1

Первое, что нужно сделать, оказавшись в Чикаго — бесцельно побродить, закидывая голову вверх, рассматривая небоскребы и скульптуры. Сам город — одна большая достопримечательность. И понятно, почему так много людей рвутся сюда. Он, как Нью-Йорк или Лос-Анджелес — город мечты и возможностей. Для тех, кто приехал из маленького пригородного городка, это место — диковинка и экзотика.

В городе ветров ощущаешь себя, как в старом детективе. Или в боевике, ведь именно здесь располагался штаб Брюса Уэйна из «Темного рыцаря». Только город был спокойнее, чем в фильмах: не было перестрелок, злодеев, желающих поработить всех. Просто городская суета, множество машин и людей. И, самое занятное, наземное метро.

Рейчел водила их по ночному городу, словно знала, куда идти. После вчерашней вечеринки и Лиа стала разговорчивее, фотографировала архитектуру и странные скульптуры, от которых приходило осознание, что ничего ты не смыслишь в современном искусстве.

Миллениум-парк — эпицентр жизни в Чикаго. Тут и всем известный Клауд Гейт, который так хотел увидеть Коннор. Они рассматривали себя в отполированных листах стали, где их лица отражались как в объективе фиш-ай. Как мало нужно было для того, чтобы заставить этих подростков смеяться и шутить друг над другом. От этого места не хотелось уходить, потому что она показывало, что все на первый взгляд простое на самом деле — сложное.

Но им все же удалось, потому что время бежало, а обойти хотелось как можно больше мест. Уже завтра днем им будет не до этого, ведь впереди день их выступления, финальные репетиции и эмоциональная подготовка. С каждым днем все сложнее было представить себя на сцене, ведь публика и судьи видели все больше и больше талантливых людей.

Сидя в вагоне наземного метро «Луп», ребята прилипли к окнам, еще раз рассматривая места, в которых были. Фотографировали, снимали видео через заляпанное окно и на скорости. Попросту дурачились. Мисс Бэддоу сопровождала их больше для вида и собственного спокойствия, что ее дети не заблудятся или не забредут в гетто, где происходит стрельба средь белого дня.

— А у вас есть еще красивые девочки в школе? — облизнув губы, спросила Рид. Она пила из спортивной бутылки, пытаясь не попасться перед женщиной, которая их сопровождала. Да и перед остальными людьми, потому что ей не были нужны проблемы с полицией не в родном городе. — Мелиссу я уже оценила, Николь тоже. И, наверное, есть еще кто-то.

— Есть одна, — сказал Джин. — Ее зовут Шарлотта, и она выглядит, как Брук Шилдс в молодости.

— О-ля-ля, — поиграла бровями Рид. — Есть фото?

Джин-Хо показал ей аккаунт Фабре в «Инстаграме». Пролистав несколько фотографий, Рейчел, закусывая губу, отдала телефон обратно парню.

— Если бы у меня не было девушки, я бы влюбилась, — заключила она. — Она сто процентов разрушает мужские сердца с такой внешностью.

— Она из одного клуба с завышенной самооценкой, — фыркнул Коннор. — Они там все сердца бьют.

— Твое, видимо, тоже разбили, — улыбнулся Джин-Хо, за что получил по ноге. — Значит, это правда.

Правда ли?

От части. Коннору нравилась Лиззи Гитсон, которая покончила жизнь самоубийством в прошлом году. Наверное, поэтому он терпеть не мог «Дом пафоса». Он винил их в том, что они довели ее до этого. Даже когда всплыла информация о мистере Скотте, который приставал к ученицам, Спейси все равно продолжал злиться на «Дом пафоса». На Николь, на Элайзу. На первую больше, потому что именно Хилл доводила Лиззи больше всех. И тот пацан, который выпустился в прошлом году. Он играл ею, создавал какой-то образ любви к ней, заставляя девушку обожать его. А потом просто по щелчку пальцев ушел, бросил ее. Коннору было интересно, сожалеет ли он сейчас об этом?

— Поднимемся на Чикаго триста шестьдесят? — спросила Мелисса, пытаясь увести разговор от обсуждения разбитого сердца Коннора. — Сейчас город ужасно красив с такой высоты.

— Я думал, мы прокатимся на пароме, — тихо сказал Коди.

— На воде уже холодно, — произнесла мисс Бэддоу, отрываясь от прочтения новостей в Интернете. — Но можно завтра днем.

— Завтра днем мы репетируем, — заявила Мелисса.

— Мы репетировали на протяжении полутора месяцев, — напомнил Трой. — Мы можем позволить себе отдохнуть немного и со свежей головой выйти на сцену. Пары прогонов перед тем, как поехать на площадку, будет достаточно.

Их голоса повышались. Вновь начинался спор, который мог перейти в небольшую ссору. «Ака!Тон» привык к этому, а вот для Рейчел и Лии это было впервые, и они не понимали, как себя вести.

— Это нормально? — шепнула Лиа, сидящему рядом Коди.

— Они постоянно ругаются, — тихо произнес он.

— Так это не нормально же, — прищурилась Рейч, наклоняясь к шепчущимся друзьям. — Я, конечно, тоже люблю поругаться, но обычно не серьезно. А они...

— С чего ты решил, что этого достаточно? Мы приехали в Чикаго на первенство страны, и вместо того, чтобы готовиться к выступлению, где нам могут надрать одно место, мы гуляем, ходим по клубам и совершенно забываем, для чего приехали, — не унималась Эллингтон.

И Фицджеральд не думал сбавлять обороты.

— Мы приехали хорошо провести время, — нахмурился он, поворачивая тело к девушке. — И мы хорошо его проводим. Кажется, вчера тебя не смущало то, что мы тратим время в клубе. Тебя ведь никто не держит с нами.

— Какой толк от того, что я буду отсиживаться в номере? — махала руками девушка. — Я выступаю не одна, а с вами. А вы будто не понимаете, что нам не победить просто так, как твоей новой подружке.

— А она тут вообще при чем? — прорычал Фицджеральд. — Ана победила, потому что у нее отличный голос и сильная песня. У нас тоже есть все данные, чтобы победить или хотя бы в тройку войти. Что еще нужно?

К этому времени поезд уже сделал круг и остановился на той же станции, где они сели в него. Пассажиры поспешили сойти, чтобы не уехать снова, но Трой и Мелисса продолжали кусаться по пути из вагона, на станции, на лестнице. И даже когда сошли на землю.

— Я не хочу облажаться, как на отборочных! — простонала Мелс, останавливаясь. — Если мы не победим, то моя жизнь кончится на этом моменте.

Трой прикрыл глаза, сжимая зубы.

— С чего бы твоей жизни заканчиваться? Я устал от постоянных побед. Я ушел из баскетбола к вам, потому что вы просто хотели делать то, что нравится. Без давления, без постоянного напряга ради победы. Но что в итоге? Мы победили в штате, этого достаточно для такой молодой группы, как мы. Уверен, те, кто приехал сюда, не один год идут к этому. А мы получили такую возможность сразу же. Почему бы просто не ухватиться за шанс получить приятные эмоции, выступить на такой огромной сцене и уехать просто с опытом?

— Ты не понимаешь, — покивала Мелисса и пошла в другую сторону от намеченного ими маршрута.

Ей не хотелось психовать, не хотелось показывать свои страхи на людях, но это грызло ее изнутри. Они чувствовала себя такой дурой в этот момент, выплеснув все свои переживания на Троя. Но у них действительно были разные цели от завтрашнего дня. Сейчас ей хотелось побыть одной, но Эллингтон понимала, что друзья не дадут ей уйти далеко в неизвестном городе.

— Мы будем там, — Джин показал на кафе, стоящее у дороги. — Иди за ней.

Трой кивнул и, ускорив шаг, пошел за девушкой.

Он догнал ее быстро, взял за руку, но Мелисса тут же выдернула свое запястье из его пальцев. Ей не хотелось держаться за руки сейчас, но хотелось прижаться к нему, почувствовать тепло и сильное плечо, на которое можно положиться.

Но эти объятья выходили не такими, какие есть у пар. Между ними не было какой-то интимной чувственности, но было что-то настолько близкое, настолько доверительное, что не хотелось осквернять простыми отношениями. Они стояли посреди города, который был мечтой для многих, обнимались и совершенно не обращали внимания на толпы людей, несущихся мимо них. Были только эти двое во всем мире.

— Прости, — прошептала Мелисса, отлипая от парня. — Мне очень страшно из-за конкурса. Это моя мечта, которая превратилась в цель. И ты же знаешь меня, я хочу всегда добиваться своих целей, — они присели на скамейку под фонарями. — Но когда мы завтра выйдем на сцену, то мечта отправится в архив.

— Ты боишься потерять мечту? — уточнил парень, едва улыбаясь. Она кивнула. — Ты собирала команду ради победы?

— Да, — пожала плечами Мелс, понимая, как глупо это звучит.

— Но получила друзей, вторую семью и кубок первенства штата в придачу? — улыбнулся шире Трой. — Мы выступаем не последний раз, на следующий год конкурс снова. И дальше, и дальше. У него история длиной в десять лет, и он будет проходить снова. Ты сможешь когда-то выбежать на сцену за своим кубком. Может, даже одна. А может, с нами.

Мелисса проследила, как Трой накрыл ее руку своей широкой ладонью. Его прикосновения — мягкие, несмотря на мозоли и грубую кожу. Эллингтон за все время, которое они провели вместе, понимала, что нашла в его лице лучшего друга. Того, кто понимает ее с полуслова, который находит нужные слова, чтобы поддержать ее, даже если минуту назад сам ругался на нее.

— Главное, чтобы дело было в кайф, — продолжил Фицджеральд. — И завтра мы выйдем на сцену, расслабимся и просто споем. Покажем всей стране, кто мы такие. И если они не оценят нас на первое место, то это и не важно. У нас будет просто нереальный опыт, которого нет у многих, кто занимается музыкой уже несколько лет. Эта победа не так важна, чем победа над самими собой. Над своими страхами и неуверенностью. Для меня это будет, наверное, главная победа в моей жизни, потому что к такому я точно был не готов.

Мелисса тихо усмехнулась, прикрыв глаза.

Весенний ветер, пропитанный сыростью, будто бы подгонял людей по улицам. И только они сидели на скамейке, не торопясь никуда в этом большом городе. Постепенно дрожь в теле Эллингтон успокаивалась, и она, наверное, даже принимала свою не идеальность и вероятность уехать из Чикаго без трофея.

— Ты — лучшая певица, которую знаю, — продолжил Трой. — У тебя потрясающее будущее, если ты не бросишь петь. Не удивлюсь, если когда-то после выпуска я узнаю, что ты подписала контракт с каким-нибудь крутым лейблом и теперь покоряешь мир. И тогда тебе уже точно будет все равно на то, что «Ака!Тон» не победили на конкурсе в две тысячи восемнадцатом году.

Девушка согласно покивала.

— Вот и отлично, — парень поцеловал ее в висок, обнимая за плечи. — Идем к остальным?

— Подожди, — остановила она его. — Можно вопрос?

— Конечно, — парень вновь сел на скамейку, заинтригованно и взволнованно посмотрев на Мелиссу.

— Что ты чувствуешь ко мне? — спросила Мелисса прямо, подняв глаза на Троя.

Он замешкался.

Это самый, наверное, непонятный вопрос. Как он мог выразить это? Говорить «я люблю тебя» было рано, хотя он точно любил ее, как человека, как друга точно. Они не «распробовали» друг друга, как партнеров, ведь не так много времени прошло с их первого поцелуя.

А что сама Мелисса могла ответить на этот вопрос? Да ничего. Точно так же, как и ее парень. Она чувствовала, как их отношения похожи на какое-то недоразумение. С каждым днем все больше и больше видела в Трое, только друга. Хоть он и целовал ее, брал за руку, все это казалось чем-то должным. Будто он просто обязан себя так вести в отношениях и не понимал, что нужно делать на самом деле.

Они не выходили за рамки доступного. Не перемещались в горизонтальное положение хотя бы для того, чтобы не выглядеть зажатыми подростками, не знающими, куда деть висящие руки. О чем-то большем и речи не шло, потому что обычные поцелуи вводили их в ступор и заставляли сердце биться чаще не от чувств, а от смущения.

— Я видела, как ты смотрел вчера на Ану, — продолжила Эллингтон, поняв, что Трой не может ничего ответить.

— Ты напоминаешь мне Элайзу, — закатил глаза парень. — Та тоже постоянно упоминала тебя там, где ты вообще была не при чем.

— Я не о том, — мотнула головой девушка. — Я видела это и не ревновала. Все твердили мне, будто я должна была это делать. Но я не испытывала никакой ревности даже не от знания того, что ты верный, а от того, что, кажется..., — она замолчала, не зная, стоит ли говорить это. Но раз начала, то нужно было и закончить. Довести до ума, как любое дело, за которое она берется. — я не чувствую к тебе того, что должна чувствовать девушка к своему парню.

У Троя голова взорвалась.

— А как же то, что ты менялась ради меня? Все эти колготки в сетку, помада и кудри? И... твои знаки внимания? — не понимал он. — А наш поцелуй на Рождество? И все вот это...

— Я не знаю, — с грустью проговорила Мелисса. — Ты ужасно нравился мне, но я не знала тебя и рисовала у себя в голове твой образ, придумывала его таким, каким хотела. Ты замечательный, Трой, но я понимаю, что не тот идеальный принц, которым я тебя представляла. Когда ты говорил с Аной, я поняла, что могу представить тебя с ней скорее, чем с собой, хотя ты держал меня за руку.

— Ты бросаешь меня? — расстроено усмехнулся Фицджеральд.

— Согласись, что наши отношения были ужасно странными, — с улыбкой проговорила Мелисса, поправляя воротник на его кофте. — Будь честен со мной, пожалуйста. Ты согласен с тем, что я думаю?

— Да, — кивнул Трой и поднял глаза на Мелиссу. — Я ведь даже, когда говорил о лейбле, сказал, что узнаю об этом, а не буду знать наверняка от тебя.

— Из нас с тобой получится ужасная пара, — посмеялась Эллингтон. — Но мы можем быть лучшими друзьями. Что думаешь?

— Уверен, после того, что между нами было, друзьями мы будем наилучшими, — улыбнулся парень, скрывая под этим остаточную горечь.

Он искренне верил в то, что они созданы друг для друга, не замечая того, что все это — неудачный фильм об отношениях, где главные герои не доигрывают или, наоборот, переигрывают. Они с Мелиссой стали друг для друга опорой и новым открытием. Без нее парень ни за что не стал бы петь, а без него девушка так и осталась той серой мышкой, самооценка которой качается как маятник между «слишком самоуверенна» и «не уверена в себе вообще». Эти ложные чувства дали им раскрыть в первую очередь самих себя, познать друг друга и выстроить доверительные теплые отношения. В которых до статуса пары им не хватало одного — плотского желания.

— Но это точно нужно переварить, потому что мое сердце в каком-то плане разбито, — улыбнулся Трой. Он встал со скамьи, протянул руку девушке и шуточно отметил: — По-дружески помогаю тебе встать.

Тем временем остальные сидели в каком-то круглосуточном кафе, ожидая свои напитки и блюда. Джин-Хо впервые за эти два дня написал Люку. А тот не писал сам, считая себя выше этого, будучи незаинтересованным в том, как же дела у парня, который без ума влюблен в него. Джин пытался выпытать у Фабре, как у того дела, но все сводилось к откровенному флирту и попыткам возбудить. Азиат, закрывая рот рукой, улыбался и писал ответные сообщения с таким же содержанием, заставляя Люка желать скорейшего возвращения Хо.

Коди по видеосвязи общался с Лорой, пытаясь выпихнуть из кадра Коннора, который лез с шутками и вопросами. Но вскоре Арчибелд сдался, позволив и другу пообщаться с девушкой. Он спрашивал ее о школе, о том, что говорят о них и говорят ли вообще. И по глазам Лоры, которые не умели ничего скрывать, было понятно, что она чего-то не договаривает, уходит от ответа. Но Коди спустя несколько попыток смог убедить Спейси отстать.

— Цезаря порезали лучше, чем этот салат, — заявила Рейчел, ковыряясь вилкой в тарелке. — Они все еще ругаются?

— Наверное, уже обнимаются и целуются, — сморщился Коннор и высунул язык. — Это же Мелисса и Трой, они ужас, какие предсказуемые.

— О чем была твоя песня, Лиа? — спросила мисс Бэддоу, отрывая девушку от новой волны печали. — Это было очень чувственно.

— Спасибо, — натянуто улыбнулась она. — Песня о том, что я не хочу бежать и прятаться. Я потеряла любимого человека, и эта песня — отражение моей борьбы. Я устала жить в ночных кошмарах и бежать от жизни, зацикливаясь на прошлом. Да и тема была бы близка тому, кто так и не смог ее услышать.

Лиа помрачнела. Но Рейчи, замечая, как настроение подруги меняется и распространяется на других, громко заявила:

— Прошлое в прошлом, а впереди еще много интересного, да? — задорно потрясла она девушку за плечи. — Лиа пишет сама песни, которые заставляют людей жить. И я горда этой чикулей, как никто другой. Предлагаю поднять наши бокалы с газировкой вверх за это.

Раздался звон стекла о стекло, перемешивающийся со скрипом двери, откуда пришли немного сконфуженные Трой и Мелисса. Они быстро нашли компанию друзей за одним из столиков и присоединились к ним. Фицджеральд потянулся за куском пиццы, чтобы перебить маленькое послевкусие после разговора.

Джин-Хо единственный, кто заметил какие-то изменения в поведении друзей. Поэтому он, не отвлекаясь от телефона, решил спросить у Мелиссы, что же произошло.

Джин: Что случилось?

Мелисса: Мы расстались

Джин: Че го?

Мелисса: Мы сошлись на том, что нам не суждено быть парой, зато мы отличные друзья. Я знаю, что я странная и чокнутая, но не осуждай меня

Джин: Главное, чтобы вы не пожалели потом об этом

Джин: Но помни, что я поддерживаю тебя при любом выборе

Мелисса: Спасибо тебе за это

— Так что решили? — спросил Коннор. — Завтра едем кататься по реке или готовимся к выступлению?

Мелисса и Трой переглянулись.

Все, видимо, посчитали, что они решали организационные вопросы, а не ставили под сомнение собственные отношения. Поэтому импровизировать нужно было на месте, из-за чего Эллингтон провела голосование. Они обсудили всей командой ситуацию, сойдясь на том, что в день выступления все же нужно сосредоточиться на подготовке. А река Чикаго подождет их еще один день, ведь самолет назад в Сент-Пол только вечером.

2

Что такое счастье?

Простое слово, которое говорят каждый раз, как поздравляют с Днем рождения. Но как оно выглядит? Как ощущается? В чем причина того, что люди чувствуют себя счастливыми? Для детей многого не надо, чтобы с точностью сказать, что они счастливы. Новая игрушка, первая поездка на велосипеде без помощи двух маленьких колесиков, рождение брата или сестры. Но почему с каждым годом люди все больше и больше строят себе лабиринты, пытаясь добраться до этой неосязаемой цели?

Мелисса думала над этим слишком долго, когда они вернулись в номер. Мисс Бэддоу давно уже уснула, наговорившись перед этим с мистером Далтоном по телефону. И, кажется, вот оно — счастье. Быть любимой, знать, что тебя ждут в родном городе. Понимать, что летом пойдешь с этим человеком под алтарь. Но Мелс не могла примерить на себя это счастье, ей было рано до свадьбы.

Коди тоже был счастливым, когда в его жизни появилась Лора. Снова отношения. Эллингтон даже задумалась, неужто счастье в том, чтобы делить мир, жизнь и эмоции с другим человеком? Она не знала, что делает Трой в своем номере наедине с Джином-Хо. Говорят ли они об этом расставании, или Фицджеральд решил это переварить самостоятельно. Не лишила ли она его счастья, ведь казалось, что себя лишила.

Долго для нее было пределом мечтаний слиться в поцелуе с этим парнем. Но, получив это, девушка поняла, что это не то. И, вроде бы, вот она достигнутая цель, мечта. И где это счастье, которое долго было ее окутать? Оно было. Первое время, а потом все сошло на «нет». И поцелуи Троя, и его прикосновения стали должным, обыденным, привычным даже спустя всего пару месяцев.

Мелс не знала, что делает счастливым Коннора или Джина-Хо. Спейси не показывал им свою темную сторону души, всегда оставаясь позитивным шутником, который старался своими глупыми фразами разбавить обстановку. Насчет Хо Мелисса могла сказать точно, что он глубоко несчастен. И ситуация с семьей, и потеря близкой подруги, и расставание с Финеасом. Эллингтон не могла на их примере собрать паззл, отвечающий на столь сложный вопрос.

И все же ей удалось понять суть собственного счастья, когда они смотрели видеоролик, присланный им Кэт — президентом школы. Уорди отправила им видео, в котором половина школы желала им удачи на выступлении.

Там и черлидерши, крутящие сальто, садящиеся на шпагаты. Простой номер, поставленный за несколько часов, но все равно чертовски приятно, что они не забыли о том, что и «Ака!Тон» когда-то поддерживали их. Там и приятели, оставшиеся в школе. Не то, чтобы можно было назвать их прямо друзьями, но хотя бы приятели, которые высказывали им свое восхищение и желали удачи.

Тогда, смотря на экран телевизора, будучи прижатой к твердой груди Троя, Мелисса почувствовала себя счастливой. Фицджеральд обнимал ее не то, как парень, не то как друг. Но его объятья были теплыми и надежными, рядом смеялся Коннор, обсуждая лица на экране. Коди улыбался и пытался заткнуть рот своему другу, который мешал просмотру. Джин-Хо, подперев подбородок рукой, просто наблюдал за происходящим на экране.

Все было просто.

Мелисса поняла, что она в компании лучших людей в ее жизни, в чужом городе за несколько часов до важнейшего события за ее семнадцать лет. Она осознала, что эйфория от победы не длится долго: ни от кубка, ни от парня. Важно было лишь то, что она проносила нежность к этим людям и событиям через жизнь в своем сердце. Важно то, что она смогла собрать команду, о которой так мечтала. Но она мечтать даже не могла о том, что они станут такими дружными. Важно было делить этот момент с ними и делить время на сцене, потому что они все вместе упорно шли к этому. Ее счастье — их счастье, и наоборот.

Первое выступление, походы с Джином по магазинам, вечер в доме семьи Шоу с Коди, тренировки в парке, объятья с Троем, шутки Коннора. Воссоединение команды. Первый опыт в курении травки и большая спонтанная вечеринка в доме Аарона. Хорошая оценка, улыбки и аплодисменты на выступлении. Победа под Рождество, ставшая праздничным чудом. Пощечина, отвешенная Эллиоту. Дурацкий розыгрыш на базе отдыха. Первый полет на самолете, новый город, новые знакомства.

Все эти мелочи — а их чертовски много — делали ее счастливой. И именно сейчас она поняла, что бояться выступления не стоит. Это просто трата нервов, ведь выход на сцену — большой опыт, новая песня, которая должна тронуть сердца людей. Это выступление — последнее в этом учебном году, когда «Ака!Тон» поют вместе, соединяясь душевно в такой ответственный миг.

Видео закончилось общим кадром всех тех, кто желали им удачи. Их было не так много, но и это был отличный показатель для тех, кто еще недавно был объектом насмешек. Разумеется, никуда эти насмешки не денутся, особенно после того, как «Ака!Тон», вдруг, не привезут победу. Но это не было важно, и совершенно никак не влияло на жизненное счастье никого из тех, кто собрался в комнате.

Одетые в одежду пастельных нежных тонов, они встретились в коридоре. Там их уже поджидали Рейчел с Лией, восторженно глядящие на них.

— Какие вы милашки, — пропищала Рид. — А это... большая скрипка?

— Контрабас, — ответил Коди, взглянув на чехол, который тащил с собой.

— А вы разве не А капелла? — приподняла брови Лиа. — Или плевать на традиции?

— А капелла вообще хоровое пение, — улыбнулась Мелисса. — Ограничений нет, а у нас такая крутая идея!

И как всегда, восхищение Эллингтон затмевало все сомнение. Трой помогал Коди нести контрабас до машины, на которой они отправлялись на остров. Рейчел и Лиа шли с ними, надеясь поймать такси возле отеля. Рид пыталась весь путь в лифте выпытать, какую же песню они будут петь, но Коннор, взяв ответственность за сохранность секрета, отстаивал позицию группы до самого выхода из здания.

— До конца мы вряд ли увидимся, — сказала Лиа. — Главное, не переживайте, когда будете стоять за кулисами. У вас все получится.

— Надо обняться на удачу, — хитро сказал Коннор, протягивая руки к светловолосой девушке. Лиа, немного удивившись, согласилась на предложение, обняла сначала Спейси, а потом и всех остальных. Рейчел не раздумывала, налетая на каждого. Она обнимала их так сильно, так крепко, будто они были знакомы не пару дней, а целую жизнь. — Вот теперь можно ехать.

Они загрузили контрабас в багажник и сами сели в салон, махая рукой на прощанье подругам до того момента, пока те не скрылись из виду.

— Кто-то запал, — рассмеялся Коди, пытаясь подшутить над Коннором. Он толкнул его локтем в бок, но в ответ получил грозный взгляд от друга. — Тебе можно надо мной шутить, а мне над тобой нет?

— Я не запал, — важно отвернулся Спейси. — Просто она такая печальная была почти все время, что я посчитал, что объятья ей не повредят. А это был просто предлог.

— Да, для того, чтобы пообниматься с ней, — подхватил Джин, а потом дал Коди пять за удачную командную работу над подтруниванием друга.

Они в третий раз ехали одним и тем же маршрутом, все так же смотря в окна. Чикаго все равно казался непривычным, но в то же время гостеприимным и добрым городом. Они не столкнулись ни с какими бедами за все время здесь, да и особо не ругались между собой. Он дал им возможность забыться от суеты хотя бы на время. И все же суета вернулась, когда машина остановилась.

Дошли пешком до площадки, взяли свои пропуска за кулисы и двинулись туда, откуда начнется их путь на большую сцену. А там — огромное количество людей. По одежде было понятно, кто с кем. Различные группы, кто со своими инструментами, кто без них. По некоторым, которые играли голосами так же, как «Ака!Тон» было понятно, что они тут не единственные А капелльщики.

Коннор остановил всех, заметив синие волосы прямо по курсу. Его лицо тут же напряглось, кулаки сжались. Заметив это, Трой тоже нахмурился и заиграл мышцами на руках. Через его рубашку было отлично видно, как он напряжен. Да, это был Эллиот и его группа «Пи».

— Какого хрена? — сорвалось с уст Джина.

Они хотели обойти их, но Эллиот помахал рукой и тут же двинулся в их сторону. Мелисса сжала руку Троя больше инстинктивно, но он не смутился, лишь прикрыл ее собой, словно синеволосый был большой угрозой.

— Привет, — улыбнулся Эллиот. — Рад вас видеть.

— Тебя удивит, если это будет не взаимно? — прищурился Коннор, раздув ноздри.

— Что вы тут делаете? — спросила Мелисса из-за плеча Троя.

— Мы скопили денег и решили приехать, — пожал он плечами. — Неужто ты думала, что мы так просто отступим от борьбы?

— С нами бодаться продолжаешь, сладкий? — хмыкнул Джин-Хо и изогнул бровь. — Тут конкуренция еще больше, чем в Миннесоте.

— Да я же пошутил, — улыбнулся Эллиот.

Мелисса вздрогнула, вспоминая тот злосчастный вечер.

— Я хотел извиниться просто за все, — продолжил он. — Музыка должна объединять, а не ссорить людей. Мы поступили не профессионально, украв у вас песню, но мы восхищены тем, что вы это поняли заранее и поменяли ее. И восхищены тем, что вы победили.

— Ты хотел сказать «удивлены»? — процедила Мелс. — Не верю ни одному твоему слову.

— Я заслужил это, — кивнул парень. — И перед тобой, Мелисса, я хотел бы извиниться отдельно. Ты понимаешь, за что. Знаю, что ты не простишь, но моя душа хотя бы будет чиста за это.

— Чиста? — рассмеялся Трой. — Ты поступил, как конченный придурок тогда. И зря надеешься, что она простит тебя.

— Я не прощу, потому что мне плевать на тебя, Эллиот, — Эллингтон старалась говорить уверенно и спокойно, хотя отголоски паники того вечера закрались в ее сознание. — Желаю вам хорошо выступить и не больше. Нам следует разойтись, пока ты цел.

— Какая грубая мышка, — отметил подошедший Клем. — Чего ты привязался к ним? Они же просто ревнуют.

— Мы ревнуем? — вспылил Коннор, сделав шаг навстречу парню. — Вовсе мы не ревнуем. Мы победили на фестивале, а вы остались ни с чем. Поцелуй меня в зад, придурок.

— Вы победили, потому что судьям стало вас жалко, — ответил Клем. — Ваша группа — дебилам на смех.

— А я то думаю, почему ты смеешься, — продолжал Спейси.

— Идем, — попросил Эллиот, когда один из организаторов крикнул им. — Мы открываем мероприятие, так что нам пора идти.

— Дерьмовый какой-то локомотив у сегодняшнего поезда, — сплюнул Коннор. — Самодовольный тупоголовый индюк. Размазать бы его физиономию о... да об что угодно.

Пришлось увести друга за чаем, чтобы тот успокоился. В отличие от «Пи», они выступали почти в самом конце. Поэтому у них было достаточно времени, чтобы выпить чаю или кофе, слушая то, как придурки из Джеффкинса играют на сцене.

Глупо отрицать то, что они хороши. Для тех, кто приехал из маленького городка. И для тех, кто зазнался настолько, что не видит простой правды — следом за ними выступали те, кто в разы лучше их. В разы лучше «Ака!Тон». Даже те группы, которые пели А капелла, были очень крутыми и достойными конкурентами.

Одна из групп с каким-то смешным названием сделали на сцене шоу с танцами, трюками и постоянной динамикой. Кроме того, что они пели без музыкального сопровождения, у них были еще и трюкачи, чьих голосов было даже не слышно. Была и поп-группа, которая так же показывала танцы, но при этом они были такой слаженной и синхронной машиной, что хотелось просто развернуться и уйти, потому что ничего лучше уже нельзя было увидеть.

Толпа ликовала. Толпа танцевала. Им нравилось то, что происходит на сцене. Сегодняшний день отличался обилием веселых номеров, под которые можно было попрыгать и покричать припев во второй раз, ведь после первого он уже заел в голове.

И, стоя за кулисами, наблюдая за тем, что происходит на сцене, становилось страшно. Поэтому, чтобы себя не мучать этим ожиданием, «Ака!Тон» спустились вниз на траву, отворачиваясь в сторону воды, в которой отражался Чикаго.

Коди еще раз настраивал контрабас, переживая о том, что тот может расстроится в любой неподходящий момент. Они все переживали как в первый раз, когда сидели за кулисами школьного зала, прежде чем выйти с первой песней перед публикой. А теперь они уже на первенстве страны. Удивительная штука — жизнь.

Джин-Хо, чтобы отвлечься, зажав сигарету в зубах, танцевал под латинскую музыку, звучащую со сцены. Он жестами приглашал друзей к себе, забрасывал на них невидимое лассо, притягивая к себе. И никто особо не сопротивлялся, ведь размять ноги и зарядиться положительными эмоциями перед выступлением необходимо.

Они танцевали, когда на город опускался вечер. Солнце ползло к горизонту, Чикаго за гладью воды засветился огнями. Трой и Коннор пытались вспомнить движения, которые повторяли за Аной в клубе. Мелисса, положив руки на плечи Коди, смеялась и танцевала, пытаясь раскрепостить и друга, который топтался на месте. Джин пускал облака дыма в воздух, не успевая следить за тем, как те растворяются.

Вот она — безмятежная жизнь. Нельзя поменять правила игры, в которой мы живем. Но можно изменить свое отношение к ней, просто отдавшись течению. Ведь оно полно приятных моментов, которые люди сами создают для себя. Такие, как этот.

Они поднялись обратно за кулисы только тогда, когда до их выхода оставались считанные минуты. Группа девушек, выступающая перед ними, была веселой, кокетливой и игривой. Но когда Коди, сидевший на стуле на сцене дернул в первый раз струну, публика замолчала, устремив взоры на следующих конкурсантов.

Арчибелд и Эллингтон сидели на стульях, остальные стояли позади них или рядом, держась за спинки, чтобы не упасть из-за предательски трясущихся колен. Они подняли лица, оглядели за пару секунд всех, кто собрался в этот вечер, чтобы взглянуть на них. И запели.

— Say something, I'm giving up on you, — певчески проговорила Мелисса, чуть прикрыв глаза. — I'll be the one, if you want me to // Anywhere, I would've followed you. [Pentatonix — Say Something]

А на фоне «у-у-у» ее друзей, пронизанное тоской и грустью. Они тихо завывая, вкладывая в мотив свои собственные переживания. И пусть текст песни не был близок абсолютно всем, они вкладывали в него все самое важное. Для Мелиссы эта песня была чем-то особенным, ведь она вырывала строки из текста, сравнивая их со своими первыми отношениями.

Контрабас уныло замычал, когда смычок коснулся струн. Тихий едва заметный звук добавлял Коди к инструменту, постепенно переходя на звучные удары, отзывающиеся где-то в животе.

— And I am feeling so small // It was over my head // I know nothing at all, — продолжала Мелисса, постепенно наращивая высоту нот и силу, с которой она пела. И Трой поддерживал ее, пел вместе с ней, но не перекрывая вокала девушки. Он лишь добавлял недостающие штрихи к ее и без того прекрасному голосу. Потом вместе с ней пел Джин, все так же — дополняя. — And I will stumble and fall // I'm still learning to love.

Она немного растянула последнее слова, слыша, как парни растягивают звуки вместе с ней. Затем кротко вздохнула, набрав воздуха в легкие, и продолжила.

— Say something, I'm giving up on you, — Мелисса пела пронзительно, жалостливо, непреднамеренно показывая мимикой боль, которая отражалась и на лицах слушателей. — I'm sorry that I couldn't get to you // Anywhere, I would've followed you // Say something, I'm giving up on you.

Их выработанные голоса лились единым целым, хотя пропевала строчки одна лишь девушка. Трой или Джин подпевали ей последние слова, дорисовывая картину происходящего. Но даже не прислушиваясь, было бесконечно слышно захватывающие за душу, могучие басовые «а-а-а» или «о-о-о» Коннора.

Они смолкли. Коди вновь задергал струны, когда Мелисса просто смотрела в толпу, глядящую на нее в ответ. Их было видно, потому что прожектора не светили прямо в лицо. Тысячи глаз нацелены лишь на них одних. И, сидя на стуле, смотря на них, Эллингтон слышала, как гармонично звучат ее друзья. Ей хотелось бы улыбаться в этот момент, но трансовое завывание на фоне глубокого голоса Спейси заставляли ее прикрывать глаза, грустить. Как и всех остальных.

— And I will swallow my pride // You're the one that I love // And I'm saying goodbye, — печально растягивал Коннор, не смотря на зрителей. Он пел хрипловато, грубо, но настолько глубоко, что его вокал дергал самые скрытые струны души. Такой голос в столь сильной и тоскливой песне был контрастом, придающим объема, затрагивающим. Словно говорящий, что даже самые брутальные люди могут страдать от любви.

Казалось, впереди самый эмоциональный момент. Под протяжное пение Коннора и бит Коди, Мелисса, Трой и Джин повторяли одно и то же «Say something». Они пели хором, натягивая звук до предела, но сорвали его. На секунду замолчали. Даже Коди остановился. Не играл, не создавал ударов ртом.

— Say something, I'm giving up on you, — спокойно спел Трой, разделяя слова. Он сделал шаг, выходя вперед. Он нервно сглотнул, ожидая, когда к нему присоединиться Коннор.

— I'll be the one, if you want me to, — спели они вдвоем в полной тишине, где лишь на фоне звучал город.

— Say something, I'm giving up on you, — выровнялся с ними Джин-Хо.

— I'll be the one, if you want me to, — Мелисса поднялась со стула, встав рядом с друзьями.

Они стояли в одной линии, когда Коди, оставшийся в паре шагов позади снова заставил контрабас играть, а сам парень забил уже знакомый ритм.

А закат был прекрасным, вот только никто не обращал на него внимания, продолжая слушать выступающих. Сцена была показана и на большом экране для тех, кто сидел далеко. Любой желающий мог видеть эмоции на лицах певцов. Особенно в тот момент, когда они из полного спокойствия пропевания двух строчек сорвались на долгожданный эмоциональный момент.

— Say, say something, I'm giving up on you, — повторили они еще раз, но уже живее, глубже, отдавая ведущую роль раскрывшемуся голосу Мелиссы. — I'll be the one, if you want me to.

Она пела громко, четко, подбираясь к своему самому страшному и самому любимому моменту. Девушка высоко затянула, совершенно не слыша то, как парни рядом с ней повторяют все те же строчки. Она пела так, словно плакал ребенок, разбивший коленку — чисто, невинно, печально.

Трой чувствовал, как по его телу расходятся мурашки. Но он заставлял себя петь дальше, повторять строки на автомате, заученные, отработанные. Не вспоминая того, что вчера они расстались. И эта песня могла бы быть гимном этого расставания, если бы ему было больно от этого. Но он знал, что не потерял ее. Что Мелисса рядом с ним. Вот, сладко голосит, как сказочная птица, явившаяся из страны мечтаний. Он любил ее, как никого другого. Как человека, как друга, как девушку. Все вместе. И это осознание, умноженное на песню и вокал его подруги, чуть ли не заставляли его плакать прямо на чертовой сцене от того, какой он, черт возьми, счастливый.

Все повторяли строки, пытаясь не отвлекаться на то, как пела их подруга. Ее голос разлетелся по всей площадке, сотрясая сознания людей. Ее лицо исказилось в глубокой не наигранной печали — так она чувствовала песню. Между тем, как она тянула и тем, как повторяла строчку, не было времени, чтобы вздохнуть. Только благодаря тренировкам она могла вытянуть это на одном дыхании, не отвлекаясь на то, что ее легкие готовы взорваться. Точно так же, как сердце желало выпрыгнуть из груди.

Был момент, на котором Мелс могла перевести дыхание. В этот момент она услышала, как поют парни. Четко, слажено, чувственно. Так, как она и мечтала.

— If you want me to // If you want me to, — вновь вступила Эллингтон и, сотрясаясь, вновь запевает так звонко, звучно и точно.

Никто уже не слышал собственных голосов. Не слышал бита Коди или мычания контрабаса. Они слышали лишь матовый, страстный голос их подруги. То, как она то ли стонет, то ли плачет, с какой-то непонятно откуда взявшейся мукой отдается пению. Но они продолжали петь, завывать на фоне с той, кто собрал их всех вместе. И тряслись их кадыки, выступали вены на шее и потели руки. Не слышали они, как кто-то из зрителей подпевал им.

— Say something, — с надрывом пропевала Мелисса раз за разом, слыша, как отзываются остальные. — Say something. Say something.

Медленно протягивая мелодию, они обернулись на Коди. Тот, все еще сидя на стуле, потными ладонями держа смычок, заставлял инструмент мелодично скрипеть, не сводя взгляда больших глаз с публики.

— Say something, I'm giving up on you, — нежно спел Арчибелд, затянув и отпустив последний звук, отрывая смычок от струн.

Тишина.

А потом аплодисменты.

Такие же, как в прошлый раз — на фестивале.

Только теперь их больше. Больше свиста, криков, оглушающих, бьющих по ушам.

Они все огляделись между собой, улыбаясь. Понимая, что сделали то, к чему такими большими и уверенными шагами шли. И плевать было на то, что в конечном итоге они не победили и даже не вошли в тройку лучших. Важно было лишь то, что их авантюра, начавшаяся осенью, получила свое логическое завершение на этот учебный год. Важно то, что они прошли через это вместе.

И хотелось бы, чтобы этот миг на сцене, когда они смотрят друг на друга с самыми счастливыми улыбками сквозь мокрые глаза, длился всю вечность. Но тогда это будет уже не миг.