Возле двери валяется кто-то. Не хочу даже предполагать, кто это может быть. Мозг рисует ужасные картинки. Пытаюсь отогнать скверные мысли и умоляю Бога, чтобы это был не он. Но нет! Мои молитвы никем не услышаны, и в руке я вижу бутылку бурбона, такого же, как пил Рик у бассейна.

Либо он без сознания, либо просто уснул пьяный. Делаю ставки на второй вариант, но на всякий случай проверяю пульс и дыхание. Все в порядке, жив.

— Эххрмм... Ликса... Ле-еса-а... — протяжно стонет, и я ладонью закрываю ему рот. Не хватало, чтобы этот пьяный придурок разбудил весь этаж.

— Черт возьми, что ты тут валяешься? Пошел вон! — наклоняюсь и злобно шиплю ему в ухо.

— Лес, Лис, ч-черт, — чёрные глаза закатываются от недовольства из-за того, что он не может ничего произнести.

В одну секунду Рик замечает бутылку у себя в руке, делает несколько больших глотков, и выплёвывает последний прямо на себя, разражаясь смехом.

— Черт бы тебя побрал! Ты больной, проваливай отсюда! — чуть громче говорю я, опасаясь, что кто-то может нас заметить.

Рик не думает уходить и даже не встает с пола. Поднимает взгляд, мерзко улыбается и, все ещё заплетаясь, говорит:

— Попрос-си меня е-еще!

— Я сейчас сама вышвырну тебя на улицу!

— Не-а, нельзя, я ведь о-очень пьян, со мной может произойти что-то тако-ое плохое, — вновь глотает из бутылки. — Ц-ц, позови меня к себе, Лис.

— Мне на тебя плевать, и мне незачем тебя звать! — хлопаю дверью, скрываясь от его наглой физиономии.

Ну уж нет, не в этот раз! Пусть валяется там сколько хочет! Ему нечего делать в моей комнате! В моей жизни!

— Тогда я буду орать на ве-есь этаж!

По звукам из коридора, кажется, он встает на ноги, начинает постукивать бутылкой по двери и кричать:

— Лиса! Лиса! Лиса! Лиса! Пу-усти!

Через несколько секунд его криков слышу, как открывается соседняя дверь и разгневанная Одри громко ругается.

— Какого хрена ты тут забыл Холлтер? Вы с Кетрин уже всех извели! Убирайся вон, пока я не вызвала охрану!

— Ой-ой, — дразнится он. — Не ругайся Од, я знаю, ты тоже хочешь меня! Могу зайти и к тебе в комнату, если Лиса не откроет!

— Элисон? Ты к ней?

Вот черт! Черт, черт, черт! Как же он меня бесит!

— Элис! Не знаю, что у вас там с этим придурком, но забирай его на хрен отсюда, иначе нажалуюсь на вас обоих! — она кричит, и несколько раз бьет по стене.

Громко вскрикиваю от недовольства и чувствую,  как начинают пылать щеки, а из глаз от злости вот вот полетят маленькие искры. Рывком открываю дверь, и в этот момент Рик шлет воздушный поцелуй моей соседке.

— Извини, Одри. Прости, я все утрясу, — бурчу я и открываю дверь шире, приглашая Холлтера в комнату, только чтобы он перестал орать.

— Уж я надеюсь! — отрезает она.

Рик пытается пройти, и, то ли специально, то ли из-за опьянения, почти не входит в дверной проем, а сильно наваливается на меня.

Слишком сильно.

Между нами, буквально пара сантиметров. Но в моей голове целая пропасть.

— Пошел к черту! На меня не действуют твои уловки! — толкаю его внутрь. — Если ты хочешь остаться здесь до утра, можешь рассчитывать только на пол! — процеживаю я, швыряю ему покрывало и подушку, и разворачиваюсь, чтобы все-таки сходить в туалет.

Войдя обратно в комнату, вижу, что Рик послушно остался лежать на полу. Его рот приоткрыт, рука все еще держит бутылку с алкоголем. На лице несколько ссадин, костяшки разбиты в кровь.

И что мне с ним делать?

Забираюсь на кровать и отворачиваюсь к стенке. Надеюсь, моя попытка уснуть не окажется провальной.

Через пару минут слышу какое-то шуршание на полу.

— Шрамы... Шрамы у меня, нравятся?

Молчу. Интересно, если я сделаю вид что сплю, он отвалит от меня?

— А плевать! Это все мой чертов папаша и чертова Кетрин, — ворочается и еле слышно ругается. — Можно я тебе расскажу? — шепотом и как-то по-детски произносит Рик.

Я не нанималась в психологи, но чувствую, если не обращу на него никакого внимания, он не замолкнет.

— С чего такой порыв? — стараюсь говорить максимально спокойно.

— Ты... единственная, кто сейчас есть тут, — он слишком пьян — слышу, как старается выговорить каждое слово правильно.

Я соглашаюсь, но продолжаю не смотреть в его сторону. Он опирается подушкой на стену и начинает.

— Чертов Аарон Холлтер, был пьяницей и наркоманом. Чертов папаша разрушил жизнь всей моей семье, которую уже трудно назвать таковой, — замолкает, делает несколько глотков, и продолжает, — он изменял матери со всякими шлюхами в борделях, таскал каких-то шалав к нам в дом. Мать вытаскивала его из всех подвалов в округе. Она рыдала ночами так, что, кажется, этот рев был слышен на несколько кварталов. Он избивал ее, избивал нас с сестрой практически все детство. А она, все равно, любила его, словно под гипнозом.

Не знала, что у Рика есть сестра, Мел ничего не рассказывала.

Рик говорит с такой злобой и отчаянием в голосе, что я не решаюсь его перебить. Его речь прерывистая, он делает акцент на некоторых словах, все еще сопротивляясь своему заплетающемуся языку.

Возможно, ему необходимо выговориться.

— Когда он в очередной раз обкололся, я был дома один. Мать уехала на работу, а Зои шлялась где-то со своим хахалем. Когда я зашел в зал, он валялся на диване, все еще держа в руках шприц. Кругом был хаос, разбросанные пустые бутылки из-под всякой отравы, ложки со странными жидкостями, спички и пакетики с чем-то. Мне было  пятнадцать. Исполнилось пятнадцать неделю назад. И мой чертов папаша смог продержаться целых три дня с незатуманенным рассудком. Он подарил мне этот хренов браслет, который я таскаю до сих пор. Он пролежал на диване всю ночь, пока утром не вернулась мать с работы. Я плохо помню этот день... хотя нет, — немного посмеивается. — Я помню все, как бы ни старался забыть, кроме того, что я тогда чувствовал. Мать рыдала, впрочем, как и всегда. У дома скопилось несколько машин, скорая, копы, всякие зеваки, только доставщика пиццы не хватало. Зои равнодушно смотрела как тело отца, накрытое черным пакетом, заносят в машину. Казалось, только матери было не все равно на его жалкую смерть.

Он снова замолкает и чуть поёрзав на полу, вдруг вскрикивает:

— Черт, кто ты вообще такая, чтобы я все это тебе рассказывал? Почему ты просто не выгонишь меня? Почему я вообще тут торчу?

Теперь твоя очередь, Рик, задавать себе вопросы, на которые ты не получишь ответа.

Что-то внутри меня смягчается, когда я поворачиваюсь и вижу его налитые кровью и слезами глаза. Что-то не дает мне съязвить в ответ. Мой внутренний голос кричит, что Рику необходима помощь. Рику нужна поддержка.

— Просто закончи свой рассказ.

Он продолжает, иногда останавливаясь и вздыхая, иногда посмеиваясь и ехидно улыбаясь.

— Я во всем виноват. Если бы я вызвал тогда скорую, его бы успели откачать. Я был дома один, и только я мог ему помочь. Но когда я услышал о его смерти, то почувствовал облегчение. Подумал, что наконец-то, мы заживем нормальной жизнью. Наконец-то, прекратятся бессонные ночи, прекратятся крики и избиения. Наконец-то, все будет по-другому. Но моя дорогая мамаша начала все усложнять. Она обвинила во всем меня, и мне ничего не оставалось, как верить ее словам, отгоняя мысли о том, что без отца нам всем будет лучше. Она рыдала еще громче и еще больше. Зои свалила в другой город, дважды не поступив в колледж. И я остался один с матерью. Она постоянно кричала, как я на него похож, постоянно тыкала его плохими качествами. Она кричала, что ненавидит его, и что любит больше жизни, и я постоянно напоминаю ей об этом. Кетрин уже тогда связалась с детишками папиных дружков, которые тоже оказались мелкими нариками, и меня потянуло за ней. Я всегда следовал за ней. Но эта чертова сука только все усложняла. Два последних года в школе я провел в тех же борделях, где шатался мой отец. Я становился настолько похожим на него, насколько это было возможно.

Рик смотрит, ища в моих глазах поддержки, и я не знаю, как правильно поступить. Я встаю с кровати и просто сажусь рядом. Беру бутылку из его руки и делаю несколько больших глотков. Он слегка улыбается.

— Эй, сильно не налегай.

— Что было дальше?

— В последнем школьном году, когда наши отношения с Кетрин испортились практически окончательно, я не нашел ничего разумнее, чем закончить, как свой папаша. Я сделал это не из-за нее, а из-за него. Моя мать нашла меня там же, на том же диване, обкуренного и с окровавленным запястьем. Только она успела. Не то что я. С тех пор она начала посещать психолога и восстанавливать отношения со мной. Но я уже был сломлен.

— А что было с Кетрин?

— А Кетрин просто пошла к черту из моей жизни. О ней я не намерен рассказывать кому-либо, даже тебе.

— Даже? – я усмехаюсь.

— Даже, – отрезает он.

Этот разговор дался ему с трудом, не могу не заметить, как потускнели его глаза, как он метался из стороны в сторону, говоря об этом. Кажется, что за это время он почти протрезвел.

— Я не хочу пускать тут сопли, поэтому спасибо за гостеприимство, но я лучше свалю, — встает и направляется к двери.

Я не хочу, чтобы он уходил, только не в таком состоянии.

— Может тебе лучше остаться?

— Боишься, что снова захочу уйти из этого никчемного мира? Тебе-то какое дело? — он как будто специально старается меня задеть.

Рик в таком состоянии, когда действительно способен навредить себе. Не поддаюсь на его провокации и спокойно говорю:

— Я поступила бы так с любым другим человеком, будь он на твоем месте.

— Спасибо, конечно, но это не твое дело. Не держи зла, за то, что произошло на вечеринке. Мне просто не понравилось, что он тебя лапал, я с тобой еще не закончил.

— Рик, зачем это все? Зачем ты пол ночи валялся пьяный у моей двери?

— Я не знаю... Боюсь, я могу испортить и твою жизнь, Лиса. Я не знаю, как правильно себя вести, — с этими словами он закрыл за собой дверь.

Даже в таком состоянии и после того, как он рассказал мне такое, Рик не изменяет себе. Продолжает вести себя так, будто я его игрушка. Но с сегодняшнего дня я точно уверена, что он не потерян окончательно. Есть шанс вытащить его. Есть возможность показать ему нормальную жизнь. Есть шанс сделать его счастливым. Как бы плохо он себя ни вел со мной, я не могу отступить. Только не сейчас.

Противоречия в моей голове окончательно завершают войну. Все мысли заполнены Риком. Его уже оттуда не вытащить никакими инструментами. И я все-таки прихожу к выводу, что мне этого не надо. После сегодняшнего разговора он забрался только глубже.