— Прости, пожалуйста, но никто не ожидал такого поворота. Контракт всё ещё не подписан, поэтому мне придётся остаться здесь до конца недели.

— Сегодня уже воскресенье, мам, — решаю уточнить я, — ты должна была быть дома ещё в пятницу.

На другом конце трубки слышатся женские голоса и визги.

— Мам, пожалуйста, скажи мне, что ты не станешь напиваться? — умоляю я, хотя в глубине души прекрасно понимаю, если мама решит напиться, то никто её не остановит.

— Нет, конечно. Я ведь на работе, — звонко смеётся она.

— А когда тебя это останавливало? — невинно интересуюсь я. Складывается такое впечатление, что это я родитель, а она непослушный подросток. Хотя всё должно быть наоборот.

— Настя, хватит вести себя, как строгая воспитательница в детском саду, — хихикает она и на заднем плане появляются незнакомые мужские голоса. Я готова дать руку на отсечение, что мама сейчас веселится со своими коллегами в одном из московских клубов, как можно чаще повышая градус напитков, предлагаемых барменом. — Лучше скажи, как у тебя дела? Как в школе?

И тут моё сердце уходит в пятки. Ну, не могу же я рассказать маме всю правду, тем более, вполне вероятно, что завтра утром она эту самую правду вовсе и не вспомнит, поэтому я лгу:

— Всё нормально.

— Ну, и отлично. Ты прошла обследование?

— Да, ещё в пятницу. Когда ты приезжаешь?

— Думаю, управлюсь ближе ко вторнику, но если что-то измениться, я тебе позвоню, — мямлит мама. Интересно, как много она уже выпила?

— Ладно, мне ещё нужно закончить домашнюю работу и погладить школьную форму на завтра, поэтому я прощаюсь. До вторника.

— Люблю тебя, дочь, — и на другом конце слышатся гудки.

***

Закончив, с основными делами я поудобнее устраиваюсь в кресле с новой книжкой в руках. Абзацы приходится перечитывать по несколько раз, мысли путаются, а сюжет повествования и вовсе остаётся полной загадкой. В конце концов, я решаю не мучить себя и откладываю чтение на другой день.

В квартире царит похоронная и пугающая тишина, лишь секундная стрелка неспешно отсчитывает время. Семь часов пятьдесят две минуты. Чем обычно занимаются подростки воскресным вечером? Уж точно не сидят в четырёх стенах, как призраки! В замешательстве я откидываю плед в сторону, надеваю кардиган поверх белой майки, и, захватив ключи от квартиры и мобильный, выхожу на улицу.

Холодный поток ветра врезается в лицо и развивает волосы в разные стороны. Я уже начинаю жалеть, что не захватила с собой ветровку. Вокруг пахнет сыростью, а серое небо, заполненное тёмными тучами, предвещает скорый дождь. Не самая удачная погода для прогулки, но в квартире я больше оставаться не могу. Тёмные, холодные стены давят на нервы. Я ощущаю себя заключённой в тёмной камере.

«Как отреагирует Слава на мой поступок? Будет ли он зол? А может, ему будет всё равно? Сколько ещё он может терроризировать меня?» — бесчисленное число вопросов атакует мозг. Но я и не надеюсь получить ответы так скоро...

Яркий свет падает на асфальт перед домом. К последнему подъезду подъезжает чёрный Ford. Я впервые вижу эту машину возле своего дома, и вряд ли она принадлежит кому-либо из жильцов. Пассажирская дверь открывается, и высокий парень стремительно приближается к моему подъезду.

— Оставайся в машине, — говорит он командным тоном, вынимая мобильник из заднего кармана тёмных джинсов.

Моё сердце уходит в пятки, как только я слышу до боли знакомый голос. Он может принадлежать единственному человеку – Славе. Впереди отчётливо слышатся шаги, Слава начинает приближаться. В замешательстве я, как испуганный хорёк прижимаюсь к бетонной стене дома. Что делать?

— Я на месте. У вас всё в порядке? — он говорит с кем-то по телефону, но до меня доходят лишь ничтожные обрывки фраз. — Да, диктуй код, — с этими словами он судорожно стучит по кнопкам домофона, и дверь моментально открывается. Каждой унцией тела я ощущаю присутствие этого демона. Он уже совсем близко. Нас разделяет лишь бетонная пристройка. Стоит ему заглянуть за угол, и мне не спастись.

— Слава! — зовёт мужской голос со стороны автомобиля. Вот чёрт! — Ты уверен, что она там?

Пару секунд он стоит на месте, как вкопанный. А потом вынимает мобильный и начинает что-то печатать по клавишам. В эту же секунду в кармане моих джинсов появляется вибрация, и громкие звуки рингтона разносятся по округе. Телефон! Вот чёрт! Я пихаю руку в карман и блокирую вызов, но уже поздно... Наверняка, всё было подстроено. Он уже давно знал, где я, чёртов гад!

— Жду тебя через пятнадцать минут на этом же месте, — командует он парню на водительском сидении. Как только автомобиль скрывается за поворотом, позади отчётливо прослушиваются шаги. Я прижимаю ладонь ко рту и задерживаю дыхание. Одно неверное движение, и я пропала. Грохот тяжёлых ботинок звучит совсем рядом. «Что делать? Бежать или оставаться на месте?» — обдумываю я, но уже поздно.

— Тебе не говорили, что гулять одной в такое позднее время опасно? — раздаётся рядом со мной тёплый голос. Медленно я открываю глаза и вижу его. Так близко. До сумасшествия близко. Правое плечо прижимается к бетонной стене, руки скрещены на груди, а глаза цвета оникса прикованы к моему лицу.

Я кидаю на него яростный взгляд:

— Так ты ещё и маньяк?

Его губы трогает лёгкая улыбка, но глаза по-прежнему остаются холодными, как льдинки в Северном Ледовитом океане.

— Кто угодно, детка, только не маньяк, — произносит он сексуальным тоном, и его рука тянется к моему лицу.

— Не смей прикасаться ко мне! — предупреждаю я, отшатываясь в сторону. Он не должен этого делать. А я не должна так реагировать. Это неправильно.

— Ты ведь этого хочешь, — бесстыдно заявляет он, прижимая меня к стене. Его руки располагаются по обе стороны от меня. Этот подонок загоняет меня в ловушку.

— Твоя смерть – вот чего я действительно хочу, — выпаливаю я голосом полным решимости, но сразу же жалею о сказанном.

— Не говори так, — угрожает он, пронзая меня своим взглядом. Даже в темноте я чувствую, как напрягается его челюсть. Он зол. Чертовски зол. Его холодные пальцы дотрагиваются до недавно зажившего шрама на лице, и меня будто ошпаривает кипятком. — Было больно? — спрашивает он так, будто заранее не знает ответа.

— Я тебя ненавижу, — эти слова я выплёвываю ему прямо в лицо. Опешив, он отступает назад лишь на долю секунды, а затем с силой припечатывает меня к бетонной стене, отчего по телу пробегает мелкая дрожь. Его губы останавливаются в паре сантиметров от моих. От него исходит запах спиртного и сигарет, и воспоминания о самой ужасной ночи в моей жизни снова врезаются в память. Тогда он потушил сигарету о моё запястье. О МОЁ ЗАПЯСТЬЕ. — Ненавижу! — снова кричу я, чтобы до него лучше дошло. Мои кулаки с силой колотят о бетонную стену, но это не помогает. Это не заглушает той боли, которая преследует меня уже не первую ночь.

— Остановись! — приказывает он, хватая меня за плечи и хорошенько встряхивая. Но я не слушаю. Лезвие ножа, сигаретный дым, кровь, хлещущая по моим ногам – эта картина застывает у меня перед глазами назойливой стервой.

— Это ты виноват, — кричу я, что есть мочи, а град слёз безостановочно катится по моим щекам. — Ты сделал меня такой, — не успокаиваюсь я и продолжаю биться о стену с такой силой, что кожа рук превращается в кровавое месиво.

— Настя! — я отчётливо слышу его голос, но никак не реагирую. Мне нужно заглушить эту боль. Я не хочу это чувствовать. — Настя! — он обхватывает моё лицо, и его губы накрывают мои в горячем поцелуе. Мне становится трудно дышать, двигаться и даже думать... Сначала я сопротивляюсь и отталкиваюсь, но с каждой наносекундой моё тело растворяется в этом поцелуе, вспыхивает, как спичка, умирает и возрождается вновь. Его губы такие нежные, мягкие, кажется, я ощущаю каждую трещинку, каждый порез... Он не целует меня, как неопытный мальчишка. Нет, он делает это властно, жёстко и требовательно, так, как будто этот поцелуй единственный шанс на спасение, единственное лекарство от смертельной болезни... Он целует так, будто любит меня и ненавидит одновременно.

Мы отрываемся друг от друга, когда в лёгких заканчивается воздуха. Он отступает назад, тяжело дыша и прожигая меня взглядом. Такое чувство, что в целом мире не хватает кислорода для нас двоих. Время будто бы останавливается, замирает вместе с нами...Мы стоим неподвижно и смотрим друг на друга, как два злейших врага, но вместе с тем, два тайных любовника. Парадокс.

Кажется, проходит вечность, прежде чем яркий свет фар прерывает нашу игру в гляделки. Слава кидает на меня мимолётный взгляд и холодно произносит:

— Мы ещё не закончили.

Как только тёмный Ford скрывается из виду, я опускаюсь на колени и прижимаюсь спиной к холодной стене, закрыв лицо руками. Что это было? Что я наделала? Подарила свой первый поцелуй дьяволу не способному на искренние чувства. С глаз катятся слёзы, губы кровоточат, а по телу пробегает лёгкая дрожь...Он выиграл. Снова.

***

Слава

(13 мая, 21:02, вечеринка в доме Стёпы)

«Что это нахрен было? — я толкаю входную дверь, и она с силой ударяется о стену. — Только что я, чёрт возьми, её поцеловал...и она ответила на поцелуй. Я позволил себе потерять контроль. Позволил отключить свой разум». Я подхожу к барной стойке и без лишних слов наполняю свой бокал до краёв. Jack обжигает горло, но мне всё равно. Это должно помочь. Должно отвлечь меня от глупой зеленоглазой девчонки хоть на пару секунд.

— Что с Настей? — слышится позади меня знакомый голос. Я оборачиваюсь, и перед моим взором предстают почти полностью оголённые женские ноги и шикарный разрез платья, открывающий ложбинку между аккуратными грудями. — Не молчи! — говорит она приказным тоном и приближается ко мне. Тонкая ткань платья плотно прилегает к её телу, почти не оставляя простора для воображения.

Я наклоняюсь вперёд и притягиваю её за бёдра:

— Почему ты так волнуешься?

Она даже не пытается сопротивляться, лишь кидает на меня озадаченный взгляд и обеспокоенно спрашивает:

— Ты ведь не причинил ей вреда, Слава?

Я никак не реагирую на её бессмысленный вопрос. Сейчас даже одно упоминание о Насте вызывает во мне дикую злость. Мои руки безостановочно скользят по стройному женскому телу, задерживаясь на бёдрах.

— Пошли со мной, — приказываю ей, вскакивая со стула, и без оглядки мчусь на второй этаж. Секунда и она уже прижата к стене гостевой комнаты. Я впиваюсь в её пухлые губы, покусывая и посасывая их. Но ощущения уже не те. Она не проявляет даже капли сопротивления, а лишь бездумно подчиняется, тает под моим натиском, как пластилин. Ещё парочка таких поцелуев и я смогу лепить из неё всё, что угодно.

— Слава, — стонет она мне в губы, прижимаясь как можно ближе. Одним лёгким движением я задираю подол её платья и нащупываю кружевную ткань чулок. Боже, это сводит меня с ума, но лишь на краткое мгновение. Я чувствую, как её руки блуждают по моим джинсам. О, нет, детка, сегодня мы обойдёмся без прелюдий. Я хватаю её за талию и сажаю прямо на комод. Сегодня всё будет быстро, жёстко и без нежностей. Мне нужно забыться. Забыть эти тёмные волосы, изумрудные глаза и дрожащие губы...Чёрт! Я стягиваю с неё кружевные трусики, и задираю подол чёрного платья.

— Мы не должны, — выдавливает она из последних сил. Но мне всё равно. Я расстёгиваю джинсы, вынимаю презерватив из заднего кармана и одним резким движением вхожу в неё. Комната заполняется пронзительными стонами и криками. Пофиг, если кто-нибудь нас услышит, пофиг, если прямо сейчас в эту комнату кто-нибудь войдёт. Я не остановлюсь, пока не получу своего. С каждым новым движением я всё глубже погружаюсь в неё и всё отчётливее ощущаю, что мне этого мало. Она стонет до умопомрачения, судорожно глотает воздух, сжимает мои плечи и выгибается дугой, будто дикая кошка...Я уверен, что ей хорошо - вижу, как горят её глаза, когда она кончает в диких стонах.

Когда мы заканчиваем, комната превращается в настоящую парилку. Она отдёргивает подол своего платья, надевает трусики и с вызовом спрашивает:

— И что это сейчас было?

— Это ничего не значит. Просто секс, — объясняю я с абсолютным равнодушием. Обычно после таких слов девушки кидаются на меня с кулаками, но только не она. Она слишком хорошо меня знает, и прекрасно понимает, что между нами не может быть ничего кроме секса.

Я натягиваю джинсы и, не дожидаясь ответа, вылетаю за дверь. Это не помогло. Это не уничтожило воспоминаний о Насте. Её потерянный взгляд всё ещё маячит у меня перед глазами. Я могу затр*хать до смерти любую девчонку и любыми способами, но это не поможет. Чёрт возьми, не поможет! Я с силой швыряю стакан с виски о стену, и он разбивается на сотни мелких осколков. Эта девчонка должна разбиться точно также, как этот стакан. Я хочу, чтобы её не стало. Я хочу уничтожить её.