Рябь на озере передаёт пройденному Бьёрном лесу о страшных бедах, которые придётся тому пережить. Она преследует и обволакивает пояс воина, что тяжёлыми шагами пересекает водоем, широко расставив руки. Зыбь тревожно искажает поверхность водоёма, в каждой трещинке которой отражаются цвета яркие, да мрачные, зловещие, словно по дну морскому тяжёлым шагом блуждал не только зверолюд. Она цепляется за поясницу мужа и лениво тянется за ним. Толстым слоем покрывает воду туман, становясь всё гуще с каждым шагом берсерка, словно хочет оградить его от чего-то страшного.

Или удержать. Бьёрн, ты чувствуешь впереди дыхания людей, которые еще не ведают, что ты им принесёшь. Будь готовым.

Вода в глубинах озера вскоре начинает тяжёлыми потоками налегать на ноги Бьёрна, хотя то была не река вовсе. Толща морская вместе с тиной сковывают движения. Но мужчине нужно идти дальше. Он вытягивает руку вперёд и не видит кисти своей во мгле, начиная ею водить из стороны в сторону. Оборачивается, взором накидывает круг поодаль от себя и понимает, что заплутал. Сбился сильник с пути, если, конечно, находил он его вообще. Муж начинает блуждать из стороны в сторону, делая небольшие шажки по кругу. Спотыкается он, глотая грязную водицу. Зажмурившись, пытается положиться на интуицию, обоняние и слух, но ничего, кроме коварной тишины уловить не может. Редко когда чутьё оборотня подводило его, и подобные признаки свидетельствовали лишь об одном - беда близко, зло, что страшнее самого Бьёрна.

Зверолюд начинает взывать к Биргит, однако та не отзывается. Быть может, откликается она в ответ, но через столь плотный слой тумана, накрывшего оборотня, словно купол, не в силах он услышать ответ её. Сложив кисти у рта, он поднимает голову и начинает кричать еще усерднее. Холодок носится по тёмной испачканной коже воина, поднимая волоски на руках и спине. Несмотря на мерзлоту снаружи и внутри тела его, покрывается потом мужчина, словно страдает от жара. Мурашки добрались до его макушки. Словно шёпот, они перебегаются от головы до тыльной стороны шеи, проносятся меж лопаток, оббегают пояс его. Шуршат, тоненькими голосками насвистывают об опасности, предостерегают и пугающе протягивают:

— У-у-у...

Голый торс Бьёрна могуч, как валуны. Тело его закалено сражениями, каждой полученной физической болью и недобрыми пытливыми взглядами. Мышцы его тугие устрашающие, руки убийственные жилисты. Стойкость проявлялась всегда в прямой осанке и задранному свободолюбивому подбородку. Но сейчас муж устал. Ходит он неровно и неуверенно, сгорбившись. Кровь на его плечах высохла, покрывая упругую кожу, словно чешуя. У живота она, омываемая водой, ополаскивает потоки, пуская багровые круги вокруг воина. Крепкие руки мужчина вытягивает вперед, они дрожат. Рот и скулы его также испачканы кровью. Липкими прядями светлые волосы Бьёрна лезут на лицо, скрывая глаза.

Может, не глаза вовсе, а шрамы в них? Шрамы всех убитых им мужей.

Замирает. Оглядывается по сторонам и понимает, что не помнит направления, откуда пришёл. Не видит сторону, куда путь держал. Берсерк снова зовёт Биргит. Возможно, что люди на берегу неподалеку голос его (речь) не понимают, а слышат вместо неё завывания да жалкие похрюкивания. Выкрикивает он имя спутницы усердно, вопит, что есть мочи.

— Не кричи, — Биргит говорит шёпотом откуда-то позади, но в тумане даже самый тихий звук разносится на сотни метров. Голос её звучит так близко, что Бьёрн оборачивается, сбитый с толку. Поблизости девицу не видит. Щурится воин и шепотом снова зовёт её по имени.

Муж не может сразу понять, где находится вестница мести утбурда, пока не обнаруживает впереди выплывающее из мглы голое, искривлённое дерево посреди топи. Где-то такое он уже видел. Оно расположилось на малом островке посреди озера, на котором больше ничего не росло. Или же росло, но тут же погибало. Однако, чем ближе подходит к нему Бьёрн, тем земля становится все шире, окружая по обе руки воина его. Иссохший ствол гниёт, стекает к корням его тёмная грязь, словно смола. Корни его кривые, пробивают почву и вырываются из неё на несколько метров вперёд. Земля на клочке этом сухая, несмотря на сырую топь вокруг. Засохшая глина покрывается трещинами, из которых выбиваются редкие гнилые травинки. Словно по волшебству, стоило увидеть Бьёрну гиблый огрудок, как начинает он источать омерзительную вонь. Неприятный запах, словно убийственный пострел, оседает слоями в носу и заполняет рот, вызывая тошноту. Биргит стоит на осередке.

Она явилась вновь служить утбурду и оберегать его, поэтому решила окрасить свое белое лицо кровью пойманного ворона, чтобы все в округе вновь начали страшиться белую сову с кровью на человеческой морде. Теперь у неё снова есть цель, есть ждущие мести её. Сейчас она уже не изгой и не сумасброд, скитающийся без чёткого направления, блуждающий кругами.

Мёртвая птица лежит и не двигается на её руках, свесив чёрные крылья с кистей. Туловище её вспорото, а в гущу крови Биргит обмакивает пальцы и измазывает своё лицо до кончика носа. Собственным когтем она расставляет кровавые точки на узких ланитах и поднимает безумный взгляд на Бьёрна, который так и находится в воде по пояс, замерев на месте.

— Для чего? — спрашивает он.

— Запах крови поможет отыскать мне новую.

Бьёрн приподнимает бровь и хмыкает. Взбирается на огрудок и морщит нос - запах становится всё сильнее. Опускается муж на колено одно и проводит рукой по земле.

— Кажется мне, будто остров этот стоит на останках.

— Быть может, — Биргит хмурится и оглядывает болота. — Идти нам на север. Я проверяла. Недолго осталось до Гьёлль.

Взмахнув руками, дева боевая обращается птицей и улетает, бросая вслед Бьёрну наказ, чтобы следовал он за ней. Муж слышит стойкое зловоние крови, исходящее от неё. Оно, словно тонким слоем багра, хламидой оттеняет от белоснежных крыльев в очах оборотня.

Уже много лун прошло с поры, как я блуждаю по этим землям. До чего же знакомыми они мне кажутся. Узнаю здесь каждый камень, каждый след на земле. Но вспомнить бы, откуда...

Топь, казалось, растягивается на сотни миль. Земли здесь гиблые. Встречаются на пути Бьёрну множество других островков, похожих на то, что увидывал он первым. И все они одинаковы: с одиноко сухими деревьями и грязью. Лишь густые заросли плюща и отличимая кривизна стволов свидетельствуют о том, что осередки те разные. Однако тревога не покидает отважное сердце — почти одинаковые клочки земли мёртвые неслучайно так всплыли изо дна, неспроста туман таким густым делается, ослепляющим, да не зря от вони мерзкой чувства мрачнеют. Что-то хочет, чтобы Бьёрн до цели своей не добрался. Желает сбить с пути мужа, дабы сгинул тот в окраинах сырых.

Утомляется от поприща душного Бьёрн. Хочет передохнуть, да негде. Взбредает он на землю ближайшую и останавливается ненадолго там, изредка прислушиваясь к дивным звукам. То ли рык то волчий, то ли хрюканье вепря. Да похоже оно на ворчание суетливое, близкое совсем. Слышит берсерк зов Биргит и откликается:

— Здесь я! — птица подлетает и пикирует совсем рядом, недоуменно глядя на мужа.

— Почему мы остановились?

Бьёрн молчит. Взгляд отводит. Грудь его вздымается от тяжёлого дыхания. Избегает он взгляда девицы укоризненного, а та не отступает. Подсаживается совсем близко и заглядывает в багровое лицо воина.

— Что произошло?

— Устал я. Эта трясина меня ко дну тянет. Сил больше нет противиться, — Биргит недоуменно отводит взгляд. — Ослаб я, можешь насмехаться. В небесах парить не доводилось, а земля порой кишать начинает мерзостью разной.

— Я вижу, что ослаб. Так для чего надо было, в таком случае, начинать путь, который преодолеть не сможешь.

Бьёрн замолкает и раздражённо вздыхает. Знал, что посмеётся. Знал, что упрекнёт. Отворачивается от воительницы и устало разглядывает даль. Потирает тыльную сторону вспотевшей шеи, пытается успокоить дыхание. Ноги его тяжелеют, не чувствует он их в полной мере. Садится на колени муж и сжимает в кистях стопы, пытаясь пошевелить пальцами ног. Те не слушаются. Бедра крепкие его пробивает судорога, спина ноет от боли. Берсерк понимает, что голоден. Он не может вспомнить, когда в последний раз ел, когда спал. Ругает себя в голове за гордость неуместную.

— Зря ты всё это затеял, — Биргит не унимается.

— А где ты была? — после долгого молчания отвечает он ей. Та растерянно смотрит. — Когда меня в плену держали, в заключении, ты где была? Вроде как, птицы утбрудов следовать обязаны за ними хоть в Хельхейм. Тебя же я не видывал за столько времени ни разу.

— Зачем ты спрашиваешь? — Бьёрн привстаёт и делает неполных два шага на коленях и хватает девицу за рамену, да хватка его столь сильная, что от неожиданности птица всхлипывает.

— А зачем ты, — зверолюд издаёт рык, полный злобы, — не отвечаешь?

Оборотень глядит в глаза ясные девушки и видит страх в них. Не сразу понимает он, что боится спутница его самого. Муж сильнее сжимает предплечье её, но понимает, что та не ответит. Оттолкнув руку, воин плюёт на землю, встаёт и идёт дальше. Биргит падает на землю и начинает потирать больную руку.

— Куда ты?

— Я сам дойду до Хель. Мне твоя помощь не нужна.

— Так я видела! — Бьёрн останавливается и оборачивается. — По ту сторону чертог видела.

Дома небольшой сюслы постепенно выплывают из тумана при приближении к берегам оборотня. Небольшие хибары выстроились на скалах кривыми рядами. Стены их покрыты плесенью, крыши из соломы выгорели. Даже мощённых камнем заборов не было. Таинственные земли. Бьёрн блуждает по узким улочкам и разглядывает испуганные лица женщин и детей, но ни одного здорового и молодого мужа берсерк найти не может. Знакомы ему эти места.

Это земли отважных данов [1]. Неужели не помнишь?

Я не просто так оказался здесь. Что-то привело меня сюда.

Биргит в облике совы взлетает и усаживается на прочную ветку секвойи, провожая взглядом Бьёрна. Ограды у предместья нет, что отгараживал бы его не только от зыбуна, но и от леса, а стоящий забор создает впечатление столь жалкое, что берсерк подумал с уверенностью, что собьет его кулаком, даже будучи таким слабым и голодным.

Голодным. Осознай, что ты голоден, Бьёрн. Прими этот голод в себе.

На холме, возвышаясь над остальными домами, расположился чертог с высокими стенами. Крыша здания похожа на перевернутую ладью из темной древесины, по бокам которой возвышались профили сканунов, напоминавших Слейпнира [2]. От крыши к основанию чертога вилось шестнадцать мощных столбов с резьбой с изображением рун, напоминали которые ноги коня. Двери строения огромны, словно ведут они прямиком в Вальхаллу. Название чертога Бьёрн откуда-то знает, но не может понять, откуда.

Имя ему Хеорот.

Он тяжелыми шагами поднимается к дому, отворив тяжёлые двери. Но до чего же оказался берсерк удивлен, обнаружив в широком зале за столом лишь одного старика. В зале света нет, пахнет сыростью. Было ясно, что здешний конунг давно не устраивал пиры. На длинных столах нет ничего, даже прислуга и охрана отсутствовала. Старец скрюченный сидит во главе стола на троне, серая шкура, накрывающая его, сдавливает хрупкие плечи. Лицо его замученное, он медленно взглядом окидывает гостя.

— Ты пришел, — хрипло шепчет старик и начинает сильно кашлять.

— Кто ты? — старик, прикрыв рот рукой, изумленно смотрит на оборотня.

— Меня зовут Хродгар. Ты забыл? Я конунг [3] этих земель, всех воинов которых ты сожрал, — упрек Хродгара Бьёрну не понравился. Муж широким шагом приближается к правителю, нахмурившись.

— Видать, от старости, старик, ты совсем ополоумел, — он ещё раз оглядывает помещение. - Возможно, да — бывал я в этих землях, а если и убивал твоих солдат, то во службу ярлу своему.

Деревянный стул с высокой спинкой, на котором сидел конунг, со скрипом отодвигается от стола, и Хродгар медленно встает. Бьёрну не нужно было подходить близко, чтобы увидеть, как старика трясло. Шкура упала с плеч его. Тот протягивает дрожащую костлявую руку, указав пальцем на берсерка.

— Ты не убил. Ты жрал их! Жрал двенадцать зим, пока не остался я один. Теперь ты пришел и за мной? Что ж, давай, убей меня! Я безоружен — зверолюд замирает и бросает на безумца презрительный взгляд.

— Падаль не ем. И пришёл я не к тебе. Блуждал по трясине вокруг долго, устал. Может, воина ты и убьёшь, но прогонишь ли путника? Как видишь, и я оружия при себе не имею.

Конунг хмуро окидывает взглядом Бьёрна, закусив уголок губы. Рассматривает внимательно он пришедшего мужа, боясь, не спутал ли его с кем-нибудь другим. Взглядом пристальным проходит старик по каждой прядке волос, по чертам лица и ранам, пока не отвлекается и не отводится в сторону.

— Хродгар теперь не один! — Бьёрн оборачивается на крик сзади и тут же уворачивается от удара тяжелым мечом. Лезвие проскакивает рядом, порезав его руку. На помощь Хродгару пришёл могучий воин в слепящих нежить солнечным светом доспехах, словно из тумана. Вервольф мешкает, глаза его слепят блики от тяжёлых лат. Муж прикрывает лицо рукой и заглядывает в лицо нападающему.  Им являлся отважный герой, военачальник Беовульф. Он оказался так похож на Бьёрна, но в отличии от него, служил свету. Это было отличимо по ясному лицу. Глаза у защитника не голодают. Конунг  тем временем не шевелится и не двигается места.

— Мне не нужна война, — скрипит Бьёрн, схватившись за кровоточащую руку. Беовульф же видит пред собой монстра огромного с размахом плеч, шириною с сам чертог, и с ростом по самый потолок. Кожа монстра была багровая, покрытая шрамами и чешуей. Лишь вокруг глаз она темна, как пепел. Когти убийственные у монстра, грива безумие в глазах пытается скрыть. Телом могучим существо неуклюже, спотыкается. Оно ранено и истощено. Беовульф этим и намеревается одолеть его.

Но настоящего монстра ему лишь предстоит увидеть.

— Я иду в Хельхейм за благоверной своей. Я не собираюсь вставать на вашем пути, но и ты, Беовульф, не стой на моем.

— Что за вздор! В Хельхейм?! — Беовульф вновь возносит над головой тяжёлый меч, прицеливаясь.

— Я не вру тебе, — Бьёрн шустро отбегает от него, но упирается в стол. Хродгар скидывает с себя тяжёлый плащ и достает булаву, однако хворающий тут же падает на колени, пораженный сильным кашлем. Беовульф замирает, будто обдумывая слова, сказанные Бьёрном. Взгляд его мечется по комнате, по зверолюду, и он останавливается. Как и сам берсерк. Еще секунду они смотрят друг на друга, но позже Беовульф кидается на противника с криком!

— Тогда я сам тебя туда отправлю, Грендель!

Бригит напрягается, когда слышит грохот. Мешкая, она не сразу обнаруживает источник шума. Посмотрев вдаль, она наконец замечает. Сам могучий и отважный военачальник Беовульф преследует раненого и слабого Бьёрна. Воин гонит утбурда от города обратно к болотам. Берсерк ковыляет, неудачно пытаясь увернуться от ударов мечом, пока не падает в грязное озеро, по которому они недавно бродили. Рябь и брызги от столкновения его тела с водой начинают переливаться кровавыми красками. Рука Бьёрна прижимается к туловищу, а на ней глубокий порез, из которого виднеется кость. Мужчина бултыхается, выплевывая воду. Он пытается встать, но Беовульф ногой толкает его, и тот снова падает.

— Ну давай же, — скрипит зубами Биргит, наблюдая за происходящим.

Я не собираюсь становиться зверем. Не стану! Я поклялся себе, Одину, всем богам и мирам, что не буду обращаться к тёмной силе в надежде, что помогут они воину, а не зверолюду.

Идиот! Ты погибнешь! Зачем Беовульфу мстить за чужих мужей, если он даже не с этих земель? Ты убивал здесь. Именно ты убил его маму и сестру. Были времена, когда Хродгар приютил отца его, изгнанника, у себя в чертоге, и теперь же Беовульф обязан ему честью. Уничтожит муж любого за конунга. Он не оставит тебя в живых! Взови к Одину! Моли его даровать тебе благодать. В этой схватке выживет лишь тот, кто победит.

Не стану!

— Давай же! — Биргит кричит Бьёрну, но тот, как ей кажется, не слышит её. Беовульф поднимает руки над головой, крепко держа рукоять меча, острие которого направлено на лицо Бьёрна. Биргит срывается с места, полетев к ним.

Я не буду снова становиться чудовищем!

Ты уже им стал! Бьёрн, а как же мы? Убив тебя, он повергнет всех твоих богов! Он уничтожит нас!

Беовульф видит, как раненый Грендель лежит неподвижно, широко распахнув глаза. Он, оперевшись на локоть, не двигается и не дышит, захлебываясь водой и собственной кровью. В этот раз он выглядит не так, каким запомнил его Беовульф. Момент настал. Беовульф со всей силы наносит удар с криком. Но его удар оказывается отбитым. В ярости Беовульф оборачивается в противоположную сторону и обнаруживает второе чудовище.

Он видит Мать Гренделя. Монстр, что белее снега, имел длинные костлявые руки, покрытые белоснежными перьями. Персты её длинные с острыми когтями, как у хищной птицы. Именно ими она отбила удар Беовульфа. Лицо у неё изуродовано кровью и зловещим оскалом. Несмотря на мороз Мать Гренделя слабо одета, но не дрожит. Синие полосы ткани опоясывают её узкую талию и свисают с бедер. Их голубые кончики не тонут, а медленно блуждают по поверхности озера. Цепи с маленькими круглыми монетами свисают над ее худой грудью, сверху которых легли белесые, тугие косы. Сквозь металлическую сетку на груди виднеются элементы причудливых узоров вокруг торчащих румяных сосков. Удивительные круги, точки, кривые линии - всё это подсказывает Беовульфу, наводит на одну мысль: мать она, но не кормящая. Одним рывком она взбирается на остров, на котором расположилось одно из многочисленных  высохших деревьев. Беовульф ударяет кулаком истекающего кровью Бьёрна, и тот уходит под воду. Военачальник взбирается на остров.

Поединок они ведут долго. Мужчина отражает удары Биргит, несмотря на то, насколько она быстра. Ветки дерева откидывают тени на их пляшущие фигуры. Биргит, словно настоящий монстр, превращается в птицу и кружит над Беовульфом, затем обращается снова девой, стараясь наносить удары со всех сторон. Она его явно недооценила. Военачальник отворачивается в другую сторону, когда Биргит отпрыгивает. Мужчина наблюдает, изучает действие противника, траекторию её движений. Через мгновение не глядя он заносит меч и протыкает Биргит бедро. Он смог предугадать ее действия, а она его не сумела. С истошным воплем птица падает на землю. С воплем, заставившим открыть глаза Бьёрна. Темноте и нехватке воздуха он не смущается, его ведут инстинкты.
Он медленно выходит из воды, как восставший. Раненая Биргит, схватившись за кровоточащее бедро, медленно отползает от отвлекшегося Беовульфа. Тот поворачивается, чтобы столкнуть ногой Бьёрна обратно в воду, но берсерк хватает его ногу и валит на землю. Однако Беовульф в падении насаживает его животом прямо на острие меча. Из груди Бьёрна вырвался тяжелый стон. Беовульф напряженно держит меч и с яростным выражением лица наблюдает, как изо рта Бьёрна начинает вытекать кровь. Он отталкивает Гренделя на землю и оборачивается на Мать Гренделя, желая добить чудовище.

Бьёрн, взови к Одину! Он умирает! Мы не позволим тебе погибнуть. Ты должен восстать. Ты должен восстать ради Виллей!

Беовульф наступает на окоровавленную ногу Биргит, надавливая на рану. В очередной раз он заносит свой меч над ней, но замирает и оборачивается на звериный рык. Вот он — Грендель, которого видел Беовульф в последний раз.

Огромное чудовище широко расставляет свои лапы и злобно глядит на военачальника. Колени зверолюда вывернуты наизнанку, руки удлиненные, теперь уже с лапами. Вытянутое лицо худое, но с крепкими челюстями и клыками, которые бы с легкостью смогли откусить Беовульфу голову. Зеленые, безумные глаза уставились на воина. Мощное тело возвышается над ним.

Беовульф приготовился отразить удар, когда оборотень накинулся на него.

За Виллей! За нас...

°°°
1. Даны — древнегерманское племя, населявшее территорию нынешних Швеции, Норвегии и Дании. -см. "Даны" Википедия.

2. Слейпнир — в германо-скандинавской восьминогий конь Одина, порождение Локи. -см. "Слейпнир" Википедия.

3. Конунг — северогерманский термин для обозначения верховного правителя. -см. "Конунг" Википедия.