Я стояла ошеломлённой. Взгляд мой будто кричал о том, что я в полной растерянности. Мне снова приходилось чувствовать себя обманутой и отделённой. Опять до жути отделённой от правды.
— Я нашёл что-то о том, что он работал здесь с какими-то бумагами. Здесь стоят его фамилия и инициалы, — сказал он и повернулся ко мне. — Анна, посмотри, его ли это подпись.
Бросив взгляд, я была теперь уверена, что это был действительно он. Похоже, я не ошиблась в своих мыслях, стараясь точно вспомнить место, где он работал. Отец подписывал эти бумаги, что указывало на то, что здесь ему приходись занимать не самые низшие должности.
— Да, его, — ответила я.
— Мне стоит взять с собой эти бумаги для тщательного изучения. Мне кажется, я смогу разобраться.
Большое желание Джордана помочь не могло оставить меня равнодушной. Я чувствовала внутри большой поток нечто приятного, что подтверждало то, что мне до жути нравилась его заинтересованность в этом запутанном деле.
— Боюсь, это невозможно, — сказала девушка, что до сих пор стояла в дверях. — Информацию из архива брать с собой на вынос запрещено.
Нам обоим показалось это глупостью и небольшой формальностью.
— Разве это проблема? — сразу же захотелось спросить мне, не подавая виду неприязни.
— Само собой. Вы не имеете никакого права забирать отсюда что-либо, — грубо сказала эта особа и подошла к Джордану, наперекор попросив: — Поставьте это на место сейчас же! — Мы растерялись, и нам пришлось прекратить поиски. Посмотрев на Джордана, я хотела добиться от него подтверждающего взгляда, что мы ещё сюда вернётся, но он, уже заметив мой взгляд, ничего не показал на своём лице хотя бы на секунду. Мне показалось, словно это конец или глупая попытка. — А теперь Вам стоит уйти.
   Мы и дальше продолжали стоять, пока рассерженная работница этой, казалось бы, обедневшей компании искала нужную ячейку, чтобы поставить папки на место. Джордан не особо её слушал и очень медленно делал каждое своё движение.
   Благодаря ей, наше спокойствие тоже было нарушено. Она едва не закричала своим голосом, что меня, как я ощутила, немного даже испугало:
   — Я вызову полицию, если вы не уйдёте! Я гарантирую!
   Как только Джордан сделал первый шаг к двери архива, я пошла за ним. Очень медленно мы направлялись вперёд, пытаясь сдерживать свои эмоции. Как я видела по лицу, у него это мало получалось.
   Она шла за нами до именно общей двери всего здания, а не только одного архива. Я чувствовала её взгляд на себе, пока мы направлялись вперёд. Джордан старался торопиться, ни разу не замедлив шаг. Для меня всё это было каким-то странным, и я лишь делала то, что меня просили, не высказывая своего мнения. Хотя, как мне кажется, у меня его и не было.
   Мы скрылись за углом. Хотели вернуться точно к тому месту, где нас должно было поджидать такси. Машина тут как тут. Та маленькая иномарка с желто-чёрным рисунком шахматной доски. И когда же Джордан попросил водителя остаться ждать? Я стала жутко невнимательной, раз не заметила даже этого.
   Садясь в машину, я смотрела сверху-вниз по окнам здания, пытаясь убедиться, что эта девушка не следит за нами больше. Я была рада понимать, что её нигде не было.
   Как только мы отъехали, я всё ещё нервничала. Мне не хотелось думать о том, что у нас ничего не получилось, и лишь холодное солнце в небесах смогло заставить меня расслабиться. Иногда нужно в трудных ситуациях отвлечься на что-то иное, чтобы понять, что в любой ситуации жизнь продолжается, как бы тяжело тебе не было.
   Я посмотрела на Джордана, пока мы ехали в машине назад ко мне домой. Он тоже повернулся в мою сторону. Обхватив тёплой ладонью мою холодную руку, я вздрогнула. Эти мурашки по моей спине явно твердили мне, что я рада, что он со мной, даже если ничего не получилось, даже если нас окружают одни проблемы. Мне не хотелось чувствовать себя одной, и я благодарна, что ему удалось скрасить эту тоску и вечное одиночество. С ним мне легче. Это главное. Он ещё сильнее сжал мою руку. Так, что хоть мне и было больно, я не хотела, чтобы он отпускал. Только так у меня получалось снова не расплакаться. Мне уже надоело, жутко надоело постоянно рыдать, ища на это причины. Придётся сильно душевно потрудиться, чтобы научиться временами противостоять самой себе. Однако, я верю, что у меня всё получится.
   Достав другой рукой из кармана свернутую бумажку, он показал её мне, но не дал взять её в свои руки. Я не могла понять, что это, но случайной она точно, как я думаю, не была. Надеясь, что он покажет мне её поближе позже, я начала гадать, что эта записка могла в себе хранить.
   Через пару секунд он убрал свою ладонь с моей руки, чтобы просто опереться на неё подбородком.
Остановившись напротив моего дома, моё сердце словно ушло в пятки. Всё казалось таким спокойным и обычным, но в душе всё равно было нечто такое, от чего мне хотелось бежать. Джордан вышел позже меня, и водитель уехал. Я стояла возле входной двери дома и погрузилась в свои мысли. У меня не получалось собраться и даже додуматься до того, что стоило достать ключи и вставить их в замочную скважину, а потом повернуть. Он снова прикоснулся ко мне, будто пытаясь заставить очнуться, но я до сих пор была глубоко в своих мыслях, даже не понимая, что заставляет наполнять мою голову различного рода помутнениями.
— Анна, всё хорошо? — спросил Джордан тот вопрос, который я привыкла слышать чаще всего. — Что с тобой происходит?
Объяснить, что мне стало плохо, было невозможно. Губы едва сжимались, да с такой силой, что не удавалось сказать ни слова, не промолвить ни звука. Ноги подкашивались, и я уже была готова воспринимать ещё один поток воспоминаний, но всё опять так поверхностно, словно я на воде в каком-то озере или что-то вроде того. Не слышу ничего, в голове шум и посторонние голоса, резкий холод, несобранность мыслей. Всё, что я хранила внутри, меня и уничтожало. Я совершенно не понимала, что происходит в данный момент.
Джордан долго не думал. Обернувшись, он заметил, что машины такси уже не было, да и улица казалась абсолютно пустой. Только один человек, проходящий рядом, мог помочь, как ему казалось. Он громко крикнул ему, что требуется помощь, и я тоже всеми силами хотела повернуться и увидеть того, кого он просил о помощи. Джордан взял меня на руки, понимая, что я уже не могу держаться на ногах. Положив мою руку так, чтобы я охватывала его шею, я почувствовала новые ощущения, от которых мне стало только хуже.
Я увидела того парня и поняла, что он уже встречался мне. Это был опять тот странный тип, чьего лица я не могла разглядеть. Он снова в своей чёрной кофте с большим капюшоном, что закрывает также и боковые части его лица. Незнакомец не поворачивается, а лишь старается идти быстрее.
Помутнение сознания не даёт мне сил сказать Джордану, чтобы он перестал напрасно звать его, раз тот не хочет быть узнанным, а ведь я могла осознавать, что знаю его. Я боялась сильно, так как до меня доходило, что теперь это точно не может быть совпадением. Он явно следит за мной, пытаясь понять, где я, как и с кем. Это ещё больше волновало меня до самых глубин моей души. Джордан не понимал, что в зове незнакомого человека, который не стремится помочь, нет смысла.
Дальше я снова ничего не помню. Сначала боязнь, что мои мысли будут украдены, потом — просто чёрной цвет в закрытых глазах. Мне хорошо помнится лишь то, как я уснула на его плече, а он в страхе просил незнакомца хотя бы вызвать скорую.
Очнулась я только дома. Джордан сидел на стуле в углу моей комнаты на втором этаже, а я — здесь, на самой кровати. Надо мной стоял врач, который уже собирался уходить. Я плохо слышала то, о чём он говорил, и мне едва удавалось разобрать слова.
Меня просили отдыхать и перестать нервничать, но я совсем не могла понять тому причину. На вопрос, что же, всё-таки, со мной случилось, не ответил никто. Я осталась лежать, а Джордан провёл доктора на нижний этаж назад к двери. Они обсуждали что-то, что меня не касалось, либо просто я была слишком слаба, что меня присоединили к данному разговору. В комнате теперь я находилась одна. Осталась наедине с собой, чтобы в одиночестве глядеть на потолок. Маленькая тоненькая слеза стекала по щеке как «лёгкий» результат того, что моё тело уже едва сходило с ума, чему я даже не знаю причины.
Он вернулся. Джордан вернулся и сел рядом.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он так разочарованно и строго. Я не понимала, что произошло, что заставило его так изменить своё настроение.
Не желая оправданий, я ответила тихо и спокойно, точно и кратко ответив на вопрос:
— Гораздо лучше.
   Он не ждал, чтобы спросить ещё:
— Хочешь есть?
   Я помахала головой в знак отказа.
   — Мне уже пора, — сказал он, едва встав с кровати.
   — Уже уходишь?
   — Да, ещё куча дел.
   — Совсем не хочешь остаться?
   — Нет.
   — Мне провести тебя? — спросила я, пока лёжа в кровати. Мне совершенно не был понятен его холод в голосе и движениях. Он даже не смотрел мне в глаза.
   — Я уйду сам.
Мне было нечего сказать в ответ, и я лишь тихо сопела, наблюдая за тем, как он скрывается за дверями моей комнаты. По его шагам слышно, что он быстро спускается на первый этаж. Выходя из дома, Джордан резко открывает дверь, но не хлопает ею, а я всё ещё жду этого никак не наступившего хлопка. Сердце колотится, кончики пальцев на ногах и руках онемели. Я чувствую лёгкое покалывание в теле, дышать очень сложно.
   Казалось бы, вот. Всё снова ясно. Я не нужна абсолютно никому, да и не хочу быть обузой. Мои ноги ещё могут ходить, сердце может биться, лёгкие могут дышать, а я всё равно обуза для других. Внутри всё сжимается, и я начинаю говорить сама с собой, умоляя, чтобы Джордан вернулся. Не было ничего такого, что могло изменить его. Тогда что случилось? Что?
   Ответа никак не находилось. Эхо в голове отвечало лишь заданным вопросом.
   После долгих нескольких секунд моих душевных терзаний я услышала чье-то присутствие внизу. Не было сомнений, что Джордан меня услышал. Поспешив, я встала с кровати, ещё чувствуя ватное состояние всего тела, ведь увидеть его мне хотелось сейчас гораздо больше, чем быть одной.
   Однако, внизу был вовсе не он. Чёрная кофта с капюшоном дала мне понять, кто это. Незнакомец переступил порог моего дома и повернулся в мою сторону, явно не ожидая меня увидеть именно в этот момент. Приглядевшись, я поняла, кто это. Я узнала его, чего сама не хотела.