В его глазах я видела холод. Резкое смятение, приводящее его в лабиринт молчания и размышлений. Только в тот лабиринт, из которого нет выхода.
— Не читай их, — расстроенно через несколько секунд ответил он. — В них нет смысла.
Я его не понимала. О чем он говорил? Мне хотелось точно знать, что он собирался сказать этим. Я была уже готова произнести свои вопросы вслух, но меня что-то остановило. Возможно, его внезапное чувство грусти или неожиданный ответ. Я не знаю. Однако, это «что-то» действительно смогло взять надо мной верх.
Я присела на его смятую двуспальную кровать, робко рисуя образы молодого красавца в огромной постели. Проводя медленно левой ладонью по простыне, я сразу же разглаживаю поддающуюся мне ткань и ощущаю её нежность и мягкость. Твёрдые пружины в моей комнате не сравнятся с такой частью роскоши.
— Скажи только одно, — просила я. — Скажи, что не я писала их.
Джордан мгновенно взбесился. На глазах было ясно, что ему неприятен данный вопрос или даже весь разговор в целом. Он вёл себя странно, неловко мельтешась и не зная как себя вести. Из рук все валилось, несколько прядей более длинных волос упало на его слегка вспотевший лоб. Прозрачность капелек пота ярко отражалась на блеске дневного солнечного света.
Он решил одеть рубашку, но ещё больше разозлился после того, как понял, что пропустил одну из пуговиц. Застёгивать пришлось заново. Казалось, будто для него день уже с утра пошёл насмарку. Было неприятно осознавать, что я тоже к этому причастна.
— Ты задаёшь такие вопросы... — говорил он, быстро складывая разбросанные вокруг вещи.
Я его нежеланно перебила:
— Какие?
Джордан подошёл к зеркалу, посмотрел на меня сквозь отражение и снова вернул взгляд на свой красивый и ухоженный облик. Несколько небольших взмахов головой в сторону — и прическа снова ложится естественной волной, что так присуща этому человеку.
— Именно такие, о которых не нужно спрашивать. С тобой что-то происходит.
Я ненавидела оправдания, но знала, что сейчас это было буквально необходимо, чтобы он не посчитал меня полностью обезумевшей.
— Прости, если что-не так. Просто я действительно испугалась, что могла, — высказывалась я и потом потеряла нужную мысль. — Могла...
Губы словно окаменели. Я не чувствовала ничего. Большой жар по телу нагревал меня все сильнее и сильнее. К сказанной фразе в моей голове, готовой «вылететь» наружу, температура будто достигла своего пика, и я успела остановиться не сказать то, что я по-настоящему считала важным.
Мои страхи о потере памяти.
Если честно, то я в такое не верю. Даже и представить не могу, что кто-то может забыть даже о таких вещах, как о боли, которую он испытывал, о чувствах, о мыслях и действиях. Обо всем, что тебя окружало. Такого не существует нигде, кроме как в дешёвом фильме в жанре «фантастика». Потеря памяти — лишь наш защитный слой перед тем, как отвечать за совершенные нами поступки. Все уже сделано, а я просто до безумия хотела выбросить уничтожающие мысли из моей головы. Похоже, получилось. На фона стресса это усилилось в разы.
Я не пожелала, что не сказала ему. Я была рада. Ведь теперь я точно осознаю, что он вовсе не тот, кому я могу искренне доверять. Самое ценное, что у нас есть, — это чувства, которые наполняют нас изо дня в день, и шанс их чувствовать. Шанс оставаться самими собой.
— Извини, еще раз, — повторялась я. — Я, наверное, уже устала.
— Хочешь остаться?
Он впервые посмотрел мне прямо в глаза и на секунду я словно забыла суть вопроса. Голос задрожал, ведь в такой близи я даже могла чувствовать аромат его парфюма. Прелестный вкус, отражающий его характер. Дорого и элегантно. Так, что может свести с ума.
— Остаться... Где?
Джордан был удивлён такому вопросу. Мне уже стоило переосмысливать фразы, исходящие из моих уст. Я начинаю нести всякую чушь.
— В моей комнате, глупышка.
Приятный тембр голоса, искренняя улыбка, привлекательность — этого было достаточно, чтобы я уже не чувствовала свои конечности. Учащенный пульс чувствовался даже на висках.
«Глупышка»... В тот момент это слово казалось мне самым лучшим в моей жизни. Он играет со мной, желая заставить меня поддаться, попасть в его ловушку и навсегда быть очарованной им. Я едва ощущаю своё дыхание, тяжело прорывающееся наружу. Лёгкие сжались внутри, и я перестала получать кислород.
— Нет, не особо, — вырвалось у меня так неуверенно и тяжело. Он меньше, чем в метре от меня. Рядом с ним нет её. Я опять начинаю видеть в нем то, что совсем растеряла.
Мой голос был нежен и спокоен. Джордан быстро и уязвимо продолжил складывать вещи, а потом разбрасывал, но уже другие, для того, чтобы что-то найти. Он очень сентиментален, уникален, внимателен. Смотря мне в глаза, он будто делится со мной своей историей. Словно губы уже не говорят, а сердце заткнуть невозможно. Я в очередной раз глубоко вздыхаю, пытаясь понять, люблю ли я его. Этот вопрос не даёт мне покоя. Не влюбиться в него невозможно. Я боюсь сказать себе, что положительный вариант тоже может быть возможен. Надо повторить самой себе, что я просто заново перепутала это чувство с искренной добротой и благодарностью. Благодарностью к нему за все, что он делает для меня. От страха мне кажется, словно это тоже часть его задуманного плана.
Секунды проходят незаметно, и он уже стоит у двери в комнату и смотрит на меня, чтобы я пошла за ним. Сперва я не понимаю, что он хочет от меня. Я все ещё не могу отойти от его сказанного слова. Мне сильно хочется, чтобы он ещё раз промолвил его, но я лишь могу только наблюдать за тем, как он закрывает за мной дверь. Не хочет, чтобы я оставалась там, в его комнате, одна.
Возможно, Джордан уже хотел уйти, но я встала прямо перед ним и не сдвигалась с места. Отсюда запах его тела усиливался ещё больше. Мне все равно не хватало. Я не могла полностью насладиться им и его ароматом. Это как вкуснейшее лакомство, до которого нельзя дотянуться: ты знаешь, как сильно хочешь его, но не можешь противодействовать происходящей трудности.
Тишина слишком затянулась. К счастью, у меня было, что спросить.
— У меня завтра самолёт, —прошептала я, чувствуя, как расстояние между нами сближается.
— Ты улетаешь? Куда?
Признаться в том, что я совершенно не знала цель своего перелёта и место назначения, было бы глупо. Джордан не поверил бы даже серьезности моих слов и намерений. Я должна была что-то придумать.
— Тебе не стоит знать, — спокойно и тихо говорила я. — Не спрашивай меня больше об этом.
Он смутился, но позже заявил:
— Просто пообещай мне, что у тебя все нормально. Ладно?
Я неуверенно кивнула, наверное, ещё осмысливая необдуманность признания Джордана в завтрашнем рейсе. Тем более, это могло все оказаться глупой шуткой. Что, если Рик наврал мне в тот день? Что, если он просто ничего не знает обо мне и водит вокруг пальца?
Я заеду в аэропорт, чтобы наконец-то отнестись к этому вопросу серьёзно. Странно, что у меня совсем не было сил понять всю важность происходящего.
Мне пришлось сделать маленький шаг вперёд, чтобы увидеть цвет его глаз достаточно близко. В полумраке я могла видеть только очертания его лица в полном рельефе. Он все равно был загадочен и симпатичен. Так сдержан во всем может быть только Джордан.
Я уже вижу его глаза. Осознаю, каково они цвета. Чувствую, что хочу дотронуться до него. Он спас меня, всегда был рядом, когда я этого хотела. Я не держу ни за что на него зла и принимаю в нем только свет и доброту.
Нет, он вовсе не идеален, но это не делает этого человека в моих глазах кем-то другим. У нас обоих нет семьи, мы похожи и одинаково замкнуты. Он знает моих тараканов в голове, тот бешеный ритм безумства, ту уязвимость и силу.
Я далеко от него психологически, но я хочу, чтобы наши звёзды стали созвездием, хочу попробовать стать частью его. Что, если нам удастся зажечь на небе пламя? Наш блеск будет виден с Земли. Мы станем ярче Полярной Звезды. Наша вера будет подогревать этот свет вечно, каждый его новый день, и мы уже не сможем перестать быть частью одного целого.
Мои губы прикасаются к его губам, сохраняя в себе свою нежность и чувственность. Он так робко дотрагивается до меня, будто сперва желая оттолкнуть, но сознание приходит в хаос, когда я понимаю, что он отвечает на поцелуй. Мы дерзки и страстны, но продолжаем вести себя словно маленькие дети, впервые оставшиеся наедине с друг другом. Он словно не целует меня. Прикасается губами — и тут же отстраняется назад, потом все происходит заново. Все так быстро и мимолетно, что я даже не успеваю понять, жалею ли о чем-то.
Я стараюсь прижать его ближе к себе, но Джордан слишком скромен и принципиален. Он не поддаётся мне, да и я не пытаюсь давить на него. У меня совсем не получается почувствовать вкус его губ, но сердце излучает сплошной трепет просто от осознания факта, что это происходит. Мне уже легче, ведь я чувствую теперь теплоту с его стороны. Это значит только одно — он тоже что-то чувствует, глядя уже в мои глаза.
Резкий толчок назад. Дверь ванной приоткрылась, но Джордан оказался быстрее. Я не упала и не ушиблась. Я просто ещё не успела понять, что случилось.
За моей спиной оказалась Челси. Именно та нынешняя девушка одного из самых обсуждаемых парней нашей школы. Она смотрит на меня, заледенев во взгляде, но мне не хочется смотреть на неё точно также, сожалея за совершенную ошибку. Тем более, я не сожалею ни о чем. Её мнения меня волновать не должны. Я не могу понять, видела ли она нас вместе. В любом случае, атмосфера до ужаса напряжена.
Джордан был первым, кто посчитал, что ему нужно было что-то сказать:
— Я не могу тебя понять, Анна! Зачем все это? Ответь!
Давление на меня было неосознанным и непонятным мною.
— О чем ты?
— О чем я? — крайне разозлился он. — Ты спрашиваешь меня, о чем я? А кто просил меня простить себя за свои ошибки? Кто так гнусно твердил мне, что все осталось в прошлом? Я считал, что действительно все изменилось в тебе. Я очень хотел помочь тебе, а теперь все снова заново. Я простил тебя за то заявление, но больше не прощу ни за что. Перестань любить меня! Я не твой человек!
Скрывшись за углом, он направился к машине. Едва вышедшая из душа Челси продолжала смотреть меня озлобленно, словно ожидая объяснений. Я молчала, скрестив руки на уровне груди перед ней. Она разочарованно вздохнула пару раз и пошла в комнату, плечом неровно задев меня.
В школу я пошла одна, сев по пути на последние сиденья пустого автобуса. Слушая грустную музыку, я вспоминала глаза Джордана. Те, которые раньше так жаждала увидеть.
   «Пустые автобусы лучше пустых глаз», — сказала себе я, испытывая ненависть ко всему вокруг. Не поспорю, если это просто окажется защита внутреннего «я». Я чувствовала вину, но, вспоминая лицо Челси, переставала думать обо всем. Плеер с треками в наушниках, что был полон идеальной музыкой для данной ситуации, не оставил меня равнодушной.
   Планы на сегодня изменились. Я должна ещё узнать про то, что Джордан высказал мне. Написанное заявление. Его я тоже вовсе не помню. В голове будто какой-то туман, оседавший сгустками белого пуха. Я боюсь узнать все, что смогла утаить от самой себя. Странное чувство, будто ответ на загадку хранится где-то рядом.