С ним вы хорошо проведете время, правда, вам за все придется платить. Он будет обманывать вас с улыбкой на лице и приводить в ужас одним лишь взглядом. И когда вы перестанете его интересовать, он опустошит вас и надолго лишит равновесия и чувства собственного достоинства. Вы станете намного печальнее, но не намного умнее, и еще долго будете думать о том, что произошло и в чем была ваша ошибка.

Р.Д.Хаэр «Лишенные совести»

Боязнь признаться во всем улетучивается с каждой минутой. Словно утренний туман, который рассеивается с наступлением полудня, из моей головы одна за одной вылетают мысли о неблагоприятном исходе.

Я больше не хочу никаких игр, не хочу никаких правил. Мне надоело. Пусть произойдет, то, что должно было случиться еще на смотровой площадке Капитолия. Я готова принять любое его решение. Мысль о том, что все пойдет не по плану, больше не пугает меня. Готов ли он услышать это? Плевать, в этот раз я хочу подумать о себе и о своем будущем.

— Мел, черт... это все из-за него? — войдя в комнату и смотря на раскуроченный замок на двери, которая практически вырвана из дверного проема, я задерживаю дыхание и оглядываю остальную комнату.

— Меня не было в кампусе, а сегодняшнюю ночь я провела в комнате Саманты, чтобы не ночевать в этой разрухе. Элис! — бросается обнимать меня. — Элис, какого черта ты не брала трубку! — шепчет Мелисса.

— Ты думаешь... думаешь, это бы его успокоило... — сдержав накатываемую волну паники вперемежку со злостью, спрашиваю я.

— Мне позвонила Одри. Ему повезло, что она согласилась на мои мольбы не звать охранников. Я еле дозвонилась до Оливера, они со Стивом выволокли его отсюда.

Зеркало, некогда висевшее на стене, сейчас разбито на десятки окровавленных кусочков, разлетевшихся по полу. Красные капли идут прямиком до кровати, которая переворошена и представляет груду скомканных одеял и подушек, мирно лежавших там до этой ночи. Все ящики стола вытащены наружу и записка, найденная мной, с криво написанной фразой «Подарок судьбы — Лиса», разорвана в клочья. Все что когда-то стояло на тумбочке, лежало в шкафу и столе или было спрятано под кроватью, валяется в разных углах маленькой комнатушки. Даже шторы не уцелели, разрезанные на несколько частей, они покоятся на полу, прикрывая собой растерзанную игрушку, подаренную мне Крисом.

— Прости, Мел. Я все уберу, но сначала мне нужно к Оливеру, — холодным тоном произношу я.

— Но Элис, он...

— Мел! Мне чертовски надоело все это! Пора заканчивать! — кричу я и быстрым шагом направляюсь в соседний корпус.

Дойдя до корпуса А, где живет его дружок, я сто раз пересилив себя, взлетаю вверх по лестнице на третий этаж и, не стучась, вхожу внутрь комнаты.

— Элис? Какого черта? Тебя не учили хорошим манерам? — Оливер поспешно натягивает штаны, его лицо приобретает багровый оттенок, а какая-то полуголая девица, придерживая майку на груди рукой, выскальзывает из комнаты, прихватив с собой пакетик с "безобидной, зеленой, сушеной травкой" со стола.

— Не тебе рассказывать мне, о правилах приличия! — с громким хлопком закрываю за ней дверь и злобно смотрю на Оливера.

— Я извинился сто раз! Ты пришла напомнить о моих промахах? — огрызается он.

— Я пришла спросить о том, что случилось с Риком прошлой ночью!

— А я, что новостной канал? Спроси у своей кучерявенькой красотки-подружки, это она позвонила мне! — Оливер достаёт из-под кровати спортивную сумку и закидывает туда футболку с шортами. — Я пошел в зал, ты только что помешала мне сбросить напряжение!

— Ты серьезно? Одно мое упоминание о твоем поведении, и Рик сотрет тебя в порошок! — не зная, какими инструментами действовать, я выбираю самый верный, на мой взгляд — шантаж. — Что, если я скажу, что ты снова распускал свои руки и лез ко мне? Я умею изображать из себя жертву, поверь!

— Да что с тобой не так? — вскрикивает он. — Если бы ты нормально зашла, без своего грандиозного появления, я бы рассказал тебе эту историю без долгих прелюдий!

Стерва внутри меня быстро уступает место глупой наивной девчонке, и я ощущаю чувство стыда, за сказанные мною слова о шантаже. Не зная, кого винить в поведении Рика, я делаю виноватыми всех, кроме него самого. Поэтому постоянно отчаянно стараюсь задеть любого, кто попадается на моем пути. Будь то Кай, лезущий со своими чувствами, или Оливер, который действительно раскаивается в своем поступке.

— Серьезно, Элис, перестань строить из себя ту, каковой ты не являешься на самом деле, — подходит ко мне на расстояние вытянутой руки и старается положить ее на плечо.

— Оливер, я не заказывала психолога, просто расскажи мне, — прохожу мимо и сажусь на кровать. Закрыв лицо руками, пытаюсь удержать слезы в глазах, которые постоянно дают о себе знать, как только возникают разговоры об Эрике.

— Элис,— садится рядом и чуть придвигается ко мне. — Мне кажется, вам двоим нужна помощь. Но сейчас не об этом. Если ты до сих пор злишься на меня, то тебе следует знать, я не такой. Да, я, как и Рик не умею вести себя с девушками, не знаю, что такое отношения и любовь. Плюс ко всему, тогда я изрядно надрался и выпил пару колес. Поэтому увидев тебя, во мне проснулись мерзкие животные инстинкты, и я миллионный раз прошу у тебя прощения за содеянное. Клянусь, я не притронулся ни к кому без обоюдного согласия после того раза. Скажи мне, что ты не держишь на меня зла, и мы спокойно поговорим об Эрике. Мне есть что тебе рассказать.

— Я... я не злюсь на тебя, Оливер. Но и глубокой симпатии к тебе не питаю. Я общаюсь с тобой, только потому что ты его друг, и он относится к тебе, как к брату. В другой жизни и при других обстоятельствах, мы бы вряд ли подружились.

— Вот видишь, как хорошо, что я тогда напился! Не обрел бы такого замечательного друга, как ты! — с ноткой сарказма говорит Оливер.

— Мы и не друзья, — хмыкаю я.

— Ой, Элис, любишь ты испортить момент! Я просто хотел разрядить обстановку, — он поднимается с кровати и закуривает сигарету, высунувшись в окно. — Готова к рассказу?

— Угу, — еле слышно бурчу я.

— Мы собрались с пацанами, как обычно, сначала немного курнули для расслабления. Потом Эрл притащил откуда-то забойные таблетки, которые, как он сказал, нельзя мешать с алкоголем. Уверенный в своих силах Холлетр, конечно, никого не слушал и запил это дело конской дозой крепкого дешевого рома. Потом пришли девчонки. Я удалился с одной на какое-то время, поэтому не знал, что конкретно произошло в комнате, и почему Рик ушел. Со слов Эрла, к Рику начала приставать какая-то чика, Аманда вроде. Ничего такая, кстати, — он ловит мой взгляд и тут же вжимает голову в плечи. — Ну а что, я говорю как есть!

— Что было дальше? У них что-то было? — отвожу глаза и стараюсь смотреть в одну точку, чтобы сконцентрировать все внимание на словах Оливера, опасаясь не выдержать того, что он расскажет.

— Элис, я не знаю. Я ничего не видел, поэтому не могу утверждать. Я не ел таблетки, не успел на самом деле. Думал, после того как выйду от той девчонки из соседней комнаты, расслаблюсь и кайфану. Но они уже все подъели. Парни и Эрл были не в состоянии рассказать подробностей. Он до сих пор говорит, что мало чего помнит, хотя вместе со мной тащил Рика в комнату. Когда позвонила Мелисса, прошло достаточное количество времени, я успел немного прийти в себя после травки, и когда пришел в твою комнату, там уже был хаос. Эрик, порезал себе все руки, я не знаю, специально или нет. Он сидел на полу у кровати и что-то бессвязно бормотал.

— Чертовы ублюдки, оставьте меня в покое! — кулак Эрика полетел прямо в зеркало, заставив его треснуть на несколько больших кусков, все еще держащихся друг за друга, словно влюбленные, страшно не желающие быть в разлуке.

Удар за ударом, еще один последний, и остатки зеркальных осколков с громким звуком обрушились на пол.

— Лиса, моя Лиса... — он начал сжимать мелкие кусочки в своих ладонях, разрывая один за одним слои кожи, причиняя сильную боль их хозяину.

Но эта боль не могла сравниться с той, которую Эрик ощущал в своей груди. Боль от неприятия себя, нежелания оставить свою прошлую жизнь и похоронить всех демонов, заставляла Эрика совершать необдуманные поступки, говорить ненужные слова, заставлять людей ненавидеть себя.

— Оставьте меня в покое! Вы ничего обо мне не знаете! Она поможет мне! Она... сделает... это...

Следом за зеркалом полетели все рядом стоящие и лежащие предметы. Чувствуя еще большие порывы ненависти, подкрепляемые выпитым алкоголем и наркотиками, Эрик словно в бреду, кричал ее имя и сжимал голову до боли в висках, заставляя своего отца покинуть ее. Заставляя въедливый образ Кетрин испариться из его помутненного рассудка.

— Ты не умеешь любить! Ты не достоин ее! Ты никогда не будешь счастливым! — мужской и женский голоса вторили в унисон.

— Пошли к черту! Пошли к черту! — надрывая голосовые связки, кричал Эрик. — По-шли к чер-ту, — разделяя каждое слово на слоги, сползая по стене и убавив громкость собственного голоса, шептал он.

Разворошив все, что попалось ему под руку ранее, он пытался унять ноющие конечности и потирал руки, в которых застряли десятки мелких осколков, словно раня его до глубины сердца.

— Пошли к черту, я хочу любить ее... — выдавил наконец из себя Эрик, и не дожидаясь ответа своих внутренних чертей, кинулся к двери.

Застыв в нескольких сантиметров от нее, он закрыл глаза и не смог в последний раз выиграть в своей внутренней борьбе.

Словно по кадрам к нему вернулись все воспоминания из прошлой жизни. Стараясь не упустить ни одной чертовой детали, его сознание обрисовало все черными красками, добавляя все новые и новые давно забытые подробности не сложившихся отношений с отцом, больной привязанности к Кетрин и отчуждения матери, стерев все, что приносило ему радость, стерев все моменты, связанные с Элисон.

— Ты не нужен ей такой! — мерзкий голос Кетрин отозвался эхом в голове.

— Ты был худшим ребенком! В моей смерти виноват только ты! — тут же подхватил отец.

Попятившись назад, на подкосившихся ногах, Эрик, словно теряя сознание, упал на колени рядом с кроватью.

— Я сдаюсь! Сдаюсь, слышите! Ваша взяла... Я сдаюсь, сдаюсь...

— Мы с Эрлом еле вывели его из комнаты. Он брыкался, но уже не орал. Говорил шепотом, как будто боялся, что его услышат. Говорил, что-то типа — он сдался или проиграл, и все в таком духе... Вчера он никуда не выходил, закрылся в комнате, не открывал даже нам. Я звонил ему утром, живой, говорит. Но идти с нами никуда не хочет.

Не в силах что-либо ответить, я собираюсь с мыслями и направляюсь к двери.

— Элис, ты можешь рассчитывать на мою помощь. Я в нескончаемом долгу перед тобой.

— Спасибо, — шепчу я и удаляюсь из его комнаты.

Что же с ним творится, что происходим с его больным разумом? Не слыша ни единого звука вокруг, кроме шквала собственных мыслей, я тарабаню по его двери, почти стерев кожу на костяшках.

— Лиса?! — подняв на меня свои красные глаза, Эрик, не мешкая, заключает меня в крепкие объятия, но буквально через несколько секунд, отстраняется и пятится назад. — Что ты здесь делаешь?

— Я пришла к тебе, поговорить... — чувствуя, как уже всколыхнулось мое сердце, заикаясь, говорю я.

— Пойдем на воздух, — не сводя с меня взгляда черных глаз, он хватает джинсовку и указывает на дверь.

За время пару дневной разлуки мое тело ни на секунду не забыло его прикосновений. Все это время я ждала встречу с ним, прокручивала в голове тысячи сценариев, как все произойдет. И сейчас, сидя на нашей скамейке, из моей головы, словно порывами ветра, сдуло все, что было до.

— Что с тобой, Эрик? — я не знаю, не понимаю с чего нужно начинать этот разговор, и поэтому отключив здравый смысл, говорю первое, что приходит в голову.

— Я нарушил большую часть правил, Лиса. Хватит играть во все это. Мне надоело, — говорит, ни разу не повернувшись ко мне. — Я уже сто раз сказал тебе — нам не по пути. Я не сделаю тебя счастливым. Предлагаю заканчивать наши недоотношения.

Расставляя акценты на отдельных словах, я вижу, как Рик сильней сжимает кулаки и словно противится себе.

— Но, ты же не хочешь этого, разве я не права? — мокрые дорожки уже чертят уверенный путь от моих глаз и каплями спадают мне на грудь.

Встрепенувшись, Рик вскакивает со скамьи, слегка шатаясь, и падает передо мной на колени. Не говоря ни слова он кидается к моим губам. Переплетаясь, наши соленые слезы образуют бушующий океан, хлещущий из двух пар глаз. Так же резко, как он поцеловал меня, Рик снова встаёт и говорит:

— Лиса, я... я нарушил правило. Я был с другой той ночью.

Внутри все обрывается.

— Ты врешь мне... Посмотри мне в глаза и скажи это! — вцепившись в его лицо, кричу я. Зажимаю руками между ладоней и начинаю внимательно всматриваться в глаза.

Рик накрывает мои руки своими, сильно сжав пальцы, но по-прежнему избегает зрительно контакта, постоянно отводя глаза.

— Ты врешь мне! Врешь! Я вижу, Рик! Ты... врешь мне... я не верю... — отталкиваю его, попятившись назад и просто повторяю эти слова, то еле слышно, то срываясь на истошный крик.

— Черт, — шепчет Рик. — Черт! Черт! Черт! — с каждым разом все громче произнося это слово, он тяжело дышит и то и дело хватается за голову, как будто стараясь избавиться от чего-то.

Я чувствую, как начинает плавиться мое тело. Словно восковая свеча от жара пламени, я медленно стекаю на землю от обжигающих меня слов.

— Я не могу быть с тобой, понимаешь?! Хватит играть в спасительницу заблудших душ, Лиса! Мою уже не спасти!

— Ты врешь мне... врешь... я не... — точно находясь в прострации, продолжаю повторять эту фразу, не сделав ни одной попытки забыть его слова и бросится бежать прочь.

— Боже мой, Лиса! Дело не в том, что я вру! Я не... — делает паузу и чуть помедлив, трёт лицо руками и говорит лишь одно слово. — Прощай.

Рик разворачивается и медленно бредёт по тропинке, с каждым шагом переступая через свои чувства, как кажется мне.

Все мои мысли и планы по спасению себя из этой ситуации летят к чертям. Все, в чем я клялась себе, зачёркивает мое ноющее сердце. Я врала себе, врала, что смогу принять любое его решение. Но я больше не в силах терпеть это.

— Эрик! — вою я, включаю себя на полную громкость. — Эрик! Остановись, чертов придурок! — не в силах совладать с собой, реву на весь парк. — Я люблю тебя!

Я чувствую это каждой клеточкой тела. Будто распадаясь на атомы, моя земная оболочка невидимым шлейфом тянется за ним. Душа рвётся наружу, ломая грудную клетку. Сердце, словно издаёт последние удары, перед тем как окончательно броситься к Рику. Кончики пальцев начинает неприятно колоть, ноги  предательски дрожат, а глаза накрывает мутной пеленой. Я не слышу ничего вокруг, в ожидании самой желанной фразы.

Остановившись в паре метров от меня, Рик сначала садится на корточки на несколько мгновений, затем поднимается, резким движением поворачивается и опрометью кидается в мою сторону.

— Я... люблю тебя... вернись ко мне... — задыхаясь от собственных слез, едва слышно говорю я.

Рик хватает меня за плечи, и кожа, словно кипит под его пальцами. Меня будто посадили на электрический стул и запустили его на полную мощность. Тысячи электрошокеров вонзились в мое тело колкими разрядами. Но эти ощущения ничто, по сравнению с тем, что я испытываю после его дальнейших слов.

— Лиса, я... — закрывает глаза на несколько секунд, и когда открывает их, передо мной стоит совершенно другой человек.

Совершенно другой Рик. Будто по взмаху волшебной палочки его подменили. Он разжимает пальцы, на лице появляется злобная ухмылка, а глаза в миг приобретают пустоту, утратив прежнюю глубину, в которой я тонула изо дня в день. От него веет холодом и безразличием. Постучав пару раз по моему плечу, словно мы давние приятели и не более, он говорит мне, не отводя ледяного взгляда:

— Ты не нужна мне, Лиса. Больше не нужна.