– Как я уже говорил, мне пришлось сбежать из дома, потому что меня достали издевательства матери, – произнёс Джесси, когда Майлз снова начал расспрашивать о прошлом. – Мне было всего 4. Я прятался, где только можно, ел всё, что попадалось под руку. Уже позже я узнал о магазинах и тогда принялся воровать оттуда еду и одежду, пока не научился её изменять одной лишь силой мысли. Места жительства менял постоянно, так что, можно сказать, что я всю страну объехал.

– А своего отца ты знаешь? – спросил Майлз. – Он ведь демон?

– Получается так, но я знаю лишь то, что он заставил маму родить меня, а потом ушёл. Зачем он это сделал, я не имею ни малейшего понятия. Честно говоря, порой я желаю, чтобы моего чёртового бессмертия не было, тогда я смогу покончить с собой и, возможно даже, спасти этот мир.

– Не говори так, – Майлз мягко погладил его по руке. – То, что окружающие не могли разглядеть в тебе человека, не делает тебя плохим.

– А вдруг это ты ошибаешься, а они были правы, и я действительно тварь, способная лишь на разрушения?

– Возможно, – неожиданно легко согласился Майлз и тут же добавил: – Но, будь это так, ты бы не стал терпеть издевательства, а уже давно расправился бы с обидчиками. Ты не тварь, Джес, а очень даже добрый и милый парень.

– Только ты мог так сказать, – хмыкнул Джесси.

– Не смейся, я ведь серьёзно, – Майлз слегка ударил его подушкой.

– Ладно, ладно, прости, – сквозь смех выдавил парень.

– Слушай, Джес, мне вот интересно, – начал Майлз, когда антихрист прекратил смеяться, – а как ты понял, что тебе нравятся парни?

– А-а-а... Э-э-э... Кхм... Ты правда хочешь это знать?

– Да, – неуверенно протянул Майлз. Его весьма насторожило поведение Джесси.

– Ну... Там всё было не как у тебя. Я ни в кого не влюблялся до тебя. Просто... Мне вдруг захотелось... Ну... Поэкспериментировать, что ли. И я... – и Джесси на одном дыхании выпалил: – В общем, я позвал Алису на свидание, где мы поцеловались, и тогда я понял, что совершенно ничего не испытываю к противоположному полу.

– О, – только и смог ответить Майлз.

– Тогда-то я и начал зачитываться гейской порнушкой и понял, что мне это очень даже нравится, – закончил Джесси.

– Ясно. Получается со мной был не первый поцелуй.

– Ну, извини, припоздал ту чутка. Всего на пару лет, – как-то смущённо ответил парень.

– Только не надо думать, что я буду на тебя за это обижаться, – правильно расценил его поведение Майлз. – Это ведь до меня было. К тому же, если бы не это, ты бы ещё долго разбирался в своих чувствах ко мне.

– Возможно, – вздохнул Джесси, но было видно, он успокоился.

– Есть ещё кое-что, что я не могу понять, – продолжил расспросы Майлз. – Почему дядя не рассказывал о тебе? То есть, он сказал, что у меня есть сводный брат, но больше ничего. И о твоём поступлении в Унитэд он тоже умолчал. Почему?

– Это я попросил его молчать.

– Что? Но почему?

– Меня всегда преследуют разочарования и боль, и я не хотел, чтобы такой как ты попал под моё влияние, – Джесси отвернулся, не в силах смотреть на Майлза, – поэтому я попросил Майка держать меня подальше от тебя.

– Тогда как так получилось, что ты оказался здесь?

– Это идея Майка. Он сказал, что мне нужно получить хоть какое-нибудь образование и посоветовал школу, в которой преподаёт его брат. Но он совершенно ничего не сказал про тебя.

– Потому что боялся, что ты тогда откажешься, – догадался Майлз.

– Именно, – Джесси тяжело вздохнул. – И вот теперь я не знаю: то ли ругать его, то ли благодарить. С одной стороны, благодаря его самодеятельности в моей жизни появилось что-то хорошее, но с другой, так ты рискуешь попасть в ещё большую опасность.

– Джес, – Майлз мягко сжал его ладонь. – Я люблю тебя. Это значит, что я всегда буду с тобой, разделю не только счастье, но и печаль, и счастливые воспоминания, и большие разочарования. Даже если весь мир будет против тебя, я всё равно буду рядом. Если судьба направит тебя по тёмной дорожке, я найду способ вернуть тебя к свету. Я буду жить, пока ты рядом, и умру, если тебя не станет.

– Майлз, – Джесси пребывал в полном шоке от неожиданной речи мальчика. Особенно его поразила последняя фраза, – это очень громкое заявление. Я... Я не уверен, что хочу для тебя такого. Это... Это слишком.

– А какова вероятность того, что ты умрёшь? Ты же сам говорил, что бессмертен. Так почему сейчас беспокоишься на этот счёт?

Джесси оцепенел. Да, Майлз абсолютно прав, и он это знал. Но отчего-то от этих слов сердце сжималось, отдаваясь болью в рёбрах.

Мысли о смерти, которые раньше приходили с наслаждением, с большой радостью и ожиданием, вдруг превратились в самый страшный кошмар. Он не должен умереть, хотя бы для того, чтобы ангелочек продолжал жить.

Смотря Майлзу в глаза, Джесси решительно произнёс:

– Я тоже буду рядом с тобой. Где бы ты ни был, я найду тебя. Куда бы не влез, я пойду с тобой. Если кто-нибудь тебе навредит, я с него шкуру сдеру. И так будет до тех пор, пока я тебе не надоем, и ты не решишь прогнать меня. И я уйду и не буду вставать у тебя на пути, лишь бы ты был счастлив.

Какое-то время Майлз молчал. Он странно смотрел на сидящего рядом парня и спросил:

– Скажи, ты слышал, что я сказал?

– Ну, да, – неуверенно ответил Джесси.

– А мне кажется что нет, – покачал головой мальчик, чем вызвал ещё большее недоумение у собеседника. – Я сказал, что ВСЕГДА буду с тобой. Я ни за что на свете не прогоню тебя, не скажу, что ты мне надоел и не позволю тебе быть в одиночестве. Ясно?

Джесси кивнул, проклиная себя за то, что только что произнёс. Ему не нравилось, когда Майлз расстраивался или злился из-за него.

– Прости. Я такой невнимательный.

– Не страшно, я не в обиде. Просто постарайся это запомнить, ладно?

– Хорошо, постараюсь.

***

Когда Джесси открыл глаза, то с удивлением отметил, что лежит на полу. Приподнявшись, он огляделся, да так и замер. В спальне царил самый настоящий разгром: постельное белье смято, стол перевёрнут, вещи из шкафа порваны и разбросаны. Похоже, Майлз сильно разозлился его прошлым уходом.

Джесси опёрся рукой об деревянные доски, чтобы подняться, и нащупал что-то острое и холодное. Скосив взгляд, он увидел окровавленный кухонный нож. Кажется, это им мальчик недавно вскрылся.

Невольно вздрогнув, парень поспешил подняться и вышел из спальни.

В гостиной всё также продолжал гореть камин, возле которого стоял Майлз с Билли. Мальчик гладил пса, не отрывая взгляда от пляшущих языков пламени, и, кажется, вовсе не заметил парня.

Джесси осторожно сделал шаг вперёд, но половица предательски скрипнула.

– Ты пришёл, – не оборачиваясь, сухо бросил Майлз.

Джесси, поняв, что его раскрыли, подошёл к камину уже нормальным шагом. Мельком покосился на Билли. Пёс блаженно щурился от прикосновений мальчика. Пёс, которого безжалостно убили 8 лет назад. Джесси нахмурился.

– Он ведь ненастоящий, – ровно произнёс он.

– О чём ты? Вот же он, – спокойно ответил Майлз, не прерывая своего занятия. Создавалось ощущение, будто он принимает Джесси за сумасшедшего.

– Он не настоящий, – повторил Джесси. – Его убили. Дети закидали камнями.

Мальчик промолчал, продолжая гладить пса, но парень заметил, как совсем незаметно дёрнулись его плечи, и продолжил:

– И ты тоже не настоящий.

Майлз замер. Его пальцы перестали касаться тёплого меха. Билли посмотрел на Джесси, и парень с удивлением обнаружил в этом взгляде осуждение и страх. Пёс тихо заскулил, а Майлз вдруг расхохотался. Диким, каким-то безумным смехом. Джесси невольно вздрогнул.

– Я не настоящий? – переспросил Майлз, закончив смеяться, и обернулся к парню. – Поверь, из нас двоих я более чем настоящий, – Джесси едва удержался, чтобы не отскочить, когда мальчик сделал шаг в его сторону. – Этот Майлз... Тебе не кажется он слишком идеальным. Милый, умный, заботливый, никогда не обманет, всегда простит, – он презрительно поморщился. – Аж блевать тянет.

– Кто ты такой? – спросил Джесси, начиная мелко дрожать от страха.

Майлз хмыкнул. Видимо, он наслаждался реакцией парня.

– Неужели ты так и не понял? – он вдруг толкнул Джесси, и, когда тот упал, сел на него, наклонился к уху и зловеще зашептал: – Я тот, кто знает, что такое настоящая жизнь. Я тот, кто пережил такое, о чём только ты способен понять. Я не умею читать людей, зато я умею их слушать и делать всё о чём они попросят. А теперь, скажи, кто я такой?

Джесси растерялся. Он надеялся получить ответ от мальчика, но видимо придётся думать самому. Но с такими подсказками в его голову не лезла ни одна мысль. Блин, да что это всё значит?

Вдруг, его сознание пробила очень странная, но довольно пугающая мысль. Майлз - его Майлз - говорил что-то о другом Майлзе, который мечтал умереть, но не мог из-за дяди с отцом. А что если...? Да нет, быть не может!

– Скажи, – голос Джесси дрогнул, – а ты мечтал... умереть?

Майлз снова хмыкнул.

– Полагаю, ты догадался. Да, было дело. Но папа приказал мне жить, а я не мог его ослушаться.

– Но как? Как так получилось, что ты остался здесь? Да и где мы вообще?

– Наконец-то ты додумался спросить! Дело в том, что это всё - лес, дом, пёс - создано мной. Ты находишься в моём мире, в моей душе.

– Что? – Джесси удивлённо округлил глаза. – Но как?

– Ты знаешь, что находится внутри нефилима? – Джесси покачал головой. – Помимо души, там также находится благодать - огромный сгусток света, дающий различные способности. У нефилима она также играет роль защитника души. Душа - самое хрупкое, что есть у человека. Одно неосторожное движение, пару неправильных слов - и она распадается на мелкие кусочки. Всё то время моя благодать не давала душе распасться, из-за чего я оставался таким, – Майлз развёл руки в стороны, – а тьма продолжала заполнять меня изнутри. Однако, когда те троя начали менять меня, благодать тоже начала действовать. Постепенно она опускала меня на второй план, давая место новому Майлзу - чистому, светлому. Майлзу, у которого сохранились все мои воспоминания, но который никогда не сможет стать мной, – Майлз снова наклонился к уху Джесси. – Теперь ты понял? Это не я - фальшивка. Тот Майлз был создан благодатью 4 года назад, чтобы заменить меня. И она позаботилась о том, чтобы он никогда не превратился в меня. Она убрала все негативные эмоции из его рациона. Тот Майлз никогда не сможет почувствовать грусть, страх, гнев, боль и отчаяние. Но разве такого можно назвать живым? Он ненастоящий, он фальшивка! – последние слова он гневно прошипел, как бы обвиняя в этом самого мальчика.

Джесси не выдержал и оттолкнул его, затем вскочил и выбежал на улицу. Ноги тут же утонули в снегу, но парень этого не заметил. Он бежал, не разбирая дороги, не обращая внимания на жуткий холод. Голова гудела, мысли хаотично двигались, не собираясь принимать того, что сообщил этот мальчишка.

Майлз - его Майлз - всё это время был ненастоящим. Его создали, чтобы он заменил Майлза, который не знает ничего, кроме боли. Благодать сделала идеального мальчика, без разрывающей внутренности боли, без всепоглощающего отчаяния.

Джесси споткнулся и упал лицом в сугроб, но он не предпринял попытку подняться. Тело обессилело, как будто из него разом выкачали всю энергию, по щекам катились слёзы.

"Ненастоящее, – бормотал он про себя. – Всё это - ненастоящее".

Он понял, что Майлз никогда бы и не смог отказать ему, потому что в нём это попросту не заложено. Наверняка, если бы его поцеловала какая-нибудь девчонка, то он бы и с ней согласился быть вместе. Ведь он чувствует любовь ко всем.

– За что? За что мне это? – Джесси свернулся в клубок. – Лучше бы я и правда умер.

– Так в чём проблема? – прошептал неизвестно откуда взявшийся голос. – Оставайся здесь. Поверь, здесь ты точно сможешь упокоиться.

– Откуда тебе знать? – Джесси, не оборачиваясь, понял, кто это.

– Потому что здесь ты - это твоя душа, – прошептал Майлз. – И если она не вернётся в своё тело, то ты перестанешь быть живым. Это - твой шанс.

– Тогда давай сделаем это. Сейчас, – Джесси перевернулся на спину и решительно посмотрел на стоящего рядом мальчика.

Майлз снова сел на него и наклонился к лицу. Он, еле касаясь, провёл рукой по волосам парня, затем наклонился и поцеловал. Его губы были холодными, но Джесси уже было всё равно.

Его постепенно поглощала тьма этого мира, опутывая своими тёмными щупальцами. Всё вдруг показалось таким неважным, незначительным. Все переживания, всё горе отпустило, как будто он перестал чувствовать. Но для него это стало спасением.