Полгода спустя

«Дождь снова накрыл Серемор, словно оплакивая всех жертв, павших от жертв серийного убийцы. Исходя из анонимного источника информации, за недавними убийствами стоял не заключенный Зейн Де Хаан, а младший сын президента корпорации Йен Лоренцо. Он был найден убитым в своем загородном доме»

Алистер выключил телевизор, допивая бокал с выпивкой.
Прошло полгода с похорон Энтони. И они с Вивиан больше не виделись. Алистер пытался быть рядом. Он приходил к ней, настаивал, чтобы она вырвалась из этого невидимого заключения, в которое она себя загнала. Но её сопротивление было как стена — холодная, крепкая, не поддающаяся ни малейшему ослаблению. Она игнорировала его, не отвечала на звонки, не открывала двери, не ждала. Похоже, что в её жизни не было места для всего, что напоминало о жизни до того момента, когда её мир разрушился.
Вивиан ушла из полиции. Она исчезла в своей квартире, как в клетке, из которой не было выхода. Она стала тенью самого себя, скрываясь от внешнего мира, поглощённая собственными демонами и болью утраты. С каждым днём её присутствие становилось всё менее ощутимым для всех вокруг. Это было не просто горе — это была полная апатия к жизни, к будущему, к тому, что могло бы быть.
Алистер же продолжал существовать. Но всё чаще он чувствовал, как его собственная жизнь превращается в нечто пустое, холодное и лишённое смысла.
Алистер стоял перед дверью Вивиан, глядя на неё с таким напряжением, будто мог заставить её открыть силой мысли. Пальцы непроизвольно теребили край куртки, в голове крутились десятки слов, которые он мог бы сказать. Но все они казались бессмысленными. Дождь снаружи моросил мелкой моросью, оставляя капли на его волосах и плечах, пока он ждал, не зная, слышит ли она его за этой дверью, или снова проигнорирует.
— Привет, — наконец вымолвил он, голос был тихим, но срывался, выдавая внутреннее волнение. — Я больше не буду убеждать тебя выйти... Просто хотел кое-что оставить.
Он медленно вытащил из кармана конверт. Его края были слегка помяты, но он всё ещё хранил ощущение важности. Алистер на мгновение задержал его в руках, словно проверял, стоит ли вообще делать этот шаг. Но он уже решил.
— Мне это передал Энтони перед тем как... — он запнулся, сглотнув ком в горле. — Перед тем как всё случилось. Я надеялся, что передам его тебе лично, что смогу увидеть, как ты прочитаешь это... Но, похоже, это не моя роль.
Его голос на последней фразе стал почти шёпотом. Алистер наклонился и осторожно просунул конверт под дверь. Он видел, как он плавно скользнул по полу, останавливаясь у порога.
— В общем... твоё дело открывать или нет. Прощай, Вивиан, — произнёс он почти на выдохе, оборачиваясь, чтобы уйти. Его шаги были тихими, как будто он боялся потревожить тишину этого момента.
С другой стороны двери Вивиан сидела на полу, опираясь спиной о стену. Её взгляд был направлен в пустоту перед собой, а в ушах гудела тишина, лишь иногда нарушаемая шумом дождя за окнами. Когда звук шагов Алистера стих, она заметила конверт. Он лежал совсем рядом, чуть в стороне, но казалось, что между ними целая пропасть.
Несколько мгновений она просто смотрела на него, как будто ожидала, что он исчезнет, что его не существовало вовсе. Но конверт оставался, спокойный, неподвижный, как молчаливый свидетель. Её рука, дрожащая, словно по собственной воле, потянулась к нему.
***
Яркое солнце заливало улицы Серемора, делая город удивительно оживлённым после долгих дней дождей и серости. Тёплый свет играл на окнах, отражаясь в чистых лужах, которые ещё помнили недавние ливни. Воздух был наполнен ароматом свежести и легкости, которые в этот момент могли подарить только первые дни ясного неба. 
Алистер, сидя у себя дома, лениво пролистывал старую газету, когда раздался неожиданный стук в дверь. Глухой, но решительный, он раздался ровно три раза, и его звук заставил его вздрогнуть. Газета выпала из рук, и Алистер торопливо поднялся. Сердце забилось чуть быстрее, то ли от удивления, то ли от предчувствия. Он открыл дверь, и его взгляд на мгновение застыл.
На пороге стояла Вивиан. Её силуэт был освещён ярким солнечным светом, отчего она казалась почти нереальной. Она выглядела иначе, чем он её помнил: в глазах был свет, а уголки губ тронула едва заметная улыбка, словно лучи этого самого солнца затронули её изнутри. На ней была кожаная куртка, будто она собиралась в путь. Её взгляд был прямым, чуть лукавым, как у человека, который снова обрёл смысл.
— Вивиан? — произнёс он, пытаясь осознать реальность происходящего. Его голос был тихим, но в нём звучало удивление, смешанное с радостью.
Она слегка наклонила голову, её улыбка стала чуть шире.
— Пора собрать наших «Адских псов», — сказала она, как будто это было самое естественное заявление в мире.
Алистер остолбенел. Эти слова, давно забытые, прозвучали, как эхо прошлой жизни, словно их вырвали из времени, которое они уже похоронили. Его брови слегка приподнялись, а затем он, наконец, улыбнулся. Непроизвольно, широко, по-настоящему.
— Ты серьёзно? — Он посмотрел на неё, не скрывая удивления, но в его голосе уже звучал азарт.
— Как никогда, — ответила Вивиан твёрдо, её глаза блеснули решимостью. — Нам есть что сделать.
Он кивнул, его улыбка стала такой же решительной.
— Тогда я с тобой.

«Вивиан, если ты вдруг это читаешь, значит меня больше нет с тобой. Но ты не плачь. Ты всегда была сильной девочкой, какой я тебя помню. Смелой. Решительной. И потрясающей.
Я любил тебя всегда с тех самых пор, когда ты подошла ко мне, протянув леденец на палочке. Он был, чертовски, не вкусным.
С тех пор многое произошло и я не смог тебя забыть.
Позволь себе быть слабой, Вивиан. Принимай помощь от других и не страдай одна. Ты не виновата в том, что произошло, потому что я сам так захотел. Это было мое желание — умереть рядом с тобой.
Прощай, моя Ви...»