В назначенный день я вскочил спозаранку, несмотря на то что было воскресенье. Оделся, вышел на улицу, как и обещал. Прошел час, два... Я сидел на ступеньках у подъезда, поднимая голову от любого звука мотора... Пришло время обеда... Чувство голода становилось все сильнее, но я не хотел покидать свой пост – боялся пропустить его феерический приезд.

Смеркалось. На погружавшейся в темноту улице зажглись тусклые фонари. Тротуары пустели... Закрылся последний магазинчик напротив. Его все не было, а я продолжал сидеть, облокотившись на перила.

– Мишель? – я вздрогнул от того, что кто-то потряс меня за плечо. Но... это была соседка.

– Иди домой спать. Уже два часа ночи, – укорила она и ушла.

Так его и не дождался в тот день...

На работе я не обращал ни на кого внимания, был погружен в свои мысли и без конца задавал один и тот же вопрос: «Почему он не приехал?» В душе с каждой минутой нарастала тревога, то и дело проскальзывала мысль, что больше никогда не увижу своего безбашенного гонщика. Вечером я не направился сразу домой, а вызвал такси и поехал на заброшенный завод, куда он привозил меня на гонки. Но там никого не было и уже давно: следы шин занесло песком и размыло дождем.

Изо дня в день я приезжал туда после работы в надежде увидеть хоть кого-нибудь из байкеров. И вот, месяц спустя, выходя из такси, я услышал рев моторов за забором... Отпустил машину и направился к крутым мужикам в кожаных куртках. Вглядываясь в пронзаемую светом фар темноту, искал знакомый силуэт на мотоцикле.

– Эй, парень!

Я оглянулся. Передо мной стоял тот самый рыжий, что подходил тогда, перед стартом.

– Ангела своего ищешь? – он опустил вниз голову.

– Да!

– Зря сюда пришел...

– Где он? – так захотелось схватить его за грудки и вытрясти все, до последнего слова.

– Его здесь нет... Он свернул на дорогу в Рай, – голос рыжего дрогнул, он развернулся и исчез в толпе.

– Что? – крикнул я вдогонку, задыхаясь от волнения. – Что это значит?

– Руд всегда так говорит... – кто-то тихо произнес сзади и положил руку на мое плечо. – Когда погибает один из гонщиков...

– Как?

– Да, парень... Ангел разбился месяц назад.

Меня словно парализовало, не в силах был произнести ни слова, только по щекам заскользили слезы...

– Ты его друг? Ты приезжал сюда с ним...

– Да... – собравшись с силами, прошептал я. – Как это случилось?

– Думаю, ты должен быть в курсе. Я знал Ангела очень давно, но никогда он не приезжал с кем-то за компанию. Такое было единственный раз. С тобой. Пойдем, тут слишком людно.

Мы поднялись на второй этаж недостроенного здания, сели на сваленные в углу деревянные балки.

– Я был на тех гонках в последний день июля на старой трассе в двухстах милях отсюда. Ангел объявил, что это будет его прощальный заезд, что на следующий день он начинает новую жизнь, в которой уже не будет места такому сумасбродству и бешеным скоростям. Ему в соперники вызвался Хаммер.

– Реванш?

– Не знаю... Должен был ехать Джо, но перед самым стартом он отказался, сказал, что с байком проблемы... Руд собрался вызвать другую пару гонщиков, но Хаммер тут же предложил себя вместо Джо. Было уже за полночь, когда они стартовали. Но к финишу пришел только один...

– Хаммер?

– Да... Мы подождали еще полчаса, но Ангел так и не появился. Тогда по негласным правилам гонок «старики» отправились по трассе на поиски. Ехали медленно, вглядываясь в ночную темноту в надежде заметить хоть что-нибудь... Я был впереди с Рудом. Где-то на полпути, за поворотом увидел блеск в полусотне метров от обочины. Среди кочек, поросших высокой травой, лежал покореженный байк Ангела. Засигналил. Подъехали остальные. Подняли мотоцикл. Под ним лежал... он. Я наклонился, снял потрескавшийся шлем... – голос незнакомца дрогнул. – В небо смотрели распахнутые безжизненные глаза, а на губах застыла счастливая улыбка, словно смерть внезапно застала его в тот момент, когда он думал о чем-то хорошем, а, может, и о ком-то... Никто не знал ни его настоящего имени, ни его родных. Руд быстро замял все с полицией – бывший легавый, связи еще остались. Сказать, по правде, он относился к парню, как к сыну, хотя при нем старался не показывать этого, – мужчина достал дрожащими пальцами сигарету и закурил. – Будешь?

– Спасибо, я не курю...

– И правильно... – он сделал пару затяжек и продолжил. – Ангел знал эту трассу как свои пять пальцев, такого просто не должно было случиться... – байкер, закрыв руками лицо, тяжело всхлипнул. – Не могли мы бросить его, просто не могли... На следующий день скинулись, кто сколько мог, забрали из морга и похоронили.

– Где?

– Здесь, на городском кладбище. Ты сразу узнаешь его могилу.

– А Хаммер? Он рассказал, что случилось?

– Он исчез... Его не было с нами на поисках, ни когда мы вернулись. Это будет только на его совести, парня уже ничем не вернешь. Так и осталось загадкой, что произошло той ночью на трассе. Ангел унес эту тайну с собой. Хотя, он и сам вряд ли успел понять, что с ним произошло. Ангел... – тяжело вздохнул мужчина. – Настоящий Ангел – чистый, жизнерадостный, веселый и такой беспечный...

Я возвращался домой пешком... Стирая со щек соленые ручейки рукавом, вспоминал наше прощание на улице около моего дома. Тогда я не мог даже и подумать, что оно будет последним.

К рассвету, уставший, с распухшим от слез лицом, добрался до подземки. В шумном метро на меня косились как на пьянчугу, нализавшегося с утра. А я, и правда, был опьянен, только не вином, а горем и душевной болью. Люди выходили и входили, за окнами поезда мелькали станции, но моя была самая последняя. Вышел из душного перехода, заглянул в цветочный магазин, на оставшиеся деньги купил самую красивую белую розу...

Пройдя старое кладбище с мраморными статуями и резными надгробиями, где свой покой обретала городская элита, я оказался на новом, с длинными рядами скромными табличек на большом поле. Огляделся вокруг. Вдалеке, у кромки леса, стоял знакомый мотоцикл. Сломя голову бросился туда по мощеной дорожке. Бежал, прижимая к груди цветок... Бежал, спотыкаясь и падая на колени. Поднимался и снова бежал. Так далеко...

Тяжело дыша, я добрался до своей цели – покрытой увядшими цветами могилы, где вместо надгробия стоял помятый байк с разбитым шлемом на руле. На бензобаке была грубо выбита молотком простая надпись: «Ангел. Первое августа тысяча девятьсот девяносто третьего года». В этот день ему исполнилось двадцать.

Положил на засохшие цветы благоухающую розу, сжал висевший на шее подаренный им медальон, закрыл глаза... В лицо ударил холодный ветер, накрапывающий колкий дождь бил по щекам, смешиваясь со слезами... Безумно захотелось взять камень и нацарапать рядом настоящее имя и дату рождения, но потом передумал: пусть он для всех так и останется Ангелом, чистым, неземным...

Я и не думал, что окажусь таким слабаком, оставшись один на один с отчаянием и одиночеством, как восемь лет назад, когда потерял всех близких в автомобильной аварии. Категоричный отказ ехать в парк аттракционов с родителями, младшими братом и сестрой спас мне тогда жизнь.

Каждый день до конца сентября приходил на могилу Майкла и часами стоял, не отводя взгляда от черного байка, пока не увидел сидящего на нем своего «Беспечного ангела». Он улыбнулся, поманил рукой и рассыпался ворохом разноцветных листьев. Так и не понял, что на меня нашло в тот момент, но я опрометью бросился домой. Вытащив из шкафа старую веревку, привязал ее к штырю, вбитому прошлыми хозяевами в ванной почти под потолком, встал на табурет, затянул петлю на шее. Вдруг до моих ушей донесся знакомый рев мотора. Я, резко повернувшись, понял, что теряю равновесие и падаю. Очнулся лежащим на полу в окровавленной одежде. Шею несильно сдавливала веревка. Поднялся, развязывая наспех затянутый узел. Потрепанная от времени, она не выдержала моего веса и оборвалась. Ударившись о ванну, я разбил себе бровь, здорово разодрал руку об ножку упавшего табурета, но остался жив.

Наверное, Бог решил спасти меня от этого греха... Бог... И тогда я понял, какой путь выберу в этой, подаренной мне вновь, жизни.

Непонимание коллег, насмешки друзей и даже угрозы со стороны мисс Брайн, которая, как оказалось, была серьезно влюблена в меня, не смогли изменить моего решения стать священником. После окончания духовной семинарии без угрызений совести попрощался с шумной Америкой и уехал миссионером в глухую мексиканскую деревушку, став отцом Криштианом в местной церкви, а также учителем в воскресной школе.

Но забыть Майкла я так и не смог. Медальон, спрятанный под сутаной рядом с простым крестом, каждый день напоминал о нем. Вот уже больше четверти века два раза в год, весной и в первый день августа, я приезжал на могилу своего единственного друга, стирал скопившуюся на байке за полгода пыль, клал на траву букет из белых роз и молился. Молился о его душе, вспоминая свист ветра в ушах, урчание мотора под седлом.

В этот раз я прилетел утренним рейсом в день его рождения. Оставив в камере хранения скромный багаж, приехал на кладбище. Выросший рядом с могилой высокий клен закрывал раскидистой кроной от непогоды старый, местами покрывшийся ржавчиной, мотоцикл. Моросил теплый летний дождь. Я зажег свечу, но она, не успев разгореться, потухла. Помолившись, уже собирался уходить, как ко мне подошел старик, молча посмотрел на разбитый байк и тяжело вздохнул.

– Вы священник?.. – толи спросил он, толи просто констатировал факт, взглянув на мою одежду, а потом, помолчав, добавил: – Столько лет прошло, прежде чем я решился прийти на его могилу... Все мы смертны... Не могу больше... Я хочу исповедаться прямо здесь... Он должен это слышать...

– Да, – произнес я, пытаясь скрыть волнение. – Доверьте Богу все, что накопилось у Вас на душе.

– Прости меня, Ангел, – старик наклонился, провел рукой по траве. – Если бы не моя жадность, тебя бы тут не было...

Я оторопел, а он продолжил говорить, не обращая на меня никакого внимания:

– Ведь это я тогда подрезал тебя на гонках... Ради денег... Это был заказ... Я знал, если потерять на такой скорости управление, то шансы выжить ничтожны, а в таком глухом месте их просто не останется.

Меня словно молнией пронзило. Хаммер?! Тот самый Хаммер, с которым Майкл участвовал в последней гонке и который бесследно исчез много лет назад?

– Один человек предложил мне три миллиона за то, чтобы ты не доехал до финиша... Чтобы ты погиб... – мужчина опустился на колени, сжал пальцами сочную траву. – Я повелся на эти деньги... Только когда увидел тебя раздавленным твоим же байком, мне стало страшно... Потом я узнал заказчика в миллиардере Корнелле, но деньги заглушили мою совесть... Причем тут ты и он, так для меня осталось загадкой... Прости меня... Ангел... – и он уткнулся лицом в могилу, тяжело рыдая.

– Настоящее имя Ангела – Майкл Уильям Корнелл... – почти шепотом произнес я, стирая капли дождя ладонью.

– Это был его отец? – Хаммер с застывшим в глазах ужасом посмотрел на меня.

– Отчим... Майкл наследовал большое состояние своей бабушки в день своего двадцатилетия...

– Откуда... Откуда Вы все это знаете? – старик поднялся, вглядываясь в мое лицо. – Я видел Вас... – голос его задрожал от волнения. – С ним на гонках... Когда он выиграл у меня...

– Да, это я...

Повисла тишина. Мужчина нервно теребил поношенную куртку.

– Господь прощает Ваши грехи за искреннее покаяние, – нарушив молчание, спокойно произнес я. – Идите с миром...

Хаммер закивал головой, шатаясь и что-то бормоча под нос, побрел по дорожке прочь, а я еще долго стоял, молился за Майкла, последний заезд которого оборвали человеческая зависть и жадность, а еще... просил у Бога прощения для тех, кто так хладнокровно отнял будущее у моего «Беспечного Ангела».