Она так давно ждала встречи с ними. Она любила чувствовать себя главной героиней. Кто же она?..

Бездонная вязкая тьма вела причудливую игру с острыми, слегка неровными гранями разбитого, но еще кое-как удерживаемого старинной чердачной рамой, стекла, большая часть которого давно похоронена под босыми стопами неизвестного и под белоснежным покрывалом недавно рожденной вьюги. Ее изумительные ярко-ониксовые вспышки легко обнимали бесцветную хрупкую поверхность, покрывая ночной копотью и сажей, которые лишь на секунду могли исчезнуть под тускло-оранжевыми лучами церковной догорающей свечи. Трагический финал этого неземного соревнования был близко, ведь едва дышавшее колдовское сияние совсем скоро будет не в силах удерживать крылатое существо, не в силах поддерживать ту четкую грань между торжествующим мертвым холодом и погибающим от собственного бессилия теплом. Осталось только три минуты.

Напряженный от безысходности и глупого спокойствия, что сталкивались твердыми лбами каждую секунду, воздух искрился тысячами невидимых искорок, которые пропускали сквозь неодушевленные предметы домашнего интерьера электрический ток. Казалось, вот-вот сверхмощная бомба испустит свой душераздирающий крик в беззвёздное небо, ровняя с землей дома, качели, деревья, заводы и людей, а потом, с некой долей ликования, покроет всё это безумие слепящим липким снегом, скрывая до весны кости и плоть.

Но насмешка судьбы, как и ее тупиковый путь, осталась самой непредугаданной вещью, а потому вверх поднялось лишь облачко сизого табачного дыма в форме замкнутого кольца. Обман, который лишь отсрочил неизбежное будущее.

Две секунды – монотонная череда расплывчатых кругов исчезала в беспросветной ночи. Двадцать секунд. Минута подошла к концу, уступая время новой.

Дорогая серебристая сигарета, отдавшая всю себя больному сердцу чтобы заглушить стонущую боль, превратилась в рубиновые горячие угли, что упали вниз и оставили на побелевшей коже нечеткие пятна. Новая сигарета – новая затяжка, дарящая горько-сладкий яд, без которого не может прожить мужчина уже несколько лет. Не может или не хочет?

Вдох всегда сопровождался быстрым биением сердца. Выдох всегда приносил остановку времени до той поры, пока не истлеет желанный далекий образ, навечно оставшийся прорисованным черными буквами на белом полотне. Что будет последним вдох или выдох? Последняя целая сигарета, плотно обхваченная губами, подарила жизнь кудрявому дыму. После нее не останется ничего...

Молодой мужчина неотрывно смотрел вперед, всматриваясь в глухую пелену матери-зимы, которая, казалось, отгородила весь мир от этого всеми забытого человека. Колючая метель, нашедшая себе беспрепятственный вход в кирпичную пещеру, вовсю истязала исхудалое тело ледяной плетью, но в тоже время хотела и защитить от своих стремительных атак бесформенной одеждой из пушистого снега. Ей было жаль мужчину, которого она всем сердцем уважала, желала увидеть каждый раз, когда получала разрешение спуститься с родных небес в чужой человеческий мир. Можно сказать, она его даже любила, но, увы, время истекло, и пора сказать: «Прощай».

Маленький огонек качнулся в сторону от грубого порыва ветра, но сумел удержаться на тоненькой восковой палочке, потёки которой образовали на письменном столе незавершенный круг. Человек, всего лишь на секунду не удержавший внутренней паники, резко выдохнул и, закрыв ясно-голубые глаза, начал посиневшими губами без единого звука выговаривать странные слова. Их не сумела понять ни беззвучная тень, сделавшая несколько шагов вперед, переступив чертов смрадный порог; ни закрытая книга, лелеемая многими живыми и неживыми созданиями; ни любимый набор перьев и чистых листов, разлетевшихся по всей комнате. Никто, кроме первозданной тишины, бывшей верным напарником и прилежным читателем талантливого писателя, не смог впитать эти одинокие буквы, что складывались в бессмертные строки бессмертной книги. Сейчас это было прощание...

Паркетные широкие доски прогнулись под сумрачной тенью, внутри которой вспыхнул мистический свет, создавший просторный туннель для единственной гостьи.

Человек до хруста сжал грязный подоконник ладонями, позволяя битому стеклу войти в кожу, разорвать хрупкие кровеносные сосуды, окрасить небесный снег карминово-красным тягучим потоком. Только это могло удержать стремительное желание убежать, спрятаться в самом темном уголке мира, лишь бы не видеть глаза, которые он так ярко описывал в своих книгах.

Он боялся ее до дрожи в коленях, до отсутствия дыхания, но также и боготворил, считал своей музой в опьяняющем непростом деле. Мужчина не станет убегать, не станет откладывать встречу, о которой так долго мечтал...

Тик-так. Старинные часы известили о начале конца. Бух-бух. Беззащитное сердце пустилось в неудержимый танец под оглушительную музыку души. Скрип. Скрип. Серые, почти седые, волосы поймали в живой капкан арктический холод и сладкий аромат цветочно-гречишного меда, который он когда-то пририсовывал сначала мыслями, а потом и чернилами.

Стук. Стук. Последний источник света затерялся во мгле. Вокруг массивного деревянного подсвечника, где лежал маленький затухший кусочек свечки, был замкнутый круг из почерневшего воска. Последняя преграда пала пред ней, даруя такой желанный приз – человека, посмевшего сделать из крылатого черного ангела главную героиню всех рассказов и историй. Теперь была ее очередь.

Мужчина замер, боясь сделать неосторожный шаг назад и прикоснуться к дымчатому плащу, мягко укутавшему бестелесную фигуру. Бух-бух. Еще несколько секунд, и сердце прекратит свои громкие движения. Бух-бух. Он никогда не сможет увидеть ее, но детальный любимый образ мог нарисовать пред глазами. Мог. Но не желал предсмертную минуту разделять с черно-белым персонажем, созданным собственными руками, с книгами, в которых так и не нашел ни горькое лекарство, ни сладкую отраву. Пусть лучше вьюга станет последним воспоминанием...

Писатель стоял, а в невидящих черных зрачках отражалась только белая пустота, цвет которой он часто сравнивал с цветом веселых танцующих облаков. Хм, глупое сравнение... Нет, с ней он начал свой жизненный путь, а значит, и завершить тоже нужно вместе.

Комната как будто сжалась до минимальных размеров, чтобы вместить только два силуэта, один из которых удерживал длинную светло-серую косу, лезвие которой было чернее бездны полного затмения. Удивительной загробной красоты кубические камни излучали сапфировый свет, успокаивающий и гипнотический. Стоило только взглянуть на них, как в ту же секунду ты потеряешь не только волю, а и тело, став одним из миллиардов проводников священной и вечной магии.

Тонкое лезвие зарождало в душе противоречивые чувства: отчаяние и страх от быстрого падения головы; бесценное желание жить, что так часто терялось в рутине.

Вот только мужчина, чей жизненный лист сейчас догорал, никак не мог вспомнить лица молодой девушки, гордо носившей имя Смерть. Он помнил плавные непринужденные движения, бархатистый голос, убивающий в ту же секунду, как только будет услышан, длинные серебристые волосы, часто заменяющие живительные лучи луны, умелые худые руки, что в самом конце вытаскивали едва бьющееся сердце из разодранной груди. Он знал, чем всё закончится. Бух-бух.

Спокойствие омыло его тело и душу, заставив расслабиться и не вздрогнуть от длинных пальцев на горящей жиле шеи. Единственное, что тревожило и не давало закрыть глаза – невозможность увидеть лицо, умереть, так и не подтвердив догадки об истинной душе Смерти.

– Знаешь, – чарующий ласковый голос начал медленно убивать. Тепло бурным потоком вливалось в ее тело, увеличивая силу с каждым произнесенным словом. – Твое одеяние для меня было лучшим за прожитую вечность, писатель. Размашистые крылья, где левое белое означает добро, а правое черное – зло, прекрасно служат и ни на миг не заставили меня отказаться от твоего подарка. Спасибо, даже пусть это слово из моих уст звучит немного комично.

Мужчина едва дышал, удерживаемый крыльями и руками Смерти, как якорем. Он хотел слушать, просто слушать ее вечно.

– Длинный плащ тоже чудесно на мне сидит, хотя я бы и предпочла платье цвета кровавого заката. Как ты думаешь, в следующей жизни сможешь его создать? – девушка продолжала говорить, хотя и видела, как дух ее любимца вылетел из дряхлого тела и удобно устроился в одном из бесценных камней на косе. – Кажется, и в этот раз нам не удалось поговорить. Очень жаль.

Белая вспышка стерла их маленькую волшебную комнату, перенеся обратно в человеческий мир. Вот только теперь не было слышно, как воет израненная вьюга за любимым писателем, вместо нее был утренний рассвет и веселая песня мимо пролетающих птиц; не было видно черного воскового круга, а старинный подсвечник лишился последнего магического напоминания о случившемся; разбитое стекло возвратило себе каждый утерянный фрагмент, а разбросанные листы и мокрые перья аккуратно лежали на столе. Все было, как раньше, вот только никогда больше дымные кольца не поднимутся в воздух, никогда больше не выйдет книги с именем знаменитого писателя. Никогда больше...

– Как жаль, что это произошло так быстро, – потусторонний голос, который враз утратил былые очаровательные нотки, разнесся по комнате жутким карканьем. – Теперь придется еще очень долго ждать нового гения, а значит, пора доставать старые поношенные плащи и ржавую косу. Мне было приятно стать хоть на мгновение той, кого не боятся, а уважают. Приятно быть главной героиней.

Вспышка. Финал.