Увидев его так близко, я поняла, насколько сильно сейчас я чувствовала себя беззащитной, настолько сильно моё дыхание вновь перехватилось и как быстро затряслись мои руки. Сейчас было важно, чтобы Джордан был рядом, но его не было, и я сама должна была справляться со всеми страхами в моей голове.
   — Зачем ты здесь? — громко и яростно заявила я, желая, чтобы он ушёл.
   Это молчание не имело конца. Вечные стуки моего пульса ломили мои вены, будто пытаясь выйти наружу, пытаясь сломать меня, каждую отдельную часть моего хрупкого тела.
   Я истощена. Истощена до предела. Устала бороться с самой собой, противостоять вещам, что заставляют меня страдать. Устала понимать, что я одна. Теперь я стала совсем ненавидеть одиночество. И что люди в этом находят?
   — С тобой всё хорошо? — спокойно и странно спросил меня он, словно ему действительно было не всё равно.
   — Хорошо или нет? — поинтересовалась я, саркастически произнося каждое своё слово. — Да. Я в порядке.
   Кеймрон улыбнулся, смотря прямо на меня. Его взгляд словно пронзал меня всё глубже и глубже. Под кожей я чувствовала, как легкой волной по мне пробегали мурашки. Мне казалось, словно я маленькая девочка под таким великаном, хотя он не был гораздо выше меня. Я просто представила и сама помогла себе ощутить это. Мои глаза посмотрели на него с удивлением, заметив этот взгляд.
   — Ты совсем не умеешь врать, Анна. Я рад, что в тебе это не изменилось, даже спустя некоторого времени моего отсутсвия, — сказал он и захотел прикоснуться ко мне. Я сразу же отдалилась от него так же быстро, как Кеймрон едва поднял руку.
— Глупости. Ты совсем не знаешь меня, ясно? Я изменилась! Ты не в праве делать выводы так рано и неуместно.
— Не думаю, что ты могла измениться кардинально настолько быстро.
— Насколько же? — хотела знать я.
— Всё шутишь глупыми вопросами? — засмеялся Кеймрон. — Я же говорю, что ты всё ещё та Анна, которую я знал.
Его уверенность меня раздражала.
— А ты думаешь, что знал именно ту, которой я действительно являлась?
Кеймрон смазливо хмыкнул, едва сдерживая смех.
— Само собой.
— Ты считаешь, этого достаточно?
— Ты о чём?
— Решил, что знал меня хорошо, а теперь пытаешься заставить меня в это поверить? Думаешь, я поверю в твою фальшивую искренность, когда ты будешь утверждать, что тебе нужно знать, как я? Зачем? Ответь. У меня нет ни малейшего желания в это верить, — высказалась я, находясь под пределом высоты своих эмоций. Крылья за спиной едва трещали по швам, но я устояла и успела защитить себя морально.
— Перестань говорить так со мной, — указывал он. — Анна, ты разве больше не считаешь меня своим лучшим другом? Хотя даже не причин спрашивать. Тебе ничего не стоило полностью оставить наше детство в прошлом. То, что мы перестали общаться, моей виной не является.
— Ты с ума сошёл? Да дело не в том, что мы больше не друзья! Дело в том, что мне смешно слышать от тебя, будто ты действительно знаешь меня ту, которая я внутри. Да я даже сама этого не знаю, слышишь? Ты слишком наивен, а я, как глупая девчонка, вот-вот готова «впитать в себя» твоё любое слово.
Грубый тон его голоса, сохраняющий в себе злость и терпение, больше не продолжал быть таким, каким он был. Грань между криком и обидой сошла на ноль, и не осталось ни того, ни другого.
— Я не приходил сюда ради того, чтобы причинить тебе вред. Я не стремился обидеть тебя, ясно? Это не моя вина, что я больше ничего для тебя не значу! Не моя, понимаешь? Я просто верил, что наша дружба не только сплошное воспоминание. За это извини.
Мне тоже пришлось успокоиться, заметив такой ход событий.
— Это зависит от тебя.
— Я этого не хотел.
— Говорят, друзья познаются в беде, а я лишь узнала, что у меня вообще их нет.
Он перебил меня, и я не успела сказать всего того, что хотела.
— Я понимаю, о чём ты. Поверь мне, я очень хотел быть рядом, но не смог.
— Не смог? — переспросила я.
— Не смог.
Я отпустила ручку двери и заметила, что ладонь уже сильно вспотела. Вены на висках были так напряжены, что стала болеть голова. Ничего хорошего это не предвещало, так что я просто дала ему войти.
Кеймрон зашёл, любопытно разглядывая дом. Теребя пуговицы на своей старой рубашке, он успокаивался и пытался найти себе свободное место. Было ясно, что он чувствует себя очень некомфортно, но это был словно его старый дом, в который мне наконец-то удалось вернуться снова. Над нами нависла тишина, и только тихие шаги были ясно слышны в этих тонких стенах. Его шаги. Его мелкие шаги.
   Время бежало за самим собой.
   — Теперь ты всегда сидишь на этом диване? — прошептал он, наслаждаясь приятной мебелью. Ещё не присев, он прикасался к спинке и будто вспоминал что-то важное.
— Да, — ответила я, удивившись его проницательности.
— Твоя мама любила сидеть здесь. Читала книжки вечерами, пока я ждал тебя внизу. Я помню запах её кофе, что был постоянно очень крепок, помню шелест газетных страниц твоего отца и стук защелки чехла его очков. Такими были твои вечера, таких мне и не хватало.
Кеймрон стал впереди меня, заняв место рядом с диваном. Присесть он так и не решился, но продолжал делиться со мной своими мыслями. Он больше не чувствовал здесь уюта, и будто всё казалось ему неприятным. Я задавала ему вопросы, когда не совсем понимала то, что он хотел мне сказать. После этой реплики я также переосмысливала его слова и зашла в тупик.
— Не хватало... из-за родителей?
Он снова перебил меня, но знал, о чём я пыталась спросить.
— Я привык, что их нет. Привык.
— Как бы часто я этого не говорила тебе раньше, мне жаль.
Я действительно чувствовала сожаление, видя его в такой ситуации. Сейчас я выгляжу просто глупой жертвой, испытывая те трудности, с которыми он живёт чуть ли не всю жизнь. Закатив глаза, Кеймрон промолвил:
— Хватит уже этой жалости. Надоело слушать одно и то же.
Я замолчала, услышав сказанный ответ. Сильная неприязнь к выражениям сочувствия всегда доводила его до слез. Возможно, именно этот факт и сделал его сильнее: не смотря ни на что, он сохраняет улыбку, остаётся собой, заглушая даже самую ноющую боль внутри своего тела. Такая возможность даётся далеко не каждому. Я хочу знать, что помогает ему держаться в моменты глубокого отчаяния.
   — Прости, — прошептал Кеймрон, — я слишком груб к тебе. Нужно держать себя в руках, но разговоры о родителях... Всё очень сложно. — Создав небольшую паузу, он продолжил: — Сейчас ты меня понимаешь.
   Опустив глаза, я тяжело вздохнула. Я не знала, как нужно было сказать то, что он был полностью прав. Не было сил бороться со своими слезами, которые так и стремились показать всю мою боль. Как бы я не хотела этого, теперь я понимаю Кеймрона полностью.
   — Мне знакомо то, что ты чувствуешь.
   Снова подойдя ко мне ближе, я не хотела его отталкивать. Мне хотелось заплакать на плече этого человека и просто почувствовать поддержку, искреннее сочувствие. Ведь ты никогда не поймёшь, что находится в моей голове, пока не занесёшь это в свою.
   — Спасибо.
   Тихий шёпот, так близко звучавший к моему уху, не оставил меня равнодушной. Это было последнее, что заставило меня перестать сопротивляться внутренним ощущениям. Прикрыв слезы ладонью, я испытывала смущение. Я не такая сильная, как он, чтобы мочь быть вольной эмоциям.
   Кеймрон прикоснулся к моей спине, желая обнять. Ещё несколько минут назад атмосфера в доме зашкаливала до предела от злости и обиды на друг друга за пережитую в одиночестве боль, а сейчас я уже не сдерживаю того, что успело накопиться, и больше не боюсь ничего. Как долго его не было в моей жизни? Этот период кажется мне некой пропастью, о которой мне не хочется думать.
   — Поверь мне, всё будет хорошо.
   Эта фраза будто возвращает меня к жизни, даёт новое дыхание. Я пытаюсь повторять его голос в своей голове, чувствуя тепло, исходящее из его тела. Руки Кеймрона по-настоящему холодны, но для меня они теплее даже летнего солнца.
   Я не знаю, люблю ли я такие моменты, когда дружба, буквально испарившаяся из твоей жизни, возвращается вновь, и ты не можешь успокоиться, пытаясь восполнить каждый момент, когда чувствовала себя одиноко. Это так необычно, но приятно понимать, что я всё ещё могу это замечать.
   Положив голову на его плечо, я совсем расслабилась, получая удовольствие от такой долгожданной заботы. Это именно то, чего мне не хватало. Настоящий друг.
   Такой приятный момент длился, к сожалению, не так долго, как хотелось бы. Слезы стекали по щекам, и я чувствовала мурашки Кеймрона. Он так слабо дышал, будто боялся спугнуть меня. Я переосмысливала всё это время, с тех пор, как не стало родителей, и осознавала важность понимающего человека рядом. Он прервал мои размышления, когда увидел, что я закрыла глаза. Нежно и робко поцеловав в мою щеку, Кеймрон пытался проявить ко мне нежность. Это меня отпугнуло, но, как только я попыталась отойти от него подальше, я ощутила, что его рука на моей спине не давала мне такой возможности. Он держал меня. Крепко и больно. Пытался всё ближе тянуть меня к себе.
   — Кеймрон, отпусти! — закричала я, но тот словно был зачарован.
   Будто не услышав ни единого моего слова, он опять поцеловал меня, желая прикоснуться уже к губам, и я не могла вырваться. Сжав меня сильнее, я ощущала всё более неприятную боль и начала звать о помощи. Не давая мне сил кричать, Кеймрон поднял меня на руки, чтобы заставить лечь на чёртов диван. Я знала, что у меня останутся синяки. Температура тела от адреналина далеко превышала норму. Я пыталась придумать хоть что-то, чтобы остановить его, но у того были свои намерения. Такие, к которым я ни за что не могла быть готова.