Зейн замер, сжимая кулаки, его тело было напряжено словно натянутая струна. Но в какой-то момент, когда Вивиан произнесла эти слова, в его глазах промелькнула искорка надежды. Он отпустил голову вниз, как будто его гнетущая тяжесть становилась непосильной. В этот миг он вдруг сорвался с места и устремился в объятия Вивиан.

Она не ожидала этого. Сердце её заколотилось от неожиданности, когда он, потерянный и полон эмоций, одновременно вырвался и погрузился в ее теплые объятья. Это было как столкновение двух миров — её страх и его горе столкнулись с нежностью и пониманием. На мгновение им казалось, что всё зло, вся боль уходит прочь.

Зейн прижался к Вивиан, и она ощутила, как его тело дрожит от напряжения. Внутри него бушевали лихорадочные эмоции, и в это мгновение она знала, что с ним происходит что-то большее, чем просто гнев или месть: это была жгучая, невыносимая боль, которую он скрывал долгие годы.

— Наконец-то ты узнала меня, — вырвалось из его губ, и Вивиан поняла, что он открылся, сосредоточив всю свою хрупкость в этом простом признании. Она обняла его крепче, и в её объятиях он нашёл то, чего так долгожданно искал — понимание и поддержку.

***

У Вивиан дрожали руки, когда она наливала кофе в чашку. Крепкий аромат медленно заполнил комнату, и, сосредоточив все своё внимание на этом привычном действии, она пыталась успокоить беспокойство, нараставшее внутри. Наконец, справившись с напитком, она подала его Энтони, стараясь улыбнуться.

— Спасибо, — сказал он, принимая чашку.

Детектив Торн присела рядом с ним на диван, и, скрестив ноги, посмотрела, как пенка от кофе медленно кружится в чашке. Время шло медленно, и в тишине звучали только их дыхание, переплетаясь с короткими глотками кофе.

Наконец, она подняла взгляд на Зейна и вздохнула, но не прознесла ни слова, так и не решившись задать вопрос, к которому её так тянуло. Он понял это, и слегка улыбнулся правым уголком губ.

— Полагаю у тебя есть вопросы?

Вивиан думала всего секунду.

— Ты мстил за смерть своей жены и ребенка?

После этого вопроса она не смогла сдержать слез.

Он посмотрел на неё, его глаза были полны смешанных эмоций — тоски, боли и не доверия. Маска жестокости, которую он надел, чтобы прикрыть свои слабости, вдруг снялась, и в этот момент он стал уязвимым.

— Наверное, большую часть истории ты уже знаешь, — произнёс он задумчиво. Его голос звучал хрипло, как будто каждое слово давалось ему усилием.

— Да, но мне бы хотелось услышать это от тебя, потому что... потому что я не дала тебе возможности выговориться, — надломившемся голосом виновато произнесла Вивиан, опустив голову.

Зейн долго смотрел на неё, словно пытаясь найти в её глазах сочувствие, которое избавит его от тяжести воспоминаний. Затем, вздохнув глубоко, он начал свою историю.

— Это произошло, когда я вернулся после трёхмесячной службы. До этого Тали говорила мне, что к ней начал приставать один богатый мужчина, но я не придал этому значения. В один день, по словам криминалистов, она открыла ему дверь, но чуть позже я выяснил, что дверь была взломана. Рамон был одержим ею, преследовал, угрожал. Он даже не посмотрел, что она замужем и ее муж военный. А когда я вошёл в квартиру... увидел окровавленное голое тело своей жены. В другой комнате лежал мой сын. Они убили и его тоже, посчитав, что он может быть свидетелем. В тот день я пообещал себе, во что бы то не стало найти и отомстить им.

Его голос дрожал, когда он произносил слова, полные ужасных воспоминаний. Вивиан почувствовала, как в груди у неё сжалось от боли за него, и она тихо сжала его руку в поддержке.

— В суде их оправдали. Его отец подкупил судью, свидетеля и прокурора. Я обозлился. Я не мог здраво мыслить. Если правосудие их наказало, тогда какой смысл жить правильно? — Энтони смотрел в окно, как будто искал ответы в ночи.

— Я планировал месть пять лет. За это время я создал «Адских псов». Они помогали не только мне. Они грабили многих коррумпированных политиков, и больше половины денег мы отвозили в приюты, в том числе и наш, где мы выросли. В то время я начал вспоминать о тебе, где ты и что делаешь, как сложилась твоя жизнь. Я нашел тебя, следил за тобой. Защищал.

Он смотрел в ее глаза, словно своими словами проникал глубже, в самую душу.

— После того как я... отомстил, моя миссия была завершена. Я знал, что ты расследуешь моё дело, — он посмотрел ей в глаза.

Вивиан почувствовала, как холодок пробежал по её спине, когда она произнесла:

— Но почему ты не пришёл ко мне тогда? Я... посадила тебя в тюрьму. Я могла убить тебя, — её голос надрывался от нахлынувших слёз, и в этот момент она поняла, что больше не может сдерживать эмоции, которые подавляли её так долго.

Энтони взял её руку в свою, его прикосновение было удивительно тёплым и успокаивающим на фоне всего напряжения.

— Вивиан, — сказал он нежно, — всё в порядке. Слышишь? — Он провёл большим пальцем по её щеке, смахивая слезу, и это простое действие вызвало в её сердце бурю чувств — благодарности и сожаления одновременно.

— Я специально попался тебе, — продолжил он, его голос был ровным, но таил в себе тяжесть скрытой боли.

— Но зачем? — она не могла понять, почему он так поступил, почему он не сбежал, не ускользнул от правосудия.

— Как я и говорил, моя миссия была завершена. Я хотел увидеть свою жену и сына. А смерть от твоей руки была бы лучшим благословением, — произнес он, и в его голосе звучала боль, оживляя страшные воспоминания. Его слова, окрашенные горечью, заставили её сердце сжаться.

— Но я не убила тебя... — Вивиан попыталась оттолкнуть от себя смятение. Она не могла ничего сделать, чтобы предотвратить это, не могла понять, не могла простить себя.

— Да, — грустно рассмеялся Энтони, — поэтому я делал всё, чтобы ты меня возненавидела.

Она задумалась, и в её мыслях пронеслись все его слова, действия, выходки, которые раздражали её. Этот сдержанный сарказм, размышления о создании идеального плана — теперь все это казалось лишь хорошей актёрской игрой, продуманным спектаклем, в котором она не была готова взять на себя главную роль.

— Прости меня, Вивиан, — произнес он, и в его глазах заиграла искорка надежды на прощение.

— Нет, это ты прости, — с трудом выговорила она, — прости, что не узнала тебя, ведь ты узнал меня сразу. Возможно, тогда бы всё произошло иначе.

Энтони лишь отвёл глаза, грустно улыбнулся и на мгновение замер, будто вся жизнь снова пронеслась перед его глазами, оставляя лишь тоску. Его печаль была ощутима, и Вивиан почувствовала, как это бремя вновь скользит между ними, как незримая нить, связывающая их судьбы.

— Поэтому ты оставлял те записки мне и приходил в мой дом?

Энтони был в замешательстве, поначалу не понимая, о чём она говорит. Его взгляд быстро скользнул по комнате, затем вернулся к Вивиан, как будто пытаясь найти хоть какие-то подсказки.

— Что? Записки? — его голос был полон недоумения, и даже страх, если прислушаться, можно было бы почувствовать в его интонациях. — В твой дом кто-то приходил?

Его слова потрясли Вивиан. Она на мгновение потеряла уверенность в своих предположениях, но быстро вернулась в исходную позицию. Мозг жадно искал подтверждения, что этот разговор — не просто пустая трата времени.

— Это был не ты?! — её удивление было искренним, и даже в её голосе прозвучала тревога.

Энтони же только покачал головой, а его лицо стало ещё более напряжённым. Он явно ничего не понимал. Вивиан молчала, собираясь с мыслями, потом встала с дивана и быстрым шагом подошла к тумбе, открыла её и вытащила несколько листков бумаги.

— У тебя сохранились записки? — спросил он.

Энтони взял листки и, не торопясь, начал внимательно читать. На его лице читалась настороженность, а когда он закончил, нахмурив брови, он поднял взгляд на Вивиан. В его глазах что-то изменилось, что-то, что могло означать, что он что-то понял, но пока не был готов это раскрыть.

— Написано левой рукой, — произнёс он, словно делая важное открытие. — Это подражатель.

Слова Энтони повисли в воздухе, и Вивиан ощутила, как её грудь сжалась от волнения. Это открытие ставило всё в новое свечение, заставляя её задуматься о том, кто мог быть так близок и настолько искусно маскироваться под того, кто оставлял эти записки.

— А теперь что? — спросила она, искренне желая понять, что их ждёт в будущем.

— Теперь нам нужно узнать, кто стоит за этими убийствами, — ответил Энтони, его голос вновь приобрёл уверенность. — Убийца убивает ни в чем неповинных людей от моего имени, преследует и угрожает тебе. Ты в опасности, — произнес Энтони, вставая с дивана, его эмоции переполняли его, словно буря.

Лицо его стало мрачным, а голос — тёмным и полным гнева. Он глядел в одну точку, как будто искал ответ на вопрос, который мучил его.

Вивиан почувствовалавсю его боль, она знала, что говорить о таких вещах было непросто. Она была готова слушать, как будто в их разговоре заключалась сама суть того, что им предстояло сделать.

— Дело не совсем простое, — сказала она, стараясь сохранить спокойствие. — У нас нет никаких зацепок.

Её сердце колотилось, когда она понимала, что они стоит перед настоящей угрозой, и справиться с ней будет нелегко.

— По моим источникам, убийца собрал свою команду фальшивых «Адских псов», — продолжил он, на миг прервавшись, чтобы перевести дух.

— Фальшивых? — переспросила Вивиан, её глаза расширились от удивления. Это открытие шокировало её, она начала ощутимо понимать всю сложность ситуации.

— Да, — подтвердил Энтони и, помедлив, добавил: — Они действуют от моего имени, но вместо того чтобы защищать людей, как это делали псы, они убивают ни в чем не повинных.

Вивиан задумалась над его словами.

— Но как нам доказать это? — спросила она, стараясь углубиться в детали плана. Она знала, что им нужен факт, который помог бы установить правду.

Энтони отвёл взгляд в сторону, и у него на лице отразилось нечто другое — решимость, которая медленно формировалась в его взгляде.

— Когда меня посадили, — объяснил он, — я распустил свою команду, оставив лишь одного приближенного себе. Он держал меня в курсе всего. Мы вновь возобновим «Адских псов», — заявил он с блеском в глазах, присущей только его второй личности, Зейну Де Хаану.

Это заявление зазвучало для неё как вызов, который непременно следует принять. Она служит, чтобы справиться с преступностью, и теперь они должны объединить свои усилия не только для борьбы, но и для того, чтобы вернуть смысл движения, которое однажды было олицетворением защиты.

— Тогда нам нужно действовать быстро, — произнесла она, чувствуя, как сердце её наполняется решимостью. — С чего начнем?

— Мне нужны мои псы.