Глубокая обида пронизывает тело до кипящей дрожжи. И не понять, растоптали твои искренние старания или чувство, что яро колотятся друг о друга, не давая спокойно вздохнуть, ведь что-то сильно съедает изнутри, вновь и вновь напоминая об одном.

Вернуть бы время вспять.

Решённая с такой уверенностью контрольная не получила результатов, на которые я ставила всё состояние. И это не сто баллов. Больше не хочется смотреть на ненавистный лист, где чёрным по белому вырисована с такой аккуратностью оценка, словно показывая, что на выше я не способна. Подступающие слёзы невыносимо жгут глаза, в горле застревает неописуемый ком, поражающий медленно, но неприятно.

Люди говорят мол искренние старания не бывают напрасными, нам необходимо трудиться, невзирая на никчёмную боль, заставляющую дать слабину, лишь после тяжелых испытаний, обретенный покой в душе будет ликовать достигнутой цели. Забудьте. Всё не так.

Совсем не так. 

Приближаясь к собственной смерти, теряю рассудок и понимание не вечного мира, где ценность — потерянное слово, а труд — пытка.

Как правильно жить?

Какая дорога ведёт в обитель рая?

Отбрасываю ни на что не годившийся скомканный лист, смахивая выступающие слезы, медленно текущие с коротеньких ресниц. Пытаюсь выкинуть плохое ощущение, плавящееся в душе, но не выходит. Потом буду корить себя за слабость, ибо причина, из-за которой убиваюсь смешна и глупа.

Ярко освещенный экран выбил из колеи, приманивая неким интересом, ибо если приходит сообщение, то определенно важное.

[Незнакомый номер]

       Дерево. Лавочка. Жду.

Три комбинации слов, создавали маленькую цепочку догадки местоположения, однако этот безымянный не представился. Странное соотношение пробудилось в раздумьях, а виртуальный список так и остался скудно пустым. Скорее, мне действительно сейчас не до роли Шерлока Холмса, ведь необходимо сконцентрироваться на басисто бурчавшем преподавателе, стоявшем у доски. Непонятные каракули, символы и в итоге четкая цифра, взявшаяся магическими силами. Говориться, напрягай фибры головного мозга, главное имеется ответ и загадочное решение для виду.

— Кто-то не понял? Говорите сразу, так как группа сегодня одна, я подробно разъясню все этапы, — мужчина со строгими чертами лица оборачивается, оглядывая весь кабинет. Закрывает с характерным щелчком маркер, надавливая на колпачок, будто в ожидании вопроса, однако ранее выполненное действие определенно зеркально отображает то, что он не намерен ничего объяснять. И все понимают, либо вовсе не решаются нарушить омут тишины, став назойливым человеком, неспешно оттягивающим время. Таких не выносят на дух.

Подавлять желание остро выкрикнуть по правде сложновато приходится, раз ноги нервно дергаются, а дышать становится тяжелее прежнего. В какой-то момент я пропустила весь ход и в конечности ничего не уяснила, что фактически займет свободное время, которое не смогу провести в своё удовольствие. Откуда-то взявшаяся тяга учиться на отлично безупречно всё портит, посему я готова расплакаться из-за одного неудовлетворительного балла, словно теряю что-то поистине значащее. И если есть те, кто с уверенностью думают, что это в порядке вещей, то они глубоко ошибаются.

Признаться, я всегда была странной. Понимаю очевидное и совершаю безотносительно противоположное. Как это происходит?

В неожиданный момент прозвеневший звон доставил всем без исключения удовольствие. Мужчина, что, быстро смывшись, оставил запах остывшей давно уж еды в контейнере. Видимо, скроется в укромном месте и будет уплетать в обе щеки, дабы посторонние рты не имели свойство принюхиваться и просить попробовать. Мне оставалось с миллисекундным интересом направиться на любое местечко по причине незваного сообщения.

К слову, Тэхён сегодня не пришёл на первую пару, отдав часы сну, как и его любезные друзья. Иногда складывается ощущение, что они занимаются чем-то неправильным, но ссылаясь на возраст я отрицаю это. Мне, может, не понять смысла идти в ночной клуб и отрываться до упаду, поддаваясь жгучему алкоголю, который попробовала по случайности в десять лет. Никто не предупреждал, что маленький стаканчик не предназначен для детей, и что там однозначно не вода...

Неприятный ветер с неизбежным холодом всё обдувал, взъерошивая безжалостно волосы, которые летали во всевозможные стороны тем самым прилипая к лицу. Обиженная погода, словно серой тучей показывает характер, поднимая ввысь песок. Природа напрямую задаёт настроение, следовательно, остаётся молить Бога о снисходящем солнышке, в чём я души не чаю.

С каких пор по силуэту я научилась его различать, не уверена. Чудаковатый парнишка оперелся спиной о потрепанную весьма скамью, сложив по-королевски ногу на ногу. Лица не видна из-за надетого капюшона. Скажу цвет толстовки настолько ядовит, что фокус зрения на мгновения перестает нормально регулироваться, а остальные предметы приобретают серый окрас. В бесконечный раз убеждаюсь, что сердцу стоит доверять безотказно, иначе оно бы обманывало меня. В любом другом случае нутро бы сжималось от невиданного, но не сейчас. Рядом с ним настолько комфортно, что тишина не обретает звание неловкости, скорее наоборот.

— Признаюсь, я не ожидала тебя видеть, — он некоторое время не замечал меня, пока я не подала голос.

— Ох, матушка родная! Ты меня до инфаркта доведешь! — Дэхви вздрогнул то ли от страха, то ли от спонтанности, впоследствии вспыхнув словно спичка из недорого ларька. — Почему ты так тихо ходишь? Кстати, кого ты еще ожидала увидеть? Думал, я у тебя единственный и неповторимый. Обидно знаешь ли слышать такое!

Не успев задать один вопрос, на который, впрочем, я не успеваю отвечать тот быстро переводит тему будто ранее сказанное уже не важно. Иногда я не успеваю хвататься за нить разговора, ведь он без умолку может шелестеть языком.

— Ты так коротко написал, что не похоже на тебя, — прочистив горло, я наконец-таки присаживаюсь на холодную поверхность скамьи.

— Общение в интернете не доставляет мне удовольствие. Ну да ладно, — смахнув рукой, Дэхви достает из-за спины довольна-таки новый и практически не помятый пакет. Загадочно растянув губы в долговечной улыбке, тот ухмыляется, скидывая с себя капюшон. — Предисловие: вчера мне в очередной раз удалось попасть в Инсадон. Конечно, прогулял пары, но мы же не об этом. Около заманчивой витрины разглядел то, что заставило вспомнить о тебе. Айщ! И знаешь, там была такая противная старуха. Пришлось с ней поругаться. Ну видела же, что я первый дотронулся, так нет тянет потянет. Чуть не порвала. Никакого уважения к младшему поколению. Ведь я ей вежливо твердил, мол отдайте ваш размер не соответствует данности, правда жизни с которой придется смириться. Так та ударила меня по башке своей железной сумкой. До сих пор побаливает.

Вдоль протянутый подарок выкроил некое обременение с многочисленными вопросами вместо радости, но я всё же спустя несколько пройденных секунд заглядываю, дабы лично лицезреть масштаб всего монолога, который он всё ещё ведёт и с эпичностью восхваляется.

— М-м-м, — смешано столько фраз, которые необходимо задать, поэтому я держу молчание, проводя языком по зубам. Особо не вглядевшись, отодвигаю пакет, отрицательно махая. — К чему это?

— Йа-а-а, чё за отказы пошли? Подарки не возвращают, — Дэхви недовольно вскинул бровью, насильно всучивая в руки кулёк. — Поругался с бедной бабулькой, получил пилюлей, потом терпел смех парней, чтобы сейчас вот так нагло поступила? Грех тебе на душу, бессмертная! Тем более, мы с тобой встаем на этап завоевания непоколебимо горячего Ким Тэхёна.

— В этом нет необходимости, в конечном итоге всё зря, — сминая в руках шелестящий пакет, нервно вынимаю накопившееся, со стыдом то не понимая, то сочувствуя не только главным героинями фильма, что без оглядки мчатся за возлюбленным, но и себе.

— За что ты полюбила его? — Дэхви имеет свойство быстро переключаться на серьёзные темы, скидывая причудливую маску дурачка.

В пронырливом ожидании ни разу не моргает словно выявляет что-то научное, сверля острым взглядом, который я прежде не видела.

— Для любви ведь причины не нужны, — всплывший ненароком облик Тэхёна облил всю сухость и холод, окрашивая теплотой душу.

Порхающие поныне бабочки окружили голову, изливая с уст слова. Столько всего хочется сказать, но надо уметь остановиться. Нельзя доверять так сильно, хотя я уже раскрыла сундук с самым сокровенным.

Дэхви сжимает челюсть, проводя подушечками пальцев по лбу. Молчит и это напрягает, ведь он собирается сказать поперёк, что заставить меня приуныть.

— Всё то время, что я успел тебя изучить как лично, так со стороны, пытался искренне выявить оболочку, в которой живёшь. Думал, что всё придумано тобой в сознании, иначе как возможно испытывать чувство любви, даже не пообщавшись лично. Знаешь, то, как ты в щелчок меняешься пугает. Когда спрашиваю о Тэхене, передо мной уже не та мрачная, колкая и злая девица, — Дэхви натягивается искреннюю улыбку, и как показалось, грустно вздыхает. — Рассуждения напрасны, ведь я совсем не знаю Мюи Мину.

Знала бы себя она...

В горле застревает досадный ком и много фраз для размышления наедине. Что-то рвётся всё рассказать, но сопротивление играет вверх и берёт победу. Когда-нибудь карты должны раскрыться.

Но не так быстро.

— Не думала, что попаду в настолько трудную ситуацию, — вздохнув, смотрю себе под ноги, дергая уголок губ. — Сложно объяснить. Хочу быть с ним, искренне люблю и понимаю, что такого... не существует. Я не наивная. Сколько авторов показывают печальный для меня конец, когда героиня не добивается цели, а приобретает другую, при этом осознавая всю иллюзию чувств.

— Ох, да Боженька ты мой, — Дэхви устало цокнул, приподнимая с мольбой ладони к небу, — ну почему у некоторых всё логично и просто, а у Мины Санта-Барбара? Она блудом занималась?

Завораживающая картина смешила своим видом, поэтому с чистой душой можно записать в дневнике время и причину радости под пунктом номер один за сегодняшний день. То, как он выносит всё на положительные краски довольно-таки похвально, ведь это даёт чуток забыться, хоть и ненадолго.

— Книги читать очень вредно! — пригрозил притворно сердитым голосом. — Давайте все будем жить теперь по правилам. Будет ажиотаж. У каждого своя история на этой земле и нельзя повторить чью-то.

— Вот я и боюсь своей истории.

Ветер с большей силой подул, путая и так ломкие волосы. Нос неизбежно покрывается холодом, а по коже пробегают стадо мурашек, принуждая слегка дрогнуть.

— Чтобы я ещё раз поверил хоть одному прогнозу по телевизору! Пошли внутрь, моя нежная кожа не выдержит холода, — Дэхви раздражено шипит, прыгая на месте. Не остаётся ничего, как с великой радостью согласиться. Закинув правую руку мне на плечо, тот с победным лицо поплёлся вперёд. — Я всё клоню к тому, что если не сделаешь шаг, то не узнаешь и будешь дальше убиваться в ожидании.

«Время проходит, вот в чем беда. Прошлое растет, а будущее сокращается. Все меньше шансов что-нибудь сделать — и все обиднее за то, чего не успел».*

Теплота подобно махровому одеялу целиком окутало тело, однако фрагменты холода всё еще ощутимы. Мало кого волновал вид из окна, поскольку стопка студентов выходили на улицу, доставая из кармана сигареты, хотя кто-то пересчитывал деньги, дабы сбегать в круглосуточный магазин неподалёку.

— Вон, уборная, иди переодеваться, — подтолкнув меня к темной двери, где висела белого цвета табличка с странным изображением силуэта женского пола, тот бросил пакет, направляясь торопливо к подоконнику.

— Послушай, мне в своих вещах комфортно, они вполне красивы, — оглядев еле виднеющуюся тень, я пожала плечами: в нескольких участках потертые штаны черного цвета, кеды и теплая кофта с узором.

— Детка, ты не заводишь меня, — юноша отрицательно махнул головой, взмахивая в воздухе указательным пальцем, что смотрелось не особо красиво, раз хотелось непоколебимо отойти на несколько шагов от странного чужестранца.

Безумно эгоистично, иначе сердце определенно колыхнулось в обиде от быть может сказанной в шутку фразе. Ибо если напротив бы стоял кто-то другой, то учащенное волнение в груди яро давала о себе поминать...

Отнюдь притягивающая, но дотоль внушающая страх комната манила взором, играясь с крупинками выживших нервов. Надо давно перестать уделять чрезмерное внимание мелочам —мешает свободе мышления. Находясь в забитой клетке, где установлены жесточайшие рамки, трудно выйти нормальным, трудно меняться. И самое главное, трудно не вернуться туда, где было плохо.

Не потому, что хуже новые ощущения, а потому что осталось давняя режущая привычка жить в чёрном сгустке боли.

***

Тонкие ноги обволакивали непривычно щекочущие сетчатые колготки, в диковинку напоминающие характер легкомысленной, доступной проститутки, коей я не желаю казаться. Представление, по меньшей мере, тривиальное, зато въевшиеся в разум. Столь безгрешная белая рубашка старого кроя, пожалуй, излишне обтягивала грудь, подчеркивая виднеющиеся рёбра сильнее.

В бездне модных лоскутков стоит не забывать, кем на самом деле являетесь, ведь образ, который вы перенимаете искусно изменит, упуская нить правды и вставая на тернистый путь зла.

«Порви их, детка!»

Звучащий новыми красками свирепый голос Дэхви, поддерживающий кулачки, подбадривал и устрашал. Словом, этот наглец повесил в долг желание, которое я беспрекословно вынуждена была бы выполнить. Прошедшее время играет совершенную роль, ибо я ни на что соглашение не подписывала. Примерно так и выражусь, когда сказанное им мне придется не по душе.

Долгое и нудное переодевание породило зло в виде несчастного треска, оповещающего бедных студентов о начале мук ада. Проделанный с такой неуверенностью шаг сгущал темноту коридора, осязая слух. Переливающие картины страха бросались в разные стороны, побуждая развернуться на шестьдесят градусов, дабы не видеть предвещающее. Нынче глупая идея, воссоздавшаяся в неугомонной голове одного донельзя дивного друга, впрочем, как и в начале, не мерещилась научно продуманной, ибо во мне витает ощущение, словно я подготовилась к череде выступлений на цирке, где играю наиважнейшую роль клоунессы. И ведь каким даром убеждения надо владеть, дабы все-таки принудить надеть настолько короткую юбку в придачу с сетчатыми колготками, что вот-вот любвеобильно пропитаются в перечень понравившегося.

Открытая наспех дверь, откуда доносятся элегантные возгласы длинноногой мисс Им ободряют, поскольку она никогда не отвлекается на опоздавших, давая им удачное преимущество.

Пройдут минуты,

Несколько секунды.

Я соберусь морально.

Но стоя там, в толпе туманной,

Смотри на меня, словно я одна.

На вечная сверкающая тьма. 

Негаданное стихотворение выскользнуло из уст, поэтому в скорую руку схватила телефон, записав то, что пришло с неба. Подобно синему мотыльку в солнечное утро вдохновение истратит силы и мне останется с мраком перечитывать старые стихи, прямо скрывающие целую историю.

Прохаживаясь в вытянутой юбке желтого цвета, мисс Им что-то объясняла, нисколько не придавая значению мой сочувственный поклон. Приподнимаю с неким вожделением веки, дабы с надеждой зацепить не только свободные места, но янтарные глаза, не скупившиеся на бренную реакцию. Водопад падающего отчаянья крахом запылил забвение, исчезающее из-под ног. Где-то на пустыне Сахара, падая на горящий песок, одинокая Мина безнадежно воет в досаде, ибо долгое ожидание без отклика сжигает нутро, оставляя нетронутым сердце, которое тянет время к исцелению.

Увлеченно печатающую по розово обклеенному ноутбуку, отвлекает под бок сидящая Наён, что тыкает кончиком носа в мою сторону со скверно приподнятыми бровями. Минатозаки так нехотя приподнимает голову все ещё зрительно косясь на клавиатуру, но позже все-таки отрывается медленно, останавливая пальцы. Сомкнутые зубы размыкаются, придавая губам круглую форму, а зрачки расширяются в недопонимании. Невинно проводящий оскал сейчас сильно бесит, ибо в этом комке нежности и невинности в априори должна храниться чёрная тень дьявола.

В абсолютно каждом человеке, идеализирующем себя обществу скрывается противоположность поставленному. Тогда ошеломлённость происходящем даст плохую оценку поспешным действиям. Именно поэтому фразе «с осторожностью относитесь к людям» стоит придавать безмерное значение.

Ложь привычное качество от которого избавиться не по силу никому. 

Не по всякой воле заняв дальнюю парту в правом углу, где издается невнятное эхо микрофона, я практически отчаялась в попытке узреть буквы на прожекторе, ежели бы не верный телефон.

Верный.

Восстанавливать потерянное когда-то доверие сложно. В какой-то момент я стала придавать неодушевлённым предметам через-чур большое значение, чем людям. В какой-то момент я так сильно закрылась, что убила ту весёлую, жизнерадостную и задорную девочку, готовую отдать душу даже прохожему. Целиком погрузившись в учёбу, думала убью сжирающие мысли, но стало хуже.

Элегантно расхаживающая Юна сонсенним пристально одарена мужским вниманием, безостановочно спрашивающих, почему же такая изысканная леди не стала знаменитостью. И ей это приходится впрок, только вот поблажки студентам она не делает из-за строгости к работе.

Неожиданно раздавшийся стук заставил обратить внимание, где у порога, нагло оперевшись, стоял самодовольный Ким ХанБин. Тот непринужденно что-то разглядывал, когда некоторые в аудитории с неким смешком, в каком-то роде страхе и замешательстве подкидывали возможные варианты его прихода. Однако единственный человек, с сомнением знавший причину, умоляя сидел, склонив голову ниже.

Не пересчитать на пальцах сколько дней меня не тревожило подобие людского, хотя стоит не забывать, что даже у самой длинный нити есть конец. Пожалуй, вселенная разгневана каким-то ужасающе совершенным поступком, раз я вынуждена промежутками сталкиваться с благоухающим бесчестьем.

—... стоит в режиме конструктора создавать простые запросы, — неприступную мисс Им не отвлекало ничего, поэтому стуча электронной указкой по доске, та продолжала разъяснение каждой детали, не взирая на наглое присутствие особи.

— Мюи Мина, на три минуты! — звук глухо прорезает уши, подтверждая боязнь души и предопределение. Юноша кивает в сторону выхода, засовывая руки в карманы спортивных брюк.

— Что за наглость? Где уважение? — до осознанности ровное лицо не имело ни единой складки, словно поражено химическими воздействиями в салоне.

— Вы правы. Мина сейчас спустится, и мы не будем мешать, — пафосно твердит с притворным сожалением, некультурно покачиваясь на ногах. — Ах, сонсенним, напишите на меня ещё докладную. Хочу, чтобы юбилейная была написана вашим аккуратным почерком.

Обезумевшее безмолвие с неимоверной силой давит на создание дурнее отточенных взглядов, которые пожирают, сужая стены воздуха до миллиметра. И видит один Бог, как я готова была провалиться сквозь землю не от стыда, а от упомянутого имени с его грязного рта, ибо этого хватает для будущих размышлений и встряски мозга.

— Воу, мадам Мюи, — едва просвечивающие лучи клонят в сторону ХанБина, что демонстративно присвистнул, оглядывая, подобно новую куклу из бара. Въевшийся в его одежду запах табака головокружительно заполонил голову. — Сменили имидж? М-м, мне нравится.

Довольное лицо становится еще ближе из-за трех широких шагов, а витающие чувство во мне не говорят ни о чём хорошем. Много вопросов сопровождают страх. Не засунут ли меня в мешок? Да — первое, что пришло в дурную голову. К слову, прискорбно будет прожить жизнь, так и не почувствовав пухлые Тэхёновские губы или хотя бы простые объятия.

Пошлость во мне побеждает всегда.

— Не собачье дело, — немного отхожу, делая вид, словно разговариваю со стеной. Думаю, так он точно должен понять, что я не в настроении заводить с ним общение. — Говорите скорее, моё время уже поджимает.

Глаза тянуться к запястью, да вот часов нет, как и одаренного драматизма. Его рука по-царски размещается на левом плече, будто мы дальние приятели.

— Вы, по всей видимости, что-то попутали? — приподнимаю брови, отбрасывая его тяжелую руку.

— Скорее, это вы, — ХанБин злобно ухмыляется, в очередной раз принимая тоже положение, и уже сжимая область плеч настолько сильно, что кажется проявится синяк. Впрочем, сейчас я придаю вниманию тот факт, что на его нижней губе красуется почти живой шрам с засохшей коркой крови. — Мне тут нашептала птичка, — последнее слово волнами щекочет ушко, посылая сигнала телу, — что это вы виновник инцидента с номерами? М? Что думаете на этот счёт?

Пронизывающий холод стальными безжалостными щупальцами осьминога сковывает тело. Лишь пошатывающиеся коленки готовы преданно пасть на пол.

— Сплошная клевета. Ваша птица предоставила недостоверную информацию, — сглотнув накопившуюся слюну, я впиваюсь длинными ногтями в тонкую кожу, надеясь успокоить опасения.

— Мадам Мюи, самоуверенность черта характерная сильнейшим, — Ким надевает задом наперед черную кепку, что больше растормошила его чёлку у лба и одновременно шагает в одну ногу со мной.

— Согласна, вам действительно стоит поубавить пыл, ведь самоуверенностью могут управлять поистине толковые и умные люди, — киваю и скрещиваю руки на груди, подсознательно понимая, что лучше формального разговора и быть не может, поскольку в этом есть какой-то сок эстетики и древних годов. — Не вы.

— Ха-ха, — ХанБин вдруг сдержанно прыснул в кулак, а через секунду начал самодовольно хохотать, поднимая непозволительно руку к участку шеи. — Браво, я официально присуждаю вам Оскар.

— Раз уж на этом всё, то извольте я покину дотоль скудную компанию, приступив к более важнейшим обязанностям, — поворачиваюсь на девяносто градусов и с грозным видом отхожу. — Прошу впредь не отвлекать меня на такие пустяки.

— Стоять! — рефлекторно онемевшие ноги от хрипловато накуренного голоса с командой застыли на месте. — Мадам Мюи, — ХанБин с упреком встаёт на противоположной стороне и фыркает, — увы, вы выбрали неправильный путь. Как жаль. Придётся расплачиваться.

Он нерадиво обдул очки, тут же что-то невнятное прочерчивая на поверхности стекла. Удаленный силуэт был под прицелом испепелённых насквозь глаз...

Возвратившись обратно, я всё не могла умиротворённо приступить к выполнению задания. Пыхтя недовольство, вытирала надавливая протёртые очки, где неоднократно что-то мешало взору, а с уст выскакивали безнравственные слова.

— Мина, поможешь? — заманчивое предложение прилетело от Юны сонсенним, что нежно похлопала по стопке общих тетрадей. Подавно, некие сомнения выкраивались, когда та, то ли специально дожидаясь меня, то ли попусту пропуская мимо мужской пол, что гораздо был бы полезнее. — Отнеси их в учительскую.

— Да, хорошо, — надеваю на плечи рюкзак, хватая довольна-таки ёмкую стопку.

— С тобой всё хорошо? — с интересом окликает, стуча высокими каблуками. Развивающаяся вытянутая юбка придаёт ей величайшего благородство. — Тебе, случайно, тот студент не...

— Не надобно волноваться. Всё в порядке, — глупо задавать вопрос, если никак не поможешь, ибо я не нуждаюсь ни в чьём содействии.

Узкий коридор около преподавательской в дальнем краю университета обычно пустовал, потому как студенты стараются обходить стороной, донельзя не любимый кабинет, где чаще всего просиживают за раздумьем плановых мучений. Ударив несколько раз кончиком ноги по закрытой двери, я с досадой держалась — локти знатно побаливали, но ни действий, ни шороха не удосужилась. Пришлось с радостью, бросить стопку на кафель и отворить дверь. К моему изумлению в полупустом помещении сидел один преподаватель в наушниках, что живо в такт музыки качался всем телом. Словом, он также ведет физическую культуру у определённых групп и иногда следить за порядком.

— Здравствуйте, — кланяюсь в девяносто градусов и быстро подмечаю рабочее место мисс Им, у которой стоит золотая рамка с изображением её и, по всей вероятности, мамы.

— Кхм, студентка, подойди-ка, — мужчина откидывает белые провода и в задумчивости чешет подбородок, будто оценивая по сто бальной шкале. — У тебя прекрасный нежный наряд, зачем его портить дырявыми колготами? Ты устав университета читала? Сними их, м?

— Сонсенним, мне при вас раздеться? — в момент выскользнувший с языка вопрос обязан был остаться лишь у хозяйки, но технические неполадки несуразно дали знать о появлении.

— Ах, да что же это такое ты говоришь? — кадык поднимается вверху и затем опускается, когда он приспускает галстук. — Нет, конечно.

Подавно надобно прекратить чтение книги про страстную ночь императора, ибо мысли с языком путают контакты и выдают не то, что следовало, хоть это безусловно разжигает страсть и усладу души. Не описать притяжение каждой картины, слова и представление, уносящее в волшебные, магические просторы, не дающие помнить о проблемах.

— Ладно, я следить за нарушителями, — по какой-то причине осведомляет меня, — а ты не забудь искоренить проблему. Не искажай белоснежный костюм.

Одна.

Тернистое помещение хранит в себе до такой степени безумные ответы, вопросы, тайны и прочее. Неужели я пропущу одарённый шанс?

Ни за что.

Кончики пальцев начинают безудержно снижать градус, когда взволнованные очи бегло ищут что-то взывающее. Ничтожный шелест пробивает удар пулей, когда веющий из окна ветер способствовал падению листов, которые я не намерена поднимать. Ощущение воровки, получившей срок в три года, не покидает мысли, зато данный адреналин протекает в крови, заставляя смелость воздвигнуть вперёд.

«Билеты к экзамену»

Спешно кинув рюкзак на стул, я понадеялась быстро схватить телефон, но по обычаю он решил затеряться там, где особых вещей и нет. Охватывающая злость и робость не успеть, напрочь убивала уверенность.

Вот наконец едва ли включив камеру, я непомерно дрожащими руками бесследно сфотографировала первый лист. Живот неприятно изнывал в боли, а подступивший пот не только стекал постепенно с лба, но и щекотал, дергая за ниточки слабые и измотанные нервы.

В одну секунду, когда тот самый душераздирающий аромат чёрной смородины и прохладного бергамота впился в нос, я изрядно заволновалась. Плавно обернувшись, я готова была лицезреть любую картину.

Но не то.

Нас разделял шаг. От всякой неожиданности я неудачно отхожу, сталкиваясь с колесом офисного кресла и с тихим писком готовлюсь пасть с величайшим стыдом на пол, как теплые руки оковывают талию и не дают силе притяжение столкнуться с землей. Вся жизнь проходит мимо пленочной фотографией, а воспоминания придают теплую окраску.

— Мина-я, — приторно горькая сладость на языке больше не ощущала соль жжения и боли. Как томный голос может пробудить в человеке столько чувств за раз? В моменты, когда хочется остановить весь мир и смотреть на светящиеся полумраком карие глаза всю данную Богом вечность в Раю, приходить мысль о тупой беспомощности. И я только теряюсь. Издавна заученные слова, что хочется промолвить, путаются в голове, а острый некогда язык немеет в глубоком рассуждении, — я же говорил, нужно быть внимательнее. Помнишь?

Будто невзначай касается серёжки и приподнимает в ожидании бровь. Оторвать взгляд от искусно красивых пухленьких губ розоватого цвета по всей мере сложно. Только сейчас я замечаю его милую родинку в уголке темноватых глаз, что в точности улыбаются.

— Я... я абсолютна внимательна, — выдаю что-то сухое и затем сожалею. Собраться сразу не удаётся, поэтому мысленно кричу и исключительно корю себя лишь за решительность в наносекундах посмотреть на него. — И спасибо, что не дал упасть.

— Ну же, рассказывай, что это ты тут делаешь? — Тэхён опускает мою талию, посему я чувствую какой-то холод и присаживается на край стола, скрещивая демонстративно руки на груди. Сердце, как загнанная в силки птица, билось о рёбра, эхом отдаваясь в висках. Нелегко молча ударить себя, запрещая таращиться на полу завитые волосы черного, как смоль цвета. Кончики прядей впивались в длинные реснички, завораживая ласкающим бархатным блеском.

— И-интерактивно... шалю? — чувствую, как приливающая кровь повышает температуру тела, окрашивая щеки в пунцовый цвет. От неловкости приходиться чудовищно больно кусать губы и томно всхлипывать.

Будь я в суде, виновником происшествия был бы Ли Дэхви, похожий на враждебный вирус.

— Ты зачастила с шалостями, — Тэхён прищуривается, облизывая нижнюю губу. — Тебя пора бы уже наказать.

Наказать.

Ни один прочитанный роман не заставлял меня думать о том, что всплыла перед глазами. Если по шкале измерять насколько я обладаю пошлостью, то граф с Мюи Миной был бы на первом месте. И морально тяжко прийти в себя. Ощущается, что мечтательный сон вот-вот окончится после легкого щелчка и утром в мятой, уже неуютной кровати я буду выть хуже волка, заклиная о возвращении былого.

— Ты в этом куда собралась? — прилив электрического тока будоражить тело, когда внезапно холодные пальцы касаются моих ног, вскоре дёргая нить клетчатых колготок.

Сердце молниеносно стучало, но сейчас мне казалось неважным, бьётся ли оно вообще. Поправляю очки на переносице, громко сглатываю, не зная куда деть потные руки со взглядом, мчащимся по кабинету.

— Пробую новый с-стиль, — нерешительно произношу, почесывая затылок.

Надо. Я обязана это спросить.

Сжимаю кулачки, впиваясь заострёнными ногтями в ладони и стискиваю зубы. Я дрожала как осиновый лист, слова застревали в горле, а губы в страхе дергались, не издавая звука.

— Т-тебе не ... нравится?

Окружающее застывает каменной статуей, покрывая загнанной тишиной. И он пронзает взглядом, зарождая переживания. Ни единой эмоции, ухмылка и каменный взгляд.

К слову ничего нет.

Как и чувств ко мне.

— Коротко, слишком коротко, — он неотрывно смотрит на ноги и поднимается, после чего стол издает пугающий скрип. Подходит ближе и останавливается. Больной аромат влечение создан падшим демоном, получившим опасный ингредиент. И он вводит беспощадно в гипноз. — Лучше без этого.

Глазами испытывающе стреляет на ноги и в мгновение, когда я отпустила напряжение, входят два преподавателя, обрушивая тщательно построенный замок.

— Я не поняла! Чем вы тут занимаетесь в отсутствии старших?! — свирепо проскрипела женщина лет пятидесяти, когда я незаметно прикрываю билеты листом.

***

Разговоры с мамой всегда воодушевляли на новые поступки. Счастливое морщинистое лицо не выдавало житейских проблем. Знаю в её рабском труде столько печали и боли, что в горле застревает ком. Она настоящий тихий ангел, не способный обидеть, насолить, только поможет и заставит улыбнуться. Крепкие объятия зарождали слёзы и было сложно их сдерживать. Признаюсь, мама также обильно одарила подарками. Один из имеющихся надет на мне: гладкий лоскуток пижамы в виде шортиков и большой футболки цвета пудры с желтым наимилейшим утёнком.

А если сказать честно, она заставила всё по три раза перемерить дома и еще три раза в общежитии для должного отчёта.

Солнце покинуло горизонты. Густая белая пелена покрывает город серой массой, из-за чего в комнату попадает легкий природный свет. Сидя в удобной позе, я попиваю чай со снэками и пишу запись в дневнике. Девочки в комнате о чём-то переговариваются, а парни по традиции проводят вечер где-то в таинственности.

         «Дорогой дневник, мой сад обрёл новые клубочки цветов, живут они долго. Обещаю старательно ухаживать за частичкой лепестка не теряя цепь счастья. Знаешь, хоть произошедшее и вызывает некоторые вопросы, которые заводят в печаль, я старательно их буду обходить, дабы сохранить покой сердца. Лучше не очаровываться, чтобы потом не разочаровываться — говорят примерно так, однако я давно переступила эту черту. Шагу назад нет. Пока любовь приносит удовольствия и смысл жизни — всё хорошо. Когда-нибудь, через двадцать лет, читая это, буду с грустью смеяться. Только по какой причине? Неизвестно. Может будущее «Я» проклинает меня за излишнюю тупость, либо преданно благодарить.

        Но на данное время Мюи Мина с невинным сердцем говорит: Я люблю тебя, Ким Тэхён»

Японка с возмущением выходит из комнаты, меняясь быстро в лице. Кладёт ёмкую спортивную сумку на стол, подходя ближе к раковине.

— А сколько там будет людей? — болтая по телефону, начинает запивать глоток воды из-под крана, поправляя уже кудрявые волосы, вводящие меня в углублённое заблуждение. Зачем в тренажерный зал наводит марафет? Я же точно помню, что её пряди были прямыми. К слову, японка зачастила с занятиями спортом. Может, инструктор ей пришёлся по вкусу? Или это очередные замашки фантазии? — Йа-а, онни, это не прибыльно...

От автора

Ночные огоньки придают особую атмосферу жизни. Одинокий лепесток падает на землю, постепенно улетая из-за бушующего ветра. Тушит сигарету рукой — это не больно, и смотрит на морально отдаляющего друга, который может разрушить всё. Он же не должен оставить его одного. Ни за что.

Хлопает по плечу, когда ДжеБом с рыком ударяет стеклянную банку о стену. Ему сейчас хорошо. Очень даже. Однако мирится с правилами не собирается, ибо до жути ненавидит это состояние. Он не слабый. Совсем нет.

— Расслабься и пошли всё нахуй, — Тэхен поднимается на ноги и подходит к железной двери. — Так чё мы идём играть в бой? Или, Секс Быдло сегодня не в настроении проигрывать?

— Да блять, нормальный у меня ник! — ДжеБом забывает о стеклянных осколках и с фырканьем потягивает штаны. — Готовься, сосунок, папочка собирается на трон.

Оба поднимаются на второй этаж, после сладких десятиминутных переговоров с комендантшей, которая нуждается в мужском внимании. По крайне мере, парни самовлюблённо утешают свои потехи и смеются над рассказами в принципе доброй женщины.

Пока ДжеБом в общей кухне улавливает приятелей, Тэхён заходит в блок. В лунной полутьме он находит спящую красавицу, окрылённую чем-то магическим. Она мило причмокивает губами, недовольно хмуря нос. Головой опирается о книгу и пускает слюни на старый лист, где он замечает выделенные фразы.

«Император впился в губы девушки требовательным поцелуем, бережно снимая последний лоскуток, скрывающий стол стройное тело. Её змеиные изгибы возбуждали градом эмоций, не присущем ему раньше. Белокурый бриллиант исповедью стонет имя заклятого любовника...»

— Так вот что ты читаешь, — Тэхён отрицательно машет головой в присущей ему ухмылке. Проводит кончиком языка по внутренней части щеки и вдруг на миг заглядывается. Пальцы тянутся завести прядку волос за ухо, когда она морщится, шмыгнув носом. — Значит Мина у нас не скромняшка...

Что его убеждает сделать один щелчок?

Для чего?

Pov Мюи Мина

Впросонье зевнув, я часто моргаю ресницами, потирая покрытые мутной пеленой глаза. Надеваю очки и с наслаждением выпрямляюсь, вдруг заметив около книги пачку мармелада ...