— Не хочешь рассказать мне, почему я нашла под твоей кроватью один из браслетов Рика?

Что? Браслет Рика?

— Почему именно его? — пытаюсь сделать невозмутимое лицо и аккуратно избегаю зрительно контакта.

— Потому что я знаю! Его подарил отец! — Мел не отступает, подходит ближе и трясёт металлическими шариками возле моего лица.

Стараюсь не подать виду, спокойно переодеваюсь и протираю лицо тоником.

— Понятия не имею. Может, обронил, когда приходил искать Кетрин.

— Это было две недели назад! За это время мы успели несколько раз убраться и пропылесосить. А браслет я нашла во вторник, но ты постоянно торчала в универе, и я не могла найти время, чтобы с тобой поговорить!

Она смягчается и садится на мою кровать. Когда я поворачиваюсь к ней, воспоминания, как пауки обволакивают разум паутиной.

Рик зажимает мой рот, по телу пробегают мурашки, я откидываюсь назад и сотрясаюсь на пике удовольствия.

Затем на глаза наворачиваются слезы, когда вновь и вновь прокручиваю в голове его слова. Мне кажется, я снова слышу, как хлопает дверь.

— Расскажешь?

Молча мотаю головой в стороны, давая понять Мелиссе, что сейчас не настроена ни на какие разговоры. Она закатывает глаза, бросает браслет на кровать и больше не говорит ни слова.

Я не хотела ее обидеть, честно. Но я не готова рассказать ей сейчас о своем унижении.
Что делать с браслетом я тоже пока не придумала, поэтому просто кладу его под подушку.

Воскресение.

Мелисса уехала сегодня утром. Что-то случилось с ее матерью. Мне очень жаль, что я не успела сказать ей слова поддержки утром. Она уехала слишком рано, я еще спала. На столе нашла записку — «Элис, не стала тебя будить, маму увезли в больницу, меня не будет около недели, может больше. Прости за вчера. Люблю».

Моя бедная Мел, это я должна просить у тебя прощения, за то, что вечно веду себя как дура, и порчу всем настроение.

Сегодня собираюсь сказать Крису о своем решении. Вернее, я была уверена по поводу этого решения всю неделю, но как только взяла телефон в руки, меня начали одолевать сомнения.

Ненавижу себя. Ненавижу себя за то, что я сама не знаю, чего мне хочется. Ненавижу себя за то, что порчу жизнь Кристоферу. За то, что порчу жизнь Каю, который так искренне ко мне относится.

Ненавижу себя за то, что боль от смерти отца никак не пройдет. За то, что перестала говорить маме и Куперу, что так сильно их люблю.

Ненавижу себя за то, что не могу ни с кем поделиться своими страхами. Ненавижу.

В порыве яростного гнева натягиваю джинсы с толстовкой, и со слезами на глазах бегу на улицу. Снова льет дождь. Забегаю так далеко в парк, что сама не замечаю, как оказываюсь на той скамейке, где полезла целоваться к Рику. Забираюсь на нее с ногами, притягиваю колени к груди и продолжаю реветь.

В кармане нащупываю что-то. Совсем не помню, что прихватила с собой браслет. Перебираю бусины и пытаюсь успокоиться.

Почему этот мир несправедлив? Почему он забирает у меня лучших людей, почему я сама отвергаю тех, кому нужна? Почему боль от утраты отца начала стихать, а потом новой, еще более мощной, дозой обрушилась на меня? Почему я всегда отталкиваю от себя хороших людей, притягивая только таких придурков, как Рик? Почему не доверяюсь тем, кому я дорога. Просто кричу в пустоту.

— Эй! Ты сумасшедшая? Что ты тут делаешь? — вдруг раздаётся голос Рика откуда-то сбоку.

Но я не отвечаю. Не хочу никого видеть, тем более его. Сейчас он не вызывает во мне никаких эмоций. Сейчас я не чувствую его.

Сейчас я хочу, чтобы он провалился сквозь землю, исчез и больше никогда не появлялся рядом со мной.

— Лиса, что с тобой? — он выглядит ошарашенным, бегает по мне глазами, и взгляд останавливается на браслете, который я до сих пор сжимаю в руках.

— Откуда? Откуда он у тебя?

Я не говорю ни слова. Дождь становится только сильней, как и буря внутри меня. Он не собирается утихать и уступать место солнцу.

— Пойдем, пожалуйста, в корпус, ты заболеешь, — его слова звучат резко, как будто ему, на самом деле плевать на меня.

Так почему он не уходит, почему стоит и мокнет? Что он вообще здесь делает?

— Держи, — протягиваю ему браслет и, наконец, выдавливаю из себя слова. — Я хотела отдать его тебе.

— Пойдем, Лис. Пойдем, отдашь его мне, когда придешь в себя.

Я встаю и отхожу от него на безопасное расстояние. Эрик плетется за мной. Мы заходим в комнату, и он шепотом произносит:

— Что случилось?

— Мой отец умер, — сама не знаю, зачем говорю это.

Я никогда не знаю, зачем несу всякий бред.

— Мой тоже, — говорит он.

Рик забирает браслет и осторожно касается пальцев. Его прикосновение мягкое, но я сразу убираю руки и не позволяю этому разряду вновь прошибить меня.

— Пожалуйста, уходи, — еле сдерживая очередной поток слез, говорю я. — Ты забрал все что хотел. Пожалуйста, уходи.

— Не все. Я хотел тебя.

— Да какого черта? Последнее, о чем я сейчас думаю, так это о сексе! Тем более с тобой!

— Мне кажется, наоборот. Первое, о чем ты думаешь — это о сексе со мной.

Чертов придурок, что он о себе возомнил? Я слишком разбита сейчас, чтобы думать об этом!

— Я хочу помочь тебе, Лиса. Помочь убрать ненужные мысли из головы. Хоть на несколько минут. Ну или часов, там как пойдет, — хмыкает он.

— Ты льстишь себе. Я сейчас не думаю о тебе! То есть я вообще, не думаю о тебе.

Натягивает браслет на запястье, и я вижу на нем белые полосы. Еще несколько разных, но похожих друг на друга браслетов, скрывают шрамы на его руке. От увиденного мне становится не по себе. Он следит за взглядом, и понимает, на что уставились мои глаза.

— Расскажу, как-нибудь потом, если будет интересно.

Вода до сих пор капает с мокрых волос, а джинсы с толстовкой прилипли к коже.

— Ты вся дрожишь, позволь мне согреть тебя, — подходит ближе и проводит рукой по моей мокрой от слез и дождя щеке.

Мне больно. По сто балльной шкале, мне больно на все сто пятьдесят два процента. И, если, именно этот человек сможет забрать неприятное чувство, я хочу позволить ему сделать это.

— Ты такая же, как и я. Мы с тобой так похожи, Лиса. Просто ты пока этого не видишь.

Я не хочу думать, что будет дальше. Не хочу представлять, как он снова воспользуется мной и захлопнет за собой дверь. Это я... это я хочу воспользоваться им!

Стягиваю мокрую толстовку, снимаю лифчик и обнажаю грудь, смотря в его глаза. В них тут же загорается огонь, и он делает то же самое — снимает свою одежду. Какое-то время мы просто стоим, смотря друг на друга, затем он разворачивает меня лицом к зеркалу.

— Посмотри, как ты прекрасна, Лиса. Посмотри.

В отражении вижу лохматую и опухшую себя с совершенно потухшими глазами. Как только Рик начинает ласкать мое тело и целовать в шею, мои зрачки увеличиваются, и я вижу такую же темноту в своих глазах. Ту темноту, которую имел в виду Рик, когда говорил, что мы с ним похожи. Демоны внутри меня ликуют и заставляют предаться греху с этим парнем.

В одно мгновенье мы оказываемся на кровати. Рик тяжело дышит и рывками двигается во мне. Он будит ту страсть, те желания, о которых я боялась заговорить с кем-либо. Властной рукой тянет меня за волосы и хрипит в ухо, что хочет, чтобы я смотрела ему в глаза. Я чувствую, что уже близка.

— Давай сделаем это вместе. Не своди с меня взгляд, — шепчет Эрик.

Я покорно слушаюсь, чувствуя, как все внутри разбивается на миллион кусочков, а затем собирается воедино. Мы приходим к финалу вместе. И я вижу, как закатываются от удовольствия его угольно-черные глаза. Все происходит так быстро, что я снова не успеваю до конца осознать случившееся.

Боль, слезы, дрожь, взрыв, успокоение, опустошение.

Я не хочу думать об этом.

Это я! Я его использовала! Для своей цели, для своего удовольствия, и мне должно быть все равно, что он там про меня подумает, и что скажет!

Но какого-то черта я не могу убедить себя в обратном. Не могу поверить в это.

— Только дверью сильно не хлопай, — говорю я, накрываясь одеялом.

— О чем ты?

— Когда будешь уходить и кричать, что снова трахнул меня, не хлопай сильно дверью, как в прошлый раз.

Он поворачивается ко мне, его глаза немного посветлели и окрасились в цвет темной карамели.

— Я бы хотел остаться, — говорит спокойно, и, кажется, даже не грубо.

— Что? — вскакиваю и чуть ли не кричу.

— Ты слышала.

— Но почему?

— Забыла? Я делаю, что хочу. И сегодня мое желание — остаться с тобой, — придвигается ближе.

— Но...

— Да черт возьми, ты можешь не задавать миллион глупых вопросов? — рывком притягивает меня к себе, обнимает и кладет голову рядом с моей.

— Я хотела сказать про свою соседку, — шепчу я.

— Мел... Мелисса, — он как будто хотел назвать ее сокращенным именем, по-дружески, но почему-то остановился, — я знаю, что она уехала, моя мать сказала.

Я решаю все-таки замолчать, не усложнять ситуацию, и просто закрываю глаза.

Мой отец сегодня разрешил мне сесть за руль его машины. Он сидит рядом на пассажирском сидении.

— Давай, дочка, аккуратно дави на газ, скорость уже выставлена, плавнее милая.

Я следую четким указаниям папы, хотя он, наверное, и не догадывается, что Крис с друзьями уже давно научили меня водить машину, и гоняю я не хуже мальчишек.

— Па-ап, я знаю, перестань! — хихикаю я.

— Пристегни ремень дорогая, — послушно делаю, что он сказал.

— Обещаю, папуль, я не буду резко тормозить! Мы уже почти дома.

Немного прижимаю педаль газа и чувствую сильный толчок со стороны его сидения.

Вспышка. Яркий свет. Крик. Боль. Кровь.

— Папа! Папа! Нет! Нет! Папа!

— Лиса, Лиса! Проснись! Лиса, что с тобой?

— Что... что происходит? — хватаюсь за голову и чувствую, как саднит горло от крика, по щекам бегут слезы.

— Тебе приснился кошмар, все хорошо, ложись, — нежно проводит рукой по моим волосам. На секунду мне кажется, что со мной в кровати лежит не Рик, а какой-то другой парень. Обычный хороший парень. Зарываюсь ему под руку, он продолжает гладить меня, и я вновь погружаюсь в сон.

Вот черт! Он снова сбежал? Первые мысли, когда я проснулась одна в постели, были именно такими.

Встаю, начинаю собираться на учебу и замечаю стикер, наклеенный на зеркало — «Сегодня в восемь у меня в комнате. Надеюсь, не забыла, где она».

Он в своей манере. Ни «привет», ни «придешь ко мне сегодня?». А просто сообщение о том, что я должна быть там.

Ну что ж Рик, давай поиграем.

С более поднятым настроением отправляюсь на занятия. Переписываюсь с Мел. Ее маме еще не стало лучше, и, скорее всего, на этой неделе она не приедет. Вспоминаю, что так и не объяснилась с Крисом, но решаю снова отложить до выходных, поэтому просто пишу ему. Спрашиваю о стажировке и учёбе. У него все хорошо, и у меня, на удивление, тоже. Но, признаться честно, мне стыдно за то, что я спала с Риком, причем уже два раза. С другой стороны, мы ведь с Кристофером не в отношениях на данный момент?

Боже, как все сложно!

— Элис, привет! Как ты? — ко мне подбегает Кай.

— О, я отлично! А ты? — точно, я совсем забыла про Кая.

— Если ты ответишь согласием, будет еще лучше! — берет меня за руки и приторно улыбается.

— Согласием?

— Пойдешь со мной на свидание?

Так так. Все очень вовремя! Рик вчера вел себя не настолько нормально, чтобы я отказывалась от общения с Каем. К тому же наши отношения с Риком пока никак не называются. Даже не так, у нас с ним вообще нет никаких отношений.

— Да, давай! Где?

— В субботу, вечеринка у бассейна. Захвати купальник!

— Так вечеринка или свидание? — немного заигрываю я.

— Устроим два в одном! — он целует мою руку и с загадочным взглядом уходит назад.

До назначенного Риком времени есть еще пару часов, а это значит, что я успеваю привести себя в порядок, как обычно, поразмыслить над всем происходящим и, наконец, позвонить домой. Вчера я выплакала слишком много слез и это было для меня своеобразной встряской. Я хочу поговорить с мамой, хочу извиниться, что общаюсь с ней так редко. Рик, не сказав ни слова о моей истерике, как-то повлиял на меня. Ну кроме очевидной причины – нашего секса, он еще и что-то перевернул в моей голове. Не понимаю, как это связано.

Почему я тащусь к нему по первому зову? На какие кнопки давит этот парень, что мой разум выключается за долю секунды? Почему я начинаю сомневаться в содеянном только после того, как все уже произошло?

— Мам, привет, — голос дрожит, и я опять чувствую себя маленькой незащищённой девочкой. Мне становится страшно, ужас окутывает меня.

— Элисон, дочка, что с тобой?

— Ничего, я просто сильно... сильно скучаю по вам, мам. И по папе, — как бы я ни старалась удержать слезы в глазах, они все равно предательски начинают катиться по коже, обжигая все на своем пути.

— Элис, ты не виновата, перестань. Я знаю, о чем ты думаешь. Прекрати, прошу тебя, — голос мамы такой мягкий, такой родной. — Хочешь, приезжай в гости на выходные? Бери Криса и приезжайте.

— Нет, мам, мы с Крисом пока не вместе, это не лучшая идея. Прости, что я снова раскисаю.

— Тогда ты тем более должна приехать и все мне рассказать. Я не стану тащить из тебя все клешнями. Мы подруги, помнишь? Подруги, что бы не произошло, дорогая.

— Мам, я так редко говорю тебе, ты лучшая на свете, — задираю голову, зажмуриваю глаза и даю себе сигнал «стоп». Стоп слезам и истерикам.

За последнее время я снова начала чаще срываться и реветь. Снова не могу держать себя в руках. Снова превращаюсь в человека, состоящего на 90% из самокопаний, слез и нервных срывов. И только я сама могу помочь себе. Хотя, есть еще один человек, который, сам того не зная, спасает меня.

— Мам, все я не плачу. Прости меня! Я обязательно приеду, только чуть позже... только после того, как поставлю свою психику снова на место, — шепчу я еле слышно.

— Как скажешь милая, только предупреди заранее, чтобы я приготовила твой любимый пирог. Люблю тебя, дочка.

— А я тебя мам. Еще раз прости за мои сопли, пойду делать уроки, — прихожу в себя и слезы на глазах постепенно высыхают.

Время подходит к восьми часам, и я уже готова идти навстречу еще одному необдуманному приключению с Риком.