаза, набирая в лёгкие побольше воздуха. Он медленно поднимается в полнейшей тишине, разворачивается, чувствуя, как стоять стало намного тяжелее — корона и вправду становится для него тяжким бременем. Тэхёну хочется закричать. Зал взрывается громким приветствием правителя, и он вздрагивает, словно очнувшись ото сна.

   Да здравствует Король.

⚔ ⚔ ⚔

Плотная тишина мрачных покоев содрогается от лёгкого всхлипа, сорвавшегося с пересохших губ. Юноша беспокойно мечется по мягкой подушке, комкает одеяло и что-то невнятно, совсем тихо бормочет, находясь явно не во сне, а в чёртовом бреду. В голове возникают ужасающие образы: непонятные серые фигуры восхваляют правителя, один единственный чёрный силуэт, торжественно возвышающийся над вакханалией, который тянет к нему свои руки. И когда ледяные пальцы всё-таки цепляются за шею, Тэхён громко всхлипывает, наконец-то, распахнув глаза. От мучительного помутнения остаётся лишь тяжело ухающее в груди сердце да вспотевший лоб.

Король садится на постели, боязливо оглядев комнату, потирает плечи и понимает, что внезапно по коже пробегаются мурашки — замёрз. Сон не идёт уже которую ночь, абсолютно ничего не помогает: всё заканчивается издевательскими картинками, которые заставляют хныкать сквозь прикрытые веки.

Он спускает ноги на пол, на светлую шкуру, тянется, бросив безразличный взгляд на большое окно, которое безалаберные служанки забыли прикрыть шторами. Зевает, но вдруг щурится.
Сердце замирает совсем.

Вдалеке, где-то там, на стыке двух империй, мелькают яркие огни, разрезающие ночную темноту. Тэхён подлетает к стеклу, хватается за раму, чтобы не упасть, ведь колени предательски подгибаются как раз в тот самый момент, когда большой пламенный шар, что будто солнце в зените, взлетает вверх, к небу, а после стремительно летит вниз.

— Нет! НЕТ!

Рассудок мутнеет: следом за ним прилетает ещё один, — Тэхён даже не может понять, что это такое — рассыпаясь горящими искрами прямо в воздухе. Огненный дождь летит на сухие крыши, посевы, хлева и реки, чёрными углями опускаясь на дно. Король теряется, закусив большой палец, чтобы не кричать слишком сильно, а потом срывается с места, распахивает дверь и влетает в комнатушку Чанёля, тут же вцепившись в чужое одеяло. Он молча трясёт советника за плечо, что-то бессвязно мычит, заикаясь. Пак, будто по команде, вскакивает, сонно, но испуганно уставившись на своего правителя.

— Они... — Тэхён раскрывает рот, закрывая дрожащими ладонями лицо, — идут.

Чанёль сначала непонимающе кривит брови, замерев; вскоре вскакивает, не медля ни секунды — собирается прямо перед юным Королём, находящимся в полнейшей прострации. Всё происходит настолько быстро, что Ким толком и понять не успевает, как наспех самостоятельно одевается, а через минуту ноги уже сами несут его по тёмному коридору, утонувшему в хаосе проснувшегося замка. Тэхён поспешно поправляет грубую накидку, совершенно не похожую на расшитые пиджаки, которые раньше он так часто носил. Сапоги гремят по ступеням, пока он спускается вниз.

Оказавшись в самом сердце львиного дворца, Тэхён нервно отшатывается от дубовой двери, медленно распахнувшейся. На него тут же, прямо из устрашающего сумрака комнаты смотрят несколько сверкающих взглядов; становится не по себе: последний раз он спускался сюда будучи ребёнком, когда огненные факелы на чёрных стенах и ужасающие тени напугали его гораздо больше, нежели страшные нянины истории. Комнатушка озаряется лёгким пламенем, и Тэхён с облегчением замечает знакомое лицо.

— Ваше Величество, — главнокомандующий армии уважительно приклоняется Королю, положив одну руку на сердце, а Чанёль ставит свечу на стол, прямо посередине, чтобы юноша мог видеть всех присутствующих. Тучный паж гремит железной ручкой, закрывая дверь. — С границ не приходило никаких вестей, — поджимает губы. — Видимо, не успели.

Королю на миг кажется, что если он не сядет сейчас же — обязательно рухнет на пол, сломается, лопнет, словно туго натянутая струна на скрипке. Он обеспокоенно смотрит на мрачное лицо мужчины, украшенное рыжими тенями.

— На данный момент защита укреплена, а жители с окраин переправлены в центр, — в беседу, если это можно назвать таковым, влезает помощник главнокомандующего. Парень нервно вытирает со лба крупные капли пота, пряча взор, только бы не столкнуться с королевским . — Ваше Величество, мы не...

— Хватит, — Тэхён думает, что становится оголённым комком нервов: стоит кому-нибудь дотронуться или сказать лишнее, он взорвётся. Кулаки бессильно сжимают полы рубашки, которую не успел заправить, а взгляд бегает от одного лица к другому. — Поздно плакаться, — чеканит, хотя скулы больно сводит. — Нужно обдумать точный план действий, Намджун. Нет времени на разговоры, — обращается к командиру армии, учтиво кивнувшему.

Чанёль невольно заглядывается на юное лицо, отмечая, как внезапно черты заострились: стали суровыми и немного грубыми. Пусть его пальцы трясутся, сжимая блёклую карту с кривыми метками, пусть глаза всё ещё растерянно смотрят в сторону советника, ища поддержки, а фразы получаются затяжными, ведь нужно собраться с духом. Иначе все услышат, как нервно заикается Король. Как трусит.

— Мы отправили подкрепление. С минуты на минуту должен вернуться гонец, если, конечно, ничего не случилось, — Намджун водит длинными пальцем по чёрной угольной дороге на карте, ведущей прямиком к реке Праосвен. — Всё-таки не зря они молчали, — с ненавистью щурит глаза, чересчур долго разглядывая аккуратно выведенное название соседней империи. — План может быть только один. Нужно начинать войну.

Помощник молча поддакивает Намджуну, двое других гвардейцев — уважительно кланяются, когда по ним скользит растерянный взгляд Тэхёна. Он откровенно растерян, не понимая, какой же приказ должен отдать, чтобы остановить чёрную армию. В маленьком окошке под высоким потолком виднеется небо, с каждой минутой становящееся всё светлее и светлее. Пока главнокомандующий тихо говорит о чём-то с советником, юноша думает о происходящем там, наверху.

— Продолжайте усиление границ, — немного охрипшим голосом начинает он, припоминая наставления отца, которые с трудом прорываются сквозь пелену тревоги и паники. — Отправляйте подкрепление сейчас же, будем окружать их. Также пусть усилят защиту в других районах, — взгляд скользит по жёлтой карте. — Наша главная задача — нанести мощный удар, уничтожить каждого, кто посмел ступить на нашу землю, — сглатывает, чувствуя на себе многочисленные липкие взгляды. — Немедленно вышлите защищённый экипаж для эвакуации. Это нужно сделать в первую очередь, чтобы не было... паники.

Карта ложится на стол, а Тэхён медленно поворачивается на пятках, всё ещё пребывая в небольшой прострации, и собирается бесшумно покинуть комнату, как вдруг его останавливает тихий голос Чанёля:

— Ваше Величество, — он замирает, сжимая подрагивающие пальцы в кулаки, — у нас нет места для людей... для тех, кто будет спасён. Король не смотрит на него, лишь слегка поворачивает голову.

— Значит, они будут жить в замке, — и выходит, оставляя военных и советника в одиночестве.
     
На вершине золотой башни блестит горн, разражающийся грохочущей тревогой.

⚔ ⚔ ⚔

tedy — we've already won

Чёрные копыта мягко ступают по девственно белой земле. Лошадь идёт медленно, раскачиваясь из стороны в сторону, а всадник легко сжимает поводья, глядя на окружающие его поля. Ему на миг чудится, будто звук выключили вообще — настолько тихо и умиротворённо становится вокруг. Не видно никого: ни жителей, слишком громко кричащих от страха, ни львиных дозорных, которые давно остались лежать позади, на белом снегу, раскинув руки к небу. Сильнее натянув капюшон чёрного плаща от раздражающего колючего снега, он слегка улыбается, вдыхая свежий морозный воздух.
     
— Тихо как-то, — поравнявшись, Юнги жмёт плечами, подпрыгнув на лошади. Оглядывается, смотрит на Короля, чью кроткую улыбку скрывает тень капюшона. — Радуешься? — хмыкает.

— Не представляешь, как, — Чонгук выглядывает из-за плотной ткани, сверкает помутневшими глазами, и Шуге на миг кажется, что жажда войны полностью поглотила прежнего друга.

Позади правителя останавливается пыхтящая лошадь, потряхивая мощными ногами. Лола поднимает руку вверх, отдавая приказ гигантскому чёрному морю позади, чтобы оно остановилось. И армия замирает, затихает постепенно, будто в воду кидают большой камень, а гладь бежит рябью.

Чонгуку нравится этот звук стучащего металла, звон мечей и копий, то, как натягивается тетива сотни луков. Ему нравится происходящее. Нравится, когда за ним идёт целая армия, а перед ними — чистое поле чужого королевства, которое совсем скоро станет его собственным.

Он уверенно взмахивает поводьями, которые больно ударяют лошадь, и та резво несётся вперёд, отчего полы плаща взлетают вверх, чёрным шлейфом увлекая за собой воинов. Лола вскидывает к серому небу острый меч, громко кричит, с наслаждением получая в ответ одобрительный рёв. Армия срывается с места, а копыта и тяжёлые сапоги давят белый снег, топчут его, пачкают.
     
Глядя на своё опечаленное отражение, Тэхён легко поправляет тяжёлый мех, украшающий плечи и делающий его величественнее. Светлую голову венчает драгоценная корона, на которую он смотреть не может — напоминает об отце, а от этого становится ещё хуже. Король в последний раз осматривает себя в зеркале и поспешно покидает замок, гремя увесистыми сапогами. У больших ворот его встречает готовый экипаж, охрана, преклоняющаяся перед правителем. Некоторые досадно фыркают, не веря, что мальчишка сможет управлять империей; другие восхищённо разглядывают его, поражаясь, насколько хорошо он держится. Однако, это лишь на первый взгляд.
     
— Пустите! — слышится крик позади. — Да пустите, я сказал! Пустите меня к нему! — Тэхён невольно оборачивается, взволнованно поймав взглядом двух охранников, что насильно удерживают знакомую фигуру. — Тэ... Король!..

— Эй! — Ким невольно ступает назад, игнорируя требовательный взгляд Чанёля. Легко кивает, и мужчины, будто послушные псы, отпускают парня. Бэкхён, запыхавшись, подлетает к Королю, судорожно вдыхает колючий морозный воздух и одёргивает льняную рубаху, надетую на голое тело. — Ты с ума сошёл? Почему ты в таком виде на улице? Заболеешь!

— Хватит, ты мне не мамка, — он старается улыбнуться, хотя бок режет плохо заживающая рана. — В больничном все только и говорят о войне, — хмурит чёрные брови, оглянувшись по сторонам. — Ты... начнёшь? Сегодня?

Тэхён всматривается в угольные глаза, где мелькает тревога. Осторожно кивает, замечая, как большие хлопья опускаются на смоляные волосы Бэкхёна.

— Они уже начали. У меня нет выбора.

— Я... возьми меня с собой, — Тэхён чувствует, как позади скрипит снег — прямо за его спиной стоит советник, послушно ожидающий дальнейших приказов и желающий поскорее отправиться к границе, ведь на счету каждая секунда.

— Нет! — запахнув мохнатые полы, отвечает Король. — Это не обсуждается! Немедленно возвращайся в больничное крыло и продолжай лечение, — он замечает, как зло Бэкхён сжимает бледные кулаки. — Пойми, ты не в той форме, чтобы идти воевать. Не сейчас. Не сегодня.

— А ты в той? — бросает слова ему в лицо чересчур громко, шмыгает красным носом и утирает слезящиеся от ветра глаза. Ким напрягается, понимая, к чему клонит знакомый: его психическое расстройство может нагрянуть внезапно, а дикая тоска и боль из-за утраты заставляет творить непредсказуемые вещи. — Ладно. Изви...ни. Ляпнул, не подумав.

Виснет неловкое молчание, и Тэхёну уже хочется уйти, потому что трепать языком времени совсем нет, но и вот так, просто оставить парня, ставшего настоящим товарищем, тоже не получится. Даже если за спиной стоит Чанёль, прожигая тяжёлым взором дыру в королевском затылке.

— Тогда... желаю тебе удачи, — Бэкхён старательно прячет глаза, ведь каждое слово, не обрамлённое грубой интонацией, даётся в трудом. — И... будь осторожен. Вы все будьте, — последнюю фразу отправляет в адрес экипажа, громко вскрикнув, тянет большие ладони к Королю.

Ким непонимающе вытягивает руку в ответ, на что Бён кланяется, намереваясь уважительно поцеловать тыльную сторону кисти.
     
— Да ты что... — чертыхается Тэхён, которому вдруг становится стыдно и неловко за происходящее.

Он отдёргивает ладонь, сгребает в своих тёплых меховых объятиях растерявшегося товарища, обнимает долго, будто они видятся в последний раз, а потом молча уходит, оставляя лишь следы на пушистом снегу.

Один из грузных охранников в тугой белой форме помогает ему забраться на фырчащую лошадь, которая тут же дёргает мощной шеей. Тэхён проводит ладонями по молочно-серой гриве, осторожно хватается за поводья и легко толкает коня, покорно следующего за рыжей лошадью советника. Экипаж постепенно ускоряется, стоит им отойти на приличное расстояние от замка. Ким бережно управляет животным, которое трусцой бежит по чистому снегу, а сам он нервно оглядывается по сторонам.

Дорога занимает слишком много времени — ноги в тканевых брюках давно замёрзли, да и руки, пусть и в перчатках, немного немеют, по-прежнему сжимая поводья. Отец бы, наверное, приятно удивился, увидев своего слабого сыночка , скачущего верхом на лошади почти впереди длинного конвоя. Он морщится от крупного снега, танцующего в воздухе и тающего на меховых плечах, поджимает замёрзшие губы, когда на глаза начинают попадаться бегущие люди с баулами, переполненными вещами, многочисленные военные, держащие ухо востро. Значит, скоро будут на месте.
И это "скоро" наступает быстро.
Воины уважительно кланяются Королю, волнительно перешёптываясь и гремя оружием, но Тэхён не смотрит на них; водит беспокойным взглядом по оруженосцам, копейщикам, стрелкам. Вдруг слышит крик Чанёля и направляет свою лошадь следом за ним, прямиком на высокий гигантский холм, где притаились невидимые на белом снегу лучники. Король замедляет ход, дёргая поводья. Завороженно открывает рот, не в силах оторвать взгляд от белоснежного поля, разделившегося на две половины.
Оно напоминает ему большие шахматы с сотнями пешек и одним единственным предводителем. Становится страшно, волнительно, хочется остановить происходящее, отчаянно закричав, но назад дороги нет. Он испуганно глядит на высокий силуэт Намджуна, восседающего на серой лошади, когда главнокомандующий вскидывает руку вверх. Белая армия затихает, чёрная — тоже, враждебно вскинув мечи.
     
Тэхён прислушивается, чувствуя на себе миллионы заинтересованных взглядов. Поднимает взор синих глаз к серому небу, наблюдая, как медленно кружатся в танце колючие снежинки.
Дрожащая ладонь мучительно медленно поднимается выше.

— За Леодрафт, — бесшумно произносит Король; его подхватывают ближайшие спутники, а затем и вся белая армия, мгновенно срывающаяся с места.