Понедельник. 16 ноября, 2020 год.

Я смотрела на дверь кабинета директора, в которую несколько минут назад зашёл парень.

«Хилл, Хилл», — пытаюсь вспомнить, но тщетно. — «Я не знаю его, определённо», — опять кусаю губы.

— Оливия, — отвлекаюсь на мисс Грин, которая стоит возле меня. — Я тебя несколько раз звала, ты не откликалась.

— Да? — я словно отошла от паралича, встав со скамейки. — Я просто задумалась, — Мисс Грин кивнула, и я пошла за ней.

— В вашем кабинете ничего не изменилось. — Констатировала, как только переступила порог.

— Это хорошо? — она подошла к столу, что был экватором кабинета, и взяла какие-то бумаги.

— Да.

— Почему?

— Мне нравится, что у вас ничего не поменялось, в отличие от всего, что теперь окружает меня.

Мисс Грин медленно села в кресло, заправив прядь каштановых волос за ухо, и сложила руки перед собой. Наверное, боится испугать меня разговорами:

— Например?

— Например? Мой дом. Теперь там бабушка, вместо родителей и брата. Пока я была в больнице, она сделала ремонт, поменяла половину мебели. Думала, что так мне станет легче, — я ходила по кабинету, смотря на дипломы и грамоты, которыми была увешена одна из стен, чтобы избежать зрительного контакта с психологом. — Школа. Все стали чужими. Разглядывают меня, словно я с Марса прилетела. Как они не понимают, что делают только хуже?

Я засмотрелась на противоположную стену, которая сплошь состояла из полок, а на них десятки папок с документами.

— А твои друзья? София?

— Когда она смотрела мне в глаза, в очередной раз, навещая в больнице, я чувствовала, что она боится. Боится, что станет со мной после того, как я вернусь в школу. Боится, что не сможет помочь мне пережить потерю. — По моим щекам потекли слёзы.

— Майк? — Мисс Грин перечисляла людей из моего окружения.

— Он думал, что я не смогу ходить. Останусь овощем или лицо будет в шрамах, и я не смогу быть красивым трофеем капитана баскетбольной команды. В общем, он продержался меньше Софии.

Мисс Грин медленно, но верно сломала запечатанную мною стену, дав возможность эмоциям вырваться наружу. Так больно стало от понимания, что близкие люди, которые могли быть рядом, бросили меня.

— Я осталась одна, — развела руками, показывая свою беспомощность перед мисс Грин. Она встала с кресла, налила из кувшина в стакан воду и протянула мне.

— Ты пережила ужасную потерю. Я знаю, ты устала это слушать, мне жаль, что в столь юном возрасте ты потеряла свою семью. Оливия, но жизнь продолжается. Мне кажется, что твои родители не хотели, чтобы ты жила, как затворник, в четырёх стенах. И ты не одна. С тобой рядом бабушка. А школьные друзья? Думаешь, многие из них останутся, когда ты уедешь в колледж, выйдешь замуж? — мисс Грин говорила, вот только мне не становилось легче. Я просто выслушала её речь, надеясь, что мы закроем эту тему.

— Приходи ко мне, если захочется с кем-то поговорить, — она положила руку на моё плечо, второй подала коробку с бумажными платочками. — Ты ещё согласна помочь? — я кивнула, взяв платочек.

— Мне нужно отнести в архив старые дела тех учеников, которые закончили школу. Отсортируй, пожалуйста, по годам. Все даты на обложке папок.

— А что с уроками?

— Я предупредила учителей. Надеюсь, завтра ты соберёшься и посетишь занятия. Всё-таки выпускной класс.

Папки не заканчивались. Я уже больше часа перебирала их, правда, на какое-то время даже перестала себя жалеть. Десятки фамилий, дат, всё слилось в единый поток, пока я не наткнулась на фамилию Хилл.

— Мисс Грин, кто это? Он не выпускник, две тысячи двадцатый год.

Она оторвалась от бумаг, на которых что-то записывала, опустила очки на переносицу, и так серьёзно проговорила, что мне стало не по себе:

— Оливия, смотреть личные дела учеников нельзя.

— Я не смотрела. Когда вас ждала, директор позвал парня с такой фамилией, но раньше не видела его в школе.

— Распространять информацию об учениках мне запрещено, — коротко кинула фразу, как заученную, забрала документы и продолжила что-то писать.

"Попала по ошибке" — сделала вывод, продолжая разбирать папки.

Больше двух часов у меня ушло на то, чтобы выполнить поручение мисс Грин, и когда занятия у остальных учеников закончились, я была тоже свободна.

— Не забудь завтра открыть дверь в кабинет и зайти, а не стоять перед ним, — женщина улыбнулась мне.

— Постараюсь. — Я пыталась сказать это убедительно, но, увы, её не проведёшь.

— Я проверю, — выходя из кабинета вслед за мной, мисс Грин пошла к директору, а я быстрым шагом направлялась к выходу, дабы не стать центром внимания для любителей сплетен.

Когда до выхода из школы оставались считанные метры, из толпы учеников появилась она...

— Лив, — тихо произнесла София, остановившись на месте, как вкопанная. Она стала взрослее выглядеть. Волосы теперь покрашены в платиновый цвет, круглое лицо по бокам обрамляет чёлка. Длинные, густо накрашенные ресницы выделяют зелёные глаза. Маленький, вздёрнутый нос, пухлые розовые губы. Если бы София перестала двигаться, можно было предположить, что это кукла Барби.

Я опустила голову вниз, пыталась уйти, но она схватила меня за запястье.

— Как твои дела?

— София, тебе, правда, интересно? — так хотелось выплеснуть на неё всю обиду, но горло как будто перетянули тугой верёвкой, и если из моих уст вырвется, хоть одно слово — я расплачусь. Поэтому я отдёрнула руку, развернулась, и пошла к двери.

— Милая, привет, — разряд тока пробил всё тело, когда за спиной я услышала ЕГО голос.

— Майк, не сейчас, — я развернулась к парню, который не узнал меня, приветствуя, как я поняла, свою новую девушку — мою лучшую подругу. Мою бывшую лучшую подругу.

Эпичность момента заставила учеников замереть. Я, которая вернулась в школу после аварии, потери родителей и младшего брата. София, бросившая меня на середине реабилитации не в силах смотреть на бесконечные бинты и слёзы. Майк, который признавался мне в любви перед заполненными трибунами на игре по баскетболу.

— Лив? — Майк удивился, и очень напрягся.

Не пойму только отчего. Потому что я тут? И моё лицо не в шрамах? Он же этого боялся.

— Я всё объясню, — он вёл себя так, как будто изменил мне: отступил на шаг от Софии, обхватил рукой шею (так всегда делал, когда волнуется). Немного взъерошил русые волосы, и нахмурил тёмные, густые брови. Зелёные глаза Майка бегали, как теннисный мяч по корту, на лбу проступили капельки пота. Он явно не ожидал увидеть меня.

— Не стоит.

Я побежала по направлению к выходу. Слёзы начали душить. Было так обидно. Обида была перемешана с эгоизмом, со злостью; моя жизнь остановилась, а они продолжили жить. Без меня.

Я думала, что этот день будет самым сложным. Думала, что завтра мне будет не так страшно идти в школу, но я ошибалась...