Понедельник начинается не с самой приятной ноты: во всём доме отключают электричество, поэтому о кофемашине, тостере и уж тем более плойке приходится позабыть. Я лениво собираю волосы в небрежный хвост, натягиваю прямую юбку с синей рубашкой и запихиваю в портфель спортивную форму. Сердце начинает бешено колотиться от осознания того, что через пару минут вновь придётся переступить школьный порог. И кто знает, что меня ждёт?

Я подхожу к кабинету на пять минут раньше, чем рассчитывала. Сегодня понедельник, поэтому первым уроком в расписании стоит история. Дрожащими пальцами я дёргаю за деревянную ручку двери, и шкал голосов пронзает мой слух. Удивительно, но всё как обычно: девчонки сплетничают о парнях, а парни зависают в телефонах. На ватных ногах я следую к своей парте, ожидая какого-нибудь подвоха, но ничего не происходит.

Урок проходит вполне спокойно, за исключением нескольких колких комментариев в мой адрес, но могло быть и хуже. Как только звенит звонок, я засовываю учебники в портфель и вылетаю из класса, но чья-то рука тянет меня назад. Панин с силой прижимает меня к стене возле кабинета истории и шепчет на ухо:

— Сколько берёшь за час? Думаю, этого хватит? — он вытаскивает из заднего кармана джинсов тысячную купюру и вертит её перед моим лицом. — Сделаешь мне приятно?

С силой я отталкиваю его назад и хватаю за ворот рубашки:

— Только попробуй ко мне прикоснуться! — предупреждаю я шёпотом, чтобы не привлекать внимание школьников, шныряющих поблизости.

— Эй, остынь! — шепчет он до тошноты сладеньким голоском и снова припечатывает меня к стене, но уже с большей силой. — Тебе понравится, — его руки бесстыдно задирают подол моей юбки на глаза у всей школы.

— Отвали! — кричу я на весь коридор, но, кажется, никто не обращает внимания, все заняты своими делами. Мои руки рефлекторно сжимаются в кулаки, и я пытаюсь вырваться, но всё без толку. Этот подонок сильнее в несколько раз.

— Я люблю дерзких, — заявляет он, накручивая прядь моих волос на палец, отчего к горлу подступает тошнота. — Ну, так что?

Звонок на урок становится моим спасательным кругом, Панин отступает назад, и я, пользуясь моментом, заряжаю ему коленкой прямо в живот. Гоша скручивается калачиком и начинает жалобно стонать, кажется, проклиная весь мир. Ни секунды не задумываясь, я хватаю свой портфель и бегу в сторону длинных извилистых коридоров в сектор D, где у моего класса уже идёт урок физкультуры.

***

Я прихожу на открытый стадион самой последней, за что Игорь Сергеевич, наш старенький физрук, от которого всё время исходит неприятный запах сигарет и дешёвого мыла, «награждает» меня двумя дополнительными минутами бега по школьному стадиону.

На шестой минуте я уже выдыхаюсь и еле волочу ноги из стороны в сторону. «Ещё одна минута, всего одна минута», — мотивирует меня подсознание. Когда горло начинает саднить, а корпус покачивается из стороны в сторону, я перехожу на быстрый шаг. Спорт точно не для меня!

— Линт! — слышится с тренерской скамьи голос Игоря Сергеевича.

«Вот чёрт, точно будет орать», — ругаюсь про себя и медленными шагами плетусь к другому концу стадиона.

— Тебя и Панина вызывают к директору, — заявляет он, указывая в сторону школы. Что ещё за ерунда?

Я чувствую лёгкое прикосновение к своему плечи и судорожно оборачиваюсь. Позади меня стоит Панин и давит лыбу до самых ушей. «Вот, идиот!» — мелькает у меня в голове, но как только я вспоминаю инцидент, произошедший в коридоре всего пару минут назад, сердце уходит в пятки.

— Вы уверены? — с надеждой в голосе спрашиваю я, но Игорь Сергеевич лишь раздражается.

— Линт, хватит задавать тупые вопросы! — орёт он так громко, что мои барабанные перепонки чуть не лопаются.

Без лишних слов я направляюсь в сторону школы, кидая в сторону Панина недовольный взгляд. Последующие несколько минут проходят в абсолютном молчании, а потом Гоша разрушает гробовую тишину своим писклявым голосом:

— Нам в другую сторону, — заявляет он, как только мы покидаем пределы школьного стадиона.

— Панин, ты забыл, в какой стороне находится кабинет  директора? — с сарказмом спрашиваю я и продолжаю движение в сторону школьной парковки.

— А я сказал, что нам в другую сторону, — говорит он серьёзным тоном и на ходу хватает меня за запястье. — Нас не вызывают к директору, глупенькая, — с наигранной нежностью произносит он и притягивает меня к себе.

— Ты с ума сошёл? — пытаюсь вырваться из его хватки, но безуспешно. В мою голову приходят самые ужасные мысли: он может побить меня или изнасиловать...голова идёт кругом от подобных мыслей, а ноги прирастают к земле.

— Я бы и сам с тобой поразвлёкся, но другие планы, — отвечает он, поддевая лямку моей майки. Его глаза судорожно бегают по моему телу, останавливаясь на ногах. — Красивые ножки.

— Спасибо, Гоша, ты свободен, — позади раздаётся знакомый голос, и мы одновременно оборачиваемся. На школьной парковке, возле тёмно-синего Bentley, опираясь о капот, стоит Слава. Я несколько раз моргаю, не веря своим глазам. Это действительно он? Тёмные облегающие джинсы, кожаная куртка, а самое главное солнцезащитные очки смотрятся на нём невероятно сексуально. Боже, о чём я думаю?!

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я с раздражением.

— Ты свободен, — приказывает он Гоше. Как только Панин исчезает где-то между третьим и четвёртым рядом припаркованных автомобилей, Слава продолжает: — Мы не договорили вчера.

— Нам не о чем говорить, — холодно отвечаю я, просверливая Славу своим взглядом. Мои глаза безостановочно блуждают по его телу, и где-то внизу живота разливается приятное тепло, при воспоминании о прошлой ночи, о нашем поцелуе. Но я вовремя себя останавливаю, напоминая себе о той боли, которую когда-то причинил мне этот подонок. — Убирайся! — выкрикиваю я и делаю несколько шагов назад.

— Я никуда не уйду, пока мы не поговорим, — заявляет он, сокращая расстояние между нами. Его лицо останавливается в паре сантиметров от моего, и я сразу же забываю, как дышать. Почему он так действует на меня?

— Я не собираюсь вести с тобой переговоры, — выдыхаю я и крепко зажмуриваю глаза, пытаясь не потерять остатки самоконтроля. Но, кажется, я уже на грани...

— Это в твоих интересах, Настя, — шепчет он возле моего уха, отчего по телу пробегает мелкая дрожь. — Я предлагаю сделку.

— Даже не хочу слышать об этом, — я стараюсь говорить как можно увереннее. «Это ловушка», — твердит голос разума.

— Уверена? Второго шанса уже не будет, — шепчет он сексуальным тоном и тянется к моей щеке, но я вовремя поворачиваю лицо в сторону. — В таком случаи, — продолжает он, — что произошло вчера? Мне показалось, или ты действительно меня поцеловала?

— Это ты накинулся на меня с поцелуями, — выкрикиваю я, пылая от ярости. Это он всё начал. Из-за него я потеряла контроль. Чёртов, придурок!

— Но ты ведь этого хотела. Ну же, признайся, — он делает шаг вперёд и останавливается всего в паре сантиметров от меня. Теперь я могу слышать его прерывистое дыхание. — Вчера, сегодня, завтра...одна вещь навсегда останется неизменной: ты хочешь меня, Линт, — он впервые называет меня по фамилии, и мне это нравится. О, Боже, что я несу? Я должна его ненавидеть! Ненавидеть!

— Да меня просто выворачивает наизнанку от одного лишь взгляда на тебя, — выпаливаю я, рассмеявшись.

— Какая глупая и бессмысленная ложь, — его губы останавливаются в паре сантиметров от моих. Так трепетно. Так сладко. Так запретно. И так...дико. — Давай, поцелуй же меня. Ты ведь этого хочешь прямо сейчас, — бесстыдно читает он мои мысли.

— Прямо сейчас я хочу одну единственную вещь – избить тебя до потери пульса, — говорю я, не отрывая взгляда от его самодовольной рожи.

— Ты уверена? — с вызовом спрашивает он, и его руки обхватывают мою талию. Я хочу сопротивляться, но тело не слушается. Оно как будто живёт отдельной жизнью.

— Прекрати это, — приказываю я, отталкивая его назад. Что за чёрт здесь происходит?

— Давай заключим пари. Если не поцелуешь меня до конца недели, то считай, что выиграла. Я навсегда отстану от тебя и верну твою жизнь в прежнее русло. Обещаю, одноклассники больше и пальцем не посмеют тебя тронуть. Я заставлю навсегда их замолчать, — выпаливает он, просверливая меня взглядом.

— Так, это твоих рук дело? — я с силой ударяю его по плечу и отступаю назад. — Какой же ты придурок. Ненавижу тебя, — выдавливаю я, сдерживая нахлынувшие слёзы.

— Теперь это всё неважно, — заявляет он, возвращаясь к машине. — У тебя есть ровно неделя. Ах, да, и не забудь про вечеринку в это воскресенье. Таковы условия пари.

— Да пошёл ты! — кричу я вслед, уезжающему Bentley.

Одна неделя. Всего одна неделя, и этот ад закончится. Не будет больше Славы, бессонных ночей, многочисленных смешков в мой адрес, наглых приставаний... Всё это закончится ровно через неделю. Но есть одно маленькое условие - я не должна целовать Славу. Не должна!