— Король идёт! — эхом разлетается девичий шёпот, и все присутствующие невольно оборачиваются в сторону худенькой девчушки, только что влетевшей в столовую.

— Молчи, Юна, — шикает на неё тучная женщина, большим ножом неаккуратно кромсая мясо в тарелке, отчего в разные стороны летят капли соуса. Недовольно морщится, оглядывая толпу людей, а затем подзывает дочь к себе, пригрозив кривым пальцем. — Знаешь же, он не любит, когда его так называют, — и оглядывается, будто бы боится, что кто-нибудь услышит.

Девчонка жмёт худыми плечами, ведь её уже не особо интересует беседа с матерью — всё внимание теперь устремлено на дымящуюся на блюде говядину, в которую она тут же жадно вонзает нож. Пару мгновений глядит на кусок мяса, даже мельком облизывает губы, а затем, воровато оглянувшись по сторонам и удостоверившись, что все заняты своим ужином, принимается есть, разрывая горячую пищу прямо руками.

В столовой, больше напоминающей тёмную пещеру с большими деревянными столами, стоит настоящий гомон: голодные люди стараются урвать как можно больше мяса со стола, не забывая добавить немного каши. Дети, взрослые, старики — все кружатся вокруг маленькой поварихи, что, вытирая с лица пот, только и успевает накладывать ужин да подгонять помощника, чтобы тот не забывал про печь. И этот шум из людских голосов не становится тише даже в тот самый момент, когда в зал заходит Чонгук. Его как будто бы никто не видит, не замечают белое пятно в чёрном царстве. Он на пару секунд останавливается, внимательно обводя взглядом толпящихся чумазых воинов, которым сегодня обязательно положат добавку, ведь без них этого всего бы не было. Внезапно внимание привлекают два подростка, явно не поделивших ужин.

— Эй, ты, — Чон стремительно пересекает столовую, обращая на себя любопытные взоры людей, что, не отрываясь от мяса, глядят на Короля . Его рука больно хватает мальчишку за загривок, отчего тот недовольно пищит и с грохотом опускает чужую тарелку на стол. — Ещё раз отнимешь — получишь по шее, — подросток недовольно вытирает нос рукавом рубахи и не смотрит на своего правителя, стыдливо опустив глаза.
     
Гук пару секунд смотрит на мальчишек, что мигом потеряли весь потенциал к приближающейся драке за тарелку говядины, а затем, оценивающе оглянув сегодняшний ужин, проводит задумчивым взглядом по столам в поиске знакомых силуэтов. Стоит ему столкнуться взглядами с товарищем, как тот принимается размахивать руками, ведь сегодня сел слишком далеко и в тёмной столовой его сложно заметить. Чонгук кивает и, не торопясь, направляется прямо к друзьям, попутно приветливо здороваясь с другими людьми. Некоторые глядят с восхищением, некоторые — с застывшим на лице страхом, но все, каждый человек здесь смотрит на него с уважением . И каждый готов встать, громко сказав: Слава Королю! Даже, если ему это не нравится.

Юнги с грохотом опускает перед ним большую тарелку с мясом и кашей, затем падает рядом, подхватывая свободной рукой чашу с вином.
     
— Ну, — тянет, оглядывая друзей игривым взглядом, но в ответ не получает ничего: Чонгук принимается за еду, а Чимин, буквально застыв на одном месте, задумчиво ковыряет кашу ложкой, — давайте выпьем, — торжественно поднимает бокал вверх, разглядывая тот при рыжем свете факелов, что стройными рядами висят на каменных стенах.
     
— Не вижу повода, — неожиданно подаёт голос Пак, на чьём лице отражается откровенное недовольство и раздражение, которое он старательно пытается скрыть за маской безразличия.

— Для этого не всегда нужен повод, — Чон, оперевшись локтями на стол, щёлкает задумавшегося товарища по носу, и тот тут же недовольно отмахивается, будто бы за этим жестом должен был последовать удар.

— Ты какой-то дёрганный, — жадно допив остатки вина и вытерев рот рукавом рубахи, Юнги щурит раскосые глаза, рассматривая Чимина, что молча сидит напротив и продолжает пристально глядеть на бутылку с вином. И он явно не собирается отвечать. — В чём дело? — опустив бокал на стол, Мин трясёт головой, отчего колючая чёрная чёлка падает на лоб.

Он на мгновение тянется к другу, чтобы шутливо ущипнуть того за щеку, но Пак нервно дёргается в сторону и резко отодвигает от себя почти полную тарелку, не заметив блеснувшую вилку, что стремительно летит вниз и громко брякает о каменный пол.

— Не трогай меня, — Пак ведёт плечами, сжимая руки в кулаки под столом, ведь пытается унять дикое раздражение и даже, наверное, злость. Раньше он не знал этих чувств, ведь ему ещё никогда не доводилось видеть радостного Юнги после того, как он пару часов назад убивал других. Внезапно дёргает головой, видя меж каменной арки знакомую фигуру, и внутри вдобавок просыпается острое чувство ненависти. И, конечно же, страха.

— Добрый вечер, господин Мин, — обращается он к единственному человеку, кого здесь называют таким образом.

Следом за голосом друга Юнги резко оборачивается, столкнувшись взглядами с отцом, и тут же опускает голову, стоит тому опуститься рядом и приветливо улыбнуться ребятам. Мин младший двигается в сторону, потеснив Чонгука, а затем торопливо хватает чистую тарелку, опускает на неё ложку каши и немного мяса, ведь он сегодня один из дежурных, даже несмотря на свой статус . Напряжённая тишина виснет за столом, слышен лишь стук вилок и большого ножа, что ходит из рук в руки. Они сидят немного дальше, в тени чёрного зала, освещаемого лишь парой горящих факелов, и продолжают протяжно молчать, ведь каждый не знает, с чего начать разговор, больно жалящий кончик языка.

— Король , — произносит чересчур громко, выделяя слово особой интонацией, — уже сообщил вам новость? — и окидывает парней лукавым взглядом, задерживая его особенно долго на вмиг напрягшемся Чимине.

— Ага, — Юнги говорит прежде, чем пухлые губы Пака приоткрываются в попытке заговорить с мужчиной, чей рот тут же кривится от улыбки, больше похожей на издевательскую усмешку. Мин старший одобрительно кивает, закидывая в рот большой кусок мяса, а Чонгук, невольно засмотревшийся на него, на мгновение морщится. — Когда начнём? — непринуждённо нарушает тишину Шуга, и все мигом оборачиваются на мальчишку.

— Ты думаешь, это так просто? — неожиданно подаёт голос Чимин, стоит их взглядам встретиться. Мин младший в ответ вызывающе дёргает краем губ, пряча чёрные глаза за чёлкой, а Пак на это раздражённо фыркает. — Какой же ты всё-таки глупый.

Юнги краем уха слышит отцовский смешок, что раздражает похлеще недовольного взгляда друга. Пальцы невольно сжимаются вокруг вилки, и улыбка, до этого украшающая губы парня, вмиг сходит с лица, обращаясь чёрной злостью. Чонгук видит, как друг сильно сжимает зубы, опустив помутневшие глаза вниз, а затем чувствует, как тот грубо пинает Пака под столом — громко и, наверняка, больно, ведь Чимин тут же хватается за ногу.

— Я не привык всё усложнять. В отличие от тебя, — парирует Юнги, по-прежнему разглядывая пустую тарелку перед собой и облизывая губы с оставшимся привкусом вина. Чувствует, как сердцебиение постепенно приходит в норму, а в голове уже, кажется, нет мыслей о том, чтобы ненароком вмазать кулаком в это смазливое лицо напротив. — Так что? — поднимает голову, окинув бодрым взглядом отца и Чонгука. — Когда приступаем? — упрямо игнорирует взор Чимина, что глядит как-то иначе, немного обиженно.
     
— Нет, Юнги, — внезапно прерывает его Чонгук, глядя на друга с некой тревогой в глазах, хотя обычно на его лице нет никаких эмоций — лишь полное безразличие к происходящему. По крайней мере, все жители Праосвена действительно верят в легенду о Короле, который никогда не улыбается. Мин недовольно поворачивается, раскрыв губы в немом вопросе. — Он прав. Прежде нам нужно всё обсудить, и только потом уже объявлять войну.

— Зачем тянуть? — он упирается локтями в столешницу, потянувшись к чаше с красными яблоками, что, сияя блестящими боками, достались им от другой империи. — Почему нельзя просто напасть? — кулак свободной руки снова нервно сжимается, но внезапно на плечо ложится сухая отцовская ладонь, мигом возвращая злящегося Мина на место.
     
— Успокойся, — властный голос прямо над ухом заставляет повести головой и ссутулиться, пальцами теребя неровные края рубахи с большим вырезом на груди, который открывает бледную грудь со шрамом, чьи острые края бросаются в глаза. — Правда; в таком важном деле спешка ни к чему. Тем более, насколько нам известно, король из Леодрафта ещё жив и даже, возможно, идёт на поправку. Значит, пока мы не можем напасть на них, — отец щурит глаза, глядя на то, как подрагивают юношеские пальцы.

Чонгук продолжает наблюдать за другом, и, признаться, ему правда становится не по себе, стоит товарищу разозлиться. Да, определённо, Мин Юнги — один из лучших бойцов Империи Праосвен, но это всё благодаря его особенности , что иногда не даёт покоя.

— Да почему? — упрямо спрашивает он, взглянув на Мина старшего из-под чёрной чёлки.
     
— Потому что если на престол взойдёт мальчишка , мы сотрём его в порошок за считанные дни, — вместо ответа от мужчины слышится совсем рядом, когда Чонгук не выдерживает и встревает в разговор. — Всё будет гораздо проще; стоит просто подождать, — говорит, стоит отцу Юнги выйти из-за стола. — Стоит просто подождать, — задумчиво повторяет, проводя большим пальцем по губам, что непривычно жжёт.

Шуга тут же поворачивается к другу лицом, подкинув вверх красное яблоко, на которое завороженно смотрит Чимин.

— Ты хочешь этого? — спрашивает Юнги, щуря хитрые глаза, и Чонгук тут же вопросительно глядит на друга, хмуря брови. Пальцы нервно касаются блестящей в ухе серёжки. — Значит, мы сделаем это, — откусывает, а по губам стекает сок.

— Сделаем что? — не вовремя вернувшийся мужчина треплет сына по чёрным волосам, на что тот недовольно отмахивается от его большой руки. Он по-отцовски кладёт ладони на плечи ребят, мельком мазнув безразличным взглядом по Чимину, и улыбается. — Определённо, мы начнём эту войну, — кивает, заметив в глазах Юнги блестящий огонёк. — Но сделаем это позже. Помните, месть — блюдо холодное, — слыша эти слова, Мин младший чувствует, как проснувшийся внутри энтузиазм мигом лопается точно так же, как и его спокойствие.
     
Особенно в тот момент, когда парень взглядом тщетно пытается найти в карих глубоких глазах Чонгука хотя бы каплю поддержки.
     
— Собираемся завтра, после завтрака, — Чон поднимается со скамьи, расправляя белую рубашку, вновь осматривает почти опустевшую столовую взглядом, — а сейчас спать, — и уходит, на прощание кивнув Чимину, что, кажется, совсем опечален происходящим.
      И тем, что его вообще ни во что не ставят.
     
— Спокойной ночи, сын, — проведя рукой по юношескому плечу, отец разворачивается и стремительно покидает столовую следом за Чонгуком, проскальзывает прямо в чёрный проём арки, не освещённый дрожащим пламенем огней.

Пак опускает взгляд на стол, чувствуя, как накатывает беспричинное чувство обиды, ведь как бы он ни старался — его редко когда замечают. Иногда ему кажется, что во всём замке люди не знают, что изначально правителей было трое. И фамилия « Пак » тоже была среди них; даже, если сейчас от неё остался только один Чимин. Он проводит языком по внутренней стороне щеки, устало потирая слипающиеся глаза, а затем понимает, отчего ему внезапно становится не по себе: тяжёлый и одновременно изучающий взгляд Юнги вызывает мурашки по коже. Чимин смотрит в эти чёрные глаза, скрытые за колючей чёлкой, и хмурится, надеясь скрыть испуг за привычным недовольством.
     
— Чего расселся? — грубо бросает Шуга, порывисто поднявшись со скамьи и подхватив сразу несколько тарелок. — Иди уже, спи, — зло кривит губы, стоит Паку раскрыть рот в немом вопросе: как же его бесит эта наивность в янтарном взгляде. — Не забудь свой слюнявчик, — кидает резко, отчего по спине парня проходится холодок.

Чимин молча поднимается из-за стола, хотя язык так и колeт острое чувство ответить другу что-нибудь колкое, гадкое, отчего тот разозлится ещё больше. Паку дико хочется увидеть это покрасневшее от злости лицо, кривящиеся губы и то, как отчаянно сжимаются кулаки. Но вместо этого уходит, напоследок как-то печально взглянув на Юнги, который даже не смотрит в его сторону, лишь сжимает зубы. Парень тут же с ненавистью гремит тарелками, опустив те назад на стол, и грузно падает на скамью. На миг замирает, увидев большой блестящий нож, заманчиво лежащий прямо рядом, тянет руку в сторону, но тут же отдёргивает, мотая головой. Неожиданно улыбается. Смеётся.
И смех этот, глухим эхом отражающийся от каменных стен, заставляет застывшего в чёрной арке Чимина невольно вздрогнуть и обернуться.

⚔ ⚔ ⚔

Когда яркие лучи утреннего солнца пробираются сквозь бархатные портьеры, медленно скользя по юношескому умиротворённому лицу, Тэхён недовольно морщится. За дверью раздаются шум и гам, что будят принца мгновенно, особенно в тот момент, когда большие золотые двери распахиваются, и в покои влетает рой служанок. Ким младший спросонья потирает лицо, осев на гигантской мягкой кровати, и натягивает на себя тёплое пушистое одеяло, ведь за ночь в комнате порядком похолодало. Он недовольно оглядывает девушек, что торопливо принимаются раскрывать шторы и собирать его к завтраку. Парень, будто тряпичная кукла, сонно поддаётся на всё, быстро влезая в чистую рубашку с красивыми рюшами, брюки; чувствует, как на шее завязывается привычная шёлковая лента, но делает это автоматически, не задумываясь. Его больше привлекает выражение лиц служанок, чересчур напряжённое и какое-то совершенно другое .

— Что случилось? — Тэхён осторожно ловит за локоть одну из девушек, что аккуратно зашнуровывает его ботинки.

— О чём вы, Ваше Высочество? — она непонимающе хмурит брови, а в глазах мелькает некий испуг, когда его пальцы крепко обхватывают её запястье. Принц осторожно наклоняется к ней, осмотревшись по сторонам, глядит в упор и только приоткрывает рот в немом вопросе, как служанка мотает головой. — Всё хорошо, Ваше Высочество. Всё хорошо, — и улыбается, несмело и робко.

— Ты уверена? — почти шёпотом спрашивает Ким младший, заметив мазнувшее по её лицу сомнение. Девушка судорожно кивает, потуже затянув шнурки на блестящих туфлях, и поднимается с пола, низко поклонившись. — Ладно, — задерживает пристальный взгляд на её юной физиономии. — Иди.

Она тут же кивает, протягивая ему подушечку с украшениями, и Тэхён невольно засматривается на золотое кольцо в форме львиной головы, что смотрит на него своими рубиновыми глазами.
Чувство неожиданно проснувшейся тревоги не покидает его вплоть до того самого момента, пока парень не оказывается в обеденной зале, стремительно пролетев по многочисленным лестницам и даже не удостоив придворных приветливым кивком. Он останавливается в проёме больших золотых дверей, взглядом скользя по залу. Белый, сияющий в лучах утреннего солнца, он совершенно пуст, за исключением стоящего у окна советника. Тэхён быстро спускается по мраморным ступенькам, стуча каблуками ботинок, нервно теребит пальцами рукава расшитого пиджака и замирает, стоит Чанёлю повернуться. Пухлые губы подрагивают, а глаза, большие синие глаза отражают полнейшее непонимание, но Пак вместо волнующего ответа лишь приветливо улыбается:
     
— Доброе утро, Ваше Высочество.

Тэхён хмурит брови, оглядываясь, и откровенно не понимает, почему никого нет.

— А где папа? — спрашивает, слегка оттопырив нижнюю губу.

— Король приболел, — Чанёль проходит мимо него, мимолётно поправив сияющую портьеру, отчего принцу открывается обзор на плантации и цветной осенний лес, возвышающийся над замком. Тэхён пару мгновений смотрит в пустоту, чувствуя нарастающую с каждой секундой тревогу, но лишь шумно выдыхает. — Прошу к столу, Ваше Высочество. Поешьте; на сегодня запланировано много дел, — он поднимает серебряную крышку, скрывавшую горячий завтрак, и расправляет белоснежный платок.

— Каких дел? — принц косится на тарелку, но есть ему совсем не хочется: в животе будто плавает большая рыба, заставляющая невольно вздыхать, потирая вспотевшие ладони.

— Сегодня утром гонцы привезли пару детей, — советник потирает руки, облачённые в белые перчатки. — Нужно съездить в сгоревшую деревню, доставить помощь и подмогу, — он разворачивается на каблуках. — Приятного аппетита, — и собирается уйти, как вдруг Тэхён порывисто хватает его за локоть.
     
— Останься со мной, — и хмурится, будто маленький ребёнок. Он не привык завтракать в одиночестве . Чанёль на пару мгновений замирает, будто бы услышал нечто странное, но после одобрительно кивает и садится рядом, на обитый блестящим бархатом стул. — Что с папой? — Ким младший тревожным взглядом скользит по лицу советника.

— Ему не хорошо сегодня, — честно говорит Чанёль почти шёпотом, и этот звук, медленно распространяющийся по огромной зале, заставляет принца вздрогнуть. Тэхён хмурит тёмные брови, теребя львиное кольцо тонкими пальцами. Неожиданно он встаёт и, не обратив никакого внимания на встревоженное выражение лица Пака, спешит в сторону золотой арки, прямо в освещённый ярким солнечным светом коридор. — Стойте, Ваше Высочество! Стойте! — летит в спину, но он уже этого не слышит.
     
Стук каблуков эхом отражается от стен, но тут же тонет в шуме голосов, стоит принцу выскочить в главную залу; он видит большую толпу людей со знакомым лицом ровно посередине, хотя искренне надеялся, что не увидит эту физиономию ещё как минимум несколько лет, ведь воспоминания, связанные с этим человеком, нельзя назвать хорошими. Тэхён стремительно пролетает мимо служанок, краем уха слышит, как его в очередной раз окликивает обеспокоенный Чанёль, но не тормозит, лишь быстрее бежит к толпе. Лекарь на него не смотрит; мужчина слишком занят расспросами одной из нянь, что продолжает судорожно перечислять симптомы. Ким младший останавливается, как только люди поворачивают в сторону лестницы, ведущей в покои отца.

— Постойте, — Чанёль, запыхавшись, останавливается рядом и сгибается пополам от чересчур долгой погони, но тут же распрямляет спину и вскидывает подбородок вверх, судорожно вздрагивая и смотря вслед врачу. — Вы сможете навестить Короля, когда ему станет лучше, — Тэхён нервно дёргает головой, отчего золотая чёлка спадает на синие глаза.

— Я его сын, — чеканит парень, сжимая руки в кулаки, только бы не было видно подрагивающих пальцев. — И я имею право увидеть его в любой момент, — произносит настолько грубо и громко, что пара служанок невольно оборачиваются, на что Тэхён виновато поджимает губы, тут же срываясь с места вверх по лестнице.

Он смахивает со лба светлые мягкие пряди, тормозит у самых дверей, когда прислуга, будто по команде, поворачивается на шум. Одна из девушек в красном чепчике придерживает слегка приоткрытую дверь в покои Короля и, кажется, совсем не дышит, стоит ей столкнуться взглядом с принцем. Тэхён быстрыми шагами преодолевает расстояние между ними, но мужчины — их имён он даже не знает — преграждают ему путь.
     
— Пустите, — настойчиво повторяет Ким младший, хмуря брови. Конюхи и ухом не ведут, лишь смотря на него с глупым сожалением, которое ему сейчас не нужно. Да и потом, впрочем, тоже. Тэхён слышит позади стук каблуков, но не оборачивается; и так понимает, что это запыхавшийся советник. Чанёль догоняет принца, переводя внимательный взгляд с парня на рослых мужчин. — Пустите меня к моему отцу, — настойчиво говорит он.

— Вам нельзя туда, — несмело отвечает один из них, упрямо пряча глаза. — Таков приказ Короля.

Тэхён чувствует, как в эту самую секунду, стоит конюху замолчать, внутри что-то лопается, будто большой воздушный шар. Парень приоткрывает рот, но не может выдавить из себя ни слова; лишь чувствует, как лёгкие сводит при очередной попытке вздоха. Пак, стоящий рядом, сочувствующе поджимает губы, ведь явно не хотел, чтобы принц услышал эти слова из уст постороннего человека. Ким младший на мгновение забывает, как дышать, просто смотря мужчине в глаза своим по-детски растерянным взглядом, и тот уже корит себя за длинный язык. Но кто-то же должен был сказать это. Будь это служанка в красном чепчике или правая рука Короля, что просто
не успел .
Ощущает, как нервно подрагивают пальцы, а сердце в груди сжимается; сейчас Тэхён осознаёт, что если он не сделает хоть что-нибудь, — закричит, скажет или толкнёт — вновь накатит непреодолимая истерика. И рядом не будет любимого отца, что, положив сухую тёплую ладонь на голову, прижмёт к себе, успокаивая и наставляя. Парень опускает взгляд на пол, пропуская мимо ушей шёпот прислуги, и в следующую секунду в один большой шаг оказывается между мужчинами, грубо отталкивает их, как можно быстрее пробираясь сквозь загалдевших от испуга служанок. Чанёль срывается с места следом, но не успевает ухватить принца за пиджак: тот резко дёргает на себя дверь, сжимая в руке холодную львиную лапу, и застывает на месте. Мигом шум и гам прекращается, ведь все взоры устремлены на замершую спину мальчишки, что, смотря перед собой растерянным взглядом, видит на кровати ослабевшего отца.

Если ему когда-нибудь сказали, что папа может быть разбитым, он бы ни за что не поверил и обязательно бы добавил, что эти слова — полная чушь. За все свои двадцать лет Тэхён ни разу не видел Короля своей Империи слабым, беспомощным, испуганным. Отец всегда был для него примером для подражания, ведь именно благодаря ему, его выдержке и характеру Леодрафт процветал уже много лет. Будь то военные действия или же прогулка в парке — Тэхён знал, что отец всегда спокоен; Ким Ёнчжун был на сто процентов уверен в завтрашнем дне, в своей армии и империи, которую построил самостоятельно. Он был уверен во всём, кроме внезапно возникнувшей болезни. И Ким младший, стоя в проёме большой двери и больше похожий на хрупкого мальчишку, а не на будущего правителя, откровенно не понимал, как это отец может лежать на кровати в таком состоянии.
     
— Папа, — вырывается шёпот из-под пересохших губ. — Как же... так? — рот режет косая улыбка, а глаза, сияющие васильковые глаза, растерянно смотрят на отца.
Король не смотрит в его сторону, ведь слишком слаб, но он прекрасно слышит голос сына, больно резанувший по сердцу. Тэхён чувствует, как на глаза наворачиваются предательские слёзы, которые парень тут же смахивает рукавом пиджака, и хочет сделать шаг вперёд, однако вдруг чьи-то пальцы бережно обхватывают его за плечи и настойчиво тянут назад. Мысли в голове судорожно путаются, стоит Киму старшему разразиться громким кашлем, из-за которого даже врач недовольно оглядывает кровать и поджимает губы. Парень пытается зацепиться дрожащими руками за дверной проём, когда Чанёль уводит его как можно дальше от королевских покоев, но сам понимает, что не особо старается остаться — не может, ведь вмиг потерял все силы, всю ту былую уверенность, неожиданно лопнувшую в тишине спальни.

Тэхён спускается по лестнице, всё ещё непонимающе хмуря тёмные брови, а потом неожиданно падает прямо на ступени, отрешённым взглядом скользя по пробегающим мимо служанкам. Он утыкается носом в рукава пиджака, когда складывает руки на коленках, и уже не может остановить старающиеся вырваться наружу слёзы. Нет, принц не плачет, жалея себя. Плачет от того, что внутри неимоверно больно, а шок мешает соображать адекватно. Ким младший не обращает внимание, когда Чанёль садится рядом с ним и скидывает с рук белые перчатки, тут же летящие на мраморные ступени.
     
— Он умрёт? — Тэхён вскидывает голову, и в этот самый момент Пак чувствует, как болезненно в груди сводит сердце, стоит ему увидеть в глазах принца застывшие слёзы, медленно текущие по раскрасневшимся щекам. Губы парня подрагивают, когда он шумно выдыхает, до боли жмуря мокрые веки. — Отвечай! Он умрёт?!

Но советник молчит, лишь отворачивается от него, только бы не видеть в этих блестящих глазах полное разочарование и опустошение

⚔ ⚔ ⚔

muse — supermassive black hole

Яркое солнце, медленно выползающее из-за полоски горизонта, светит совсем не грея; лишь освещает дорогу в тёмном лесу, когда Юнги, закрыв нос чёрной повязкой, быстрыми шагами идёт по тропинке, изредка оглядываясь на парней позади.

Сквозь разноцветную листву пробиваются первые за сегодняшний день лучи, и на миг кажется, что вокруг сухо, но совсем недавно прошёл холодный дождь. Под ногами хлюпают опавшие листья и осенняя грязь, отчего Шуга недовольно замедляет шаг, ведь идти громко нельзя. Позади него, в полной тишине и лишь изредка обмениваясь жестами, идут ещё пара бойцов, а завершает эту цепочку, возвышаясь на вороном коне, курносая девчонка, чей рот прикрыт чёрной маской. Ни птиц, ни других животных — будто бы все разлетелись и разбежались, только бы не натолкнуться на отряд с гор Праосвен.

Внезапно, услышав впереди непонятный треск, Юнги слегка приседает, вытянув руку. Другие вторят, невольно перестав дышать, и один из ребят переводит взгляд на девчонку, что уверенным взором обводит лес перед собой. Она легко пришпоривает коня, отчего тот неспешно проходит мимо людей и ускоряется, стоит ей взмахнуть поводьями. Удостоверившись, что впереди всё чисто, девушка оборачивается и машет рукой. На худой спине стройным рядом блестят наконечники стрел, торчащих из колчана.

Вдруг, как только бойцы начинают двигаться вперёд, из-за толстого дерева выскакивает патрульный и тут же вскидывает вверх сияющий меч, к небу, а на груди его, обтянутой в белый жилет, сияет львиная голова. Позади него, откуда ни возьмись, появляются ещё несколько стройных солдат верхом на лошадях, неистово ржущих и фыркающих, сияющими копытами ворошащих жёлтую листву под ногами.
     
— Именем короля приказываю сложить оружие! — громко кричит патрульный, направляя на девчонку меч, но та лишь молча поворачивается к нему лицом и готовится по команде пришпорить лошадь, резко вскинув к небесам блестящую саблю.

Вдруг позади слышится шорох, и она нервно дёргает головой, видя выходящего вперёд Шугу, что поднимает руки вверх.

— Дико извиняюсь за свою бестактность, — Мин театрально кланяется перед вооружёнными солдатами; он прекрасно видит направленный на него лук и блеснувшую стрелку, но не двигается с места. Не трусит. — Именем какого именно короля? — под маской он улыбается, дьявольски и страшно, однако патрульный видит лишь безумный взгляд.

Солдаты в белом принимают слова как намеренное оскорбление и резво вскидывают мечи, хоть и стоящий впереди парень, кажется, совершенно обезоружен. Юнги склоняет голову набок, глядя раскосыми глазами на военных львиной империи, а затем громко усмехается, стоит длинной стреле вонзиться прямо в широкую молочно-белую грудь с золотой мордой посередине. Багровый цветок распускается вместо льва, и патрульный, в чьих глазах застревает испуг, опускается на колени. Остальные, тут же потянув на себя поводья, стремительно двигаются вперёд под оглушающее ржание лошадей.

— Йа-ас-са! — раздаётся боевой клич, и девчонка, грубо задев лошадь острой шпорой, принимается размахивать саблей, когда вороной конь резво скачет навстречу противникам.
     
Юнги ловко уворачивается от свистящей стрелы, вонзившейся в древесную кору будто нож в масло, а затем ловко скользит меж двух коней, рукой ухватив одного из солдат за золотые кисточки на жилете. Тот кубарем летит на мокрую землю, прямо в грязно-жёлтую листву, и тут же получает болезненный удар в живот. Шуга резким движением сдирает с его головы белую пилотку и, обнажив сияющее лезвие ножа, вонзает тот прямо в пасть льву. Губы вновь разрезает ухмылка, когда два взгляда сталкиваются: один, полный животного страха, другой — ненавистный, безумный.

— Юна! — раздаётся крик парня, когда девчонка, расправившись с одним из патрульных, резко останавливается, не заметив лучника, что притаился на одном из деревьев. — Справа!

Она ловко пришпоривает коня, и тот дико ржёт, рванув в противоположную сторону, отчего стрела вонзается в мягкую землю, разбрасывая вокруг грязные комья. Юна попутно выхватывает оружие, натягивает тетиву и выпускает молнией летящую в жёлтую листву стрелу. Всё происходит настолько быстро, неожиданно, что лучник в белой униформе не успевает умело отскочить в сторону, лишь неловко дёргается и, не удержавшись на скользких ветках, срывается вниз, прямо на влажную землю. С ним особенно не церемонятся: один хватает за шею, другой прошивает насквозь.
Намётанный взгляд замечает двух мужчин в белой форме, и Юнги невольно улыбается, когда видит рукопашный бой. Двое на двое, чёрные против белых. И Мин откровенно жульничает, подлетая к патрульным со спины, с разбегу опускаясь на землю, и, ловко вскинув ножи, оставляет глубокие порезы под вражескими коленями, отчего молочные брюки окрашиваются в багряный. Шуга тут же вскакивает на ноги, увернувшись от удара, и проворно вонзает лезвие в податливую плоть. Раздаётся приятный для ушей хрип, а на бледном лице Юнги появляются горячие капли, бордовыми кляксами оседая на коже.

Одному из патрульных удаётся подойти со спины: выскользнув из-за широкого дерева, он грубым движением хватает одного из бойцов в чёрной рубахе и тут же ранит того острым мечом, заставляя упасть на колени. Мгновение — и Юнги слышит знакомый боевой клич, эхом разлетающийся по окрестностям, а затем оборачивается и видит, словно в замедленной съемке, как Юна выпускает стрелу прямо в сердце солдату, что падает замертво рядом с их бойцом. Он на пару мгновений замирает, но после, вспомнив о том, где всё-таки находится, оглядывается по сторонам, ведь не хочет лежать рядом с остальными.

— Держись, — девчонка слетает с лошади, с разбегу падает на колени, поднимая вверх ворох листьев. — Держись, Ючжон, — хватает его за шею, уместив голову на своих коленях, а затем машет остальным, чтобы подбежали поближе и поделились скудными запасами лекарств.
     
Только Юнги недовольно осматривается, вытирая багровый нож о штанину, и, перекинув оружие в другую руку, уверенно двигается в сторону бойцов. Вокруг теперь никого, только люди с гор Праосвен.

— Держи, — рослый паренёк наспех суёт девчонке тряпки, которые она спешно прижимает к ране, что, будто диковинный красный цветок, распускается на животе у юноши.
     
На фоне всей этой возни возвышается один лишь Мин, аккуратно стягивающий повязку с лица. Он глядит Ючжону в глаза, в те, что судорожно бегают из стороны в сторону, когда чёрная маска становится мокрой от крови, пузырём лопнувшей на потрескавшихся губах. Юнги молчаливо наблюдает за тем, как один из его бойцов умирает, но осознаёт, что сделать с этим абсолютно ничего не может. И, кажется, его это не особо печалит.

— Нет, не закрывай глаза! — Юна сдёргивает со своего рта маску, нервно схватив юношу за плечи, однако тот её уже не слышит. — Ючжон! — лицо брата застывает в её руках, облачённых в чёрные перчатки, и девчонка на мгновение сама замирает, расширив и без того большие карие глаза.

— Всё, — неожиданно громко произносит Мин, отчего все тут же обращают на него своё внимание. Все, кроме шокированной лучницы. — Для Ючжона бой окончен, — он щурит раскосые глаза, заметив на впалых щеках девчонки блестящие капли, которые она тут же судорожно смахивает и быстро надевает маску.

Юна проводит ладонью по лицу брата, целует его в нос и, резко встав, проходит мимо удивлённых бойцов. Удивлённых от того, с какой лёгкостью девушка может отпустить его — действительно, так выглядит снаружи. Но Юна знает, она — Праосвен, и времени на слабину у неё нет и никогда не должно быть. А Юнги одобряет это, в сотый раз осмотревшись, и, покрепче вцепившись в рукоятку ножа, двигается с места, абсолютно не заботясь, какие чувства испытывают другие.
     
Они идут недолго, всего пару километров, после чего Мин останавливается и приседает, упираясь руками в мягкую листву. Остальные присаживаются следом, а Юна, сжимая поводья в руках, окидывает взглядом территорию. Чисто. Теперь точно.

— Значит так, — Юнги воровато заглядывает перед собой и видит границу двух территорий — широкую реку, ледяная вода которой погубила не одно войско, — если видите охрану, стреляйте не задумываясь. Даже, если будете ранены. Они нас уже ждут, я уверен, — он по очереди окидывает бойцов взглядом, хотя видит только их глаза — чёрные маски не позволяют увидеть лица целиком. Да ему это и не требуется: своих людей Мин прекрасно знает. Особенно тех, кто предан ему. — Но сворачивать назад не будем. Мы должны добраться туда любым путём.

— А потом? — неожиданно спрашивает один из парней, чья рука в дырявой перчатке сжимает широкую саблю.

Юнги глядит тому в глаза, и боец невольно хмурится, ведь напряжённый взор командующего кажется ему чересчур странным. Будто бы это приносит ему одно удовольствие. Парнишка заглядывается на багровую каплю, застывшую под правым глазом Мина.

— А потом поджарим их, — он кивком головы указывает на небольшой тряпичный рюкзак, висящий на чужих плечах. — В общем, за дело.

— Стой, Шуга, — прерывает развернувшегося юношу мужской голос, раздавшийся за спиной. Он медленно оборачивается на шёпот, покрепче сжимая нож в замёрзшей руке. Лукавые глаза мужчины, самого старшего среди них и определённо самого опытного, любопытно скользят по юношескому лицу. — Разве Чонгук дал добро на это дело? — перекидывается взглядами с остальными.

— Нет, — Юнги тут же жмёт плечами, ухватившись за мокрую ветку. — Мне и не нужно его разрешение, — губы под маской кривятся от широкой улыбки, и парень в пару прыжков оказывается у каменного моста, показывая тем самым, что трепать языком больше не намерен.

⚔ ⚔ ⚔

Стоя напротив большого окна в своей спальне, Тэхён задумчиво обводит взглядом владения, раскинувшиеся напротив. Кристально чистое озеро, зелёные плантации с людьми-муравьями, пытающимися как можно скорее собрать урожай, разноцветный лес и, конечно же, высокие горы, чёрным пятном возвышающиеся над золотым дворцом империи Леодрафт. Его сердце волнительно стучится о рёбра, а руки нервно теребят манжеты. Ходить из стороны в сторону ему уже надоело — это только усугубляет и без того тревожную ситуацию, ведь раньше ему никогда не приходилось отправляться в такие поездки одному. Без отца.
     
Было страшно. Но он не мог позволить себе трусливо сбежать.
Сейчас больше всего на свете ему хотелось бы оказаться рядом с отцом, в его покоях, и рассказать всё, что он чувствует. Рассказать о той тревоге, не дающей спокойно мыслить, о боли в груди, растущей с каждым часом всё больше и больше — да и просто, поговорить.

Раньше Тэхён принимал это как должное. А сейчас, именно в этот самый момент осознал: стоит бережно относиться к моментам, когда близкие рядом. Ведь потом это всё превратится лишь в воспоминания, чёрным пеплом оседающие на сердце.

— Ваше Высочество, — неожиданно в дверях возникает Чанёль, неловко заглядывающий в покои принца, — пора.

В эту секунду Тэхён, повернувший голову на голос, пару мгновений глядит в глаза главному советнику, а после кивает, понимая одно: совсем скоро ему придётся занять отцовский трон.