Я до сих пор не могу принять то, что Джордан сказал мне. Он подтвердил мои самые большие опасения, глубокие мысли, о которых я не никак не могла говорить вслух. Он лишь произнёс то, чего я не хотела, а я уже не могу найти место своей смущённости. Это предел стыда, который теперь заменил тот трепет в каждой клеточке моего тела. Моя обида снова пронзила тело.
— Наверное, мне стоит уйти, — сказал он и встал с моего дивана в гостиной.
Моя жизнь снова напоминает очередной американский сериал, где постоянно одни и те же люди делают то, что вообще не должны. Жизнь шла своим чередом, а тут что-то происходит — и сразу же всё валится вверх-дном. Мне уже, похоже, пора привыкать к таким глупостям.
Джордан ушёл, только попрощавшись. Мне даже не пришлось встать, чтобы провести его до двери. Я всё ещё старалась успокаивать себя тем, что это могла быть вовсе не та Челси, что является моей одноклассницей, но потом сразу же понимала, что начинаю врать уже самой себе.
Это нормально. Нормально любить тех, кому мы безразличны. Нормально испытывать боль ради тех, которые не стоят этого, но нам хочется. Хочется только взаимности или, хотя бы, приятного слова и взгляда, и розовое облако под противным названием «любовь» уже возьмёт под себя контроль твоего сознания. Пока такая проблема не коснулась меня, мне стоит вспомнить, как говорила мне когда-то мама: «От этого заболевания лекарства не нашли даже самые опытные ученые. Будь аккуратнее, Анна, ведь оно легко передаётся практически всеми путями заражения: воздушно-капельным, половым, через кровь, да и всем, чем угодно, не в зависимости от твоего местоположения, уверенности в себе и возможностей. Это такой лёгкий наркотик, который сам выбирает тебе шанс на существование побочных действий или реакции. Обычно симптомы больных проходят достаточно быстро, но в некоторых сложных случаях это заболевание приводит даже к созданию собственной ячейки общества — семьи, но это уже касается тех, кто успел «привиться» от такой сковывающей болезни или вообще совершенно сошёл с ума».
Я всегда смеялась, когда она говорила мне нечто подобное. Нечто такое, от чего можно было бы взять для себя сразу две вещи: существование правды и доля юмора. Однако, таких ситуаций было слишком немного. Они происходили только тогда, когда мы могли на время забыть, кто мы и кем являемся для друг друга. Эти возрастные рамки уже начинают стирать свои границы ради настоящей дружбы, искренности и смеха. Ведь не важно, какого ты возраста и с кем, главное, что у тебя есть тот, кто всегда может улыбнуться даже самой неудачной твоей шутке. Это действительно так, потому что дело не в самом юморе, а в том, какую реакцию мы желаем получить взамен. Ведь даже самая креативная и интересная шутка станет ничтожеством среди блеклых и уставших лиц.
С мамой у меня раньше такого не было. Не было тогда, когда я ещё была очень маленькая. Этот невинный смех помогал расслабиться даже в самые грустные моменты моей жизни. А что осталось от прошлого на данный момент? Как по мне, только приятные воспоминания.
   Возвращаясь из глубины своих развивающихся мыслей, я поняла, что больше не плачу. Не жалею ничего, но понимаю, что это неправильно. По крайней мере, для меня самой. Взяв все необходимые на время вещи, я вышла из дома в поисках уютного кафе, в котором наконец-то смогу остаться.
Я люблю спонтанные идеи. Люблю легко и просто делать решения над тем, в чём мне приходилось сомневаться месяцами. Каким бы правильным не оказалось решение, всё равно ты уже сам можешь отвечать за то, что сделал его, и может только тогда мы сможем понять, что в своих неудачах виноваты мы сами.
Мне пришлось зайти в кафе на углу, где цены были ещё более приемлемыми. Когда-то, я ходила в это кафе каждую неделю по субботам, но со временем такая традиция ушла, и это плохо противостоять тому, что уже сам создал.
Красивая вывеска с картинкой кофе и названием большими буквами «35 мм». Мало, кто знает, что действительно хранит в себе это название, и я даже горжусь, что принадлежу к такому небольшому количеству. На самом деле, название подразумевает ширину стандартной кинопленки, чем, в принципе, и украшено внутреннее и уличное помещения. Я женственно и гордо захожу внутрь, представляя отличную походку, и думаю о том, насколько всё здесь кажется мне родным. Вплоть до столиков в самом заведении. Лишь лица некоторых официантов я видела впервые.
— Просите? — спросила я, выбрав место и бросив взгляд на барную стойку, окружённую множеством местных работников. Все они выглядели лет на восемнадцать, не больше двадцати на вид, но солидные и явно безумно ответственные.
Ко мне подошли со знакомым до ужаса меню. Открыв его, я успокоилась, осознавая, что у меня нет причин сравнивать это место с тем, каким оно было раньше: прошло ведь только несколько месяцев, а не десятков лет, но я всё ещё продолжаю вести себя как маленькая.
Цена моего любимого экспрессо здесь почти не выросла. Я снимаю с себя тяжёлую верхнюю одежду и вешаю её на крючок в стиле ретро. Здесь всё напоминает мне что-то, и это заставляет меня наслаждаться атмосферой. Музыка, мебель, стены, да и даже люди, казалось бы, делают это место особенным. Я опять, как дурочка, не могу сдержать улыбки.
Конечно же, я попросила кофе у девушки с блокнотом в руках. Меня спросили, хочу ли я оставить меню, и я согласилась. Достав свой телефон из кармана, я начала пролистывать почту, как я это делала всегда, находясь в этой кофейне. Стиль настоящей француженки всегда был мне близок. Мне хотелось чувствовать себя успешной леди, но эти желания так и остались пока несбыточными.
Мне принесли кружку экспрессо, и я поблагодарила улыбающуюся мне официантку. Кофе действительно был стоящим. Даже нежный аромат его заставил меня испытать удовольствие. Все, как в старые времена, и мне это нравится.
Я сидела недолго. Почти опустошенная кружка была в моих руках, но я продолжала пить содержимое маленькими глотками, чтобы полностью ощущать его вкус. Этот парень через два столика вправо уже смотрит на меня так, будто я знаменитость с обложки журнала, с которой хотелось бы сделать фото. Согласна, вряд ли каждый намерен тратить минут пятнадцать на стандартную кружку кофе, сидя в одиночестве, вроде меня, так что он просто мог удивляться такой принципиальной личности, как мне. Однако, мне было, чем заняться: я открывала старые сообщения, которые давно лежат непрочитанными. Все мне открыть не удалось: список разных отправителей слишком большой.
Пытаясь понять, кто это был, я понимала, что своими взглядами я отпугиваю его, но вдруг он хотел познакомиться? Или, наоборот, это уже мой старый знакомый, который хочет знать, как у меня дела. Глядя на него, он отворачивается, боится, а я с улыбкой продолжаю смотреть на него так же настойчиво, как и он до этого, но он, почему-то, не хочет показать мне собственную улыбку.
Его капюшон байки закрывает большую часть лица. Единственная вещь, в которой я могу быть уверена, — та, что он мужчина, но телосложение доказывает мне то, что он ещё слишком молод. Этот парень нервничает, складывает руки на столе между собой и мелко, но быстро шевелит пальцами. Я замечаю, что сейчас он прекрасно чувствует, как я, на самом себе пристальный взгляд, из-за чего не может повернуться.
Я оставила у себя на столике, достав из кармана, пару долларов, включая чаевые. Резко встав, я сняла с крючка верхнюю одежду и повестила её себе на руку. Взгляд от незнакомца я не убирала, но понимала, что парень, который мне не знаком, не будет ничего заказывать и пялиться только в мою сторону. С каждой секундой я убеждалась, что действительно знаю его. Ещё секунда — и я уже иду в его сторону, чтобы увидеть его лицо и понять, кто это.
Однако, загадочный человек встаёт так быстро, словно с бешеной скоростью почувствовав, что я направляюсь в его сторону. Оперевшись левой рукой об столик, за которым он сидел, ему ничего не стоит прибавить шаг и тем самым разогнаться. Я в ступоре замедлилась почти до минимума. Всё это происходит в нескольких шагах от друг друга, а выглядит всё так, будто мы в каком-то прорепетированном фильме. Через несколько мгновений я тоже ускоряюсь, но уже до предела — ходьбу заменяю на бег. Я хочу дотронуться до его плеча и повернуть его, но это крупное тело не даёт мне возможности осилить незнакомца.
Его нервозность передаётся и мне, и до меня доходит, что это мог быть Джордан, пытающийся узнать, что происходит со мной после той неприятной ситуации. С другой стороны, не было смысла переодеваться и намерено идти в эту кофейню, тем более не реально так быстро сделать все, ещё успев сменить одежду. Он уже оторвался от меня на приличное расстояние. Чтобы не сомневаться и не терять шанса узнать, я громко крикнула ему вслед:
   — Джордан?
   Он не переставал бежать, но немного повернулся, чтобы, наверное, понять, кричала ли это я ему. Я опять увидела часть его лица и убедилась: это не тот, кого я подозревала. Трудно узнать кого-то на таком большом расстоянии, но я хотя бы убеждена теперь, что была неправа. Загадочный парень скрылся за углом. Я стою в недоумении и «перебираю» всех знакомых в своей голове. Ничего пока не нашлось. Тогда кто это? Кто это мог быть?

***

Разреши мне разделить с тобой подушку,
Чтоб быть с тобой все ночи напролёт,
Чтоб ощутить тот жуткий трепет в душах,
Которого давно не достаёт.

Разреши побыть мне глупенькой на время,
Чтоб я могла понять, чего смеюсь,
Чтоб я могла узнать, кто я, наверно,
Не думать всё о том, к чему стремлюсь.

Разреши остаться мне в твоей толстовке,
Чтоб постоянно ощущать твоё тепло,
Чтоб чувствовать уютность обстановки,
В которой мы теперь живём.

Разреши оставить поцелуй на твоей щечке,
Чтоб поиграть в невинность ту опять,
Чтоб написать сейчас мне в этой строчке:
«Таких моментов будет не хватать».

Разреши мне помечтать ещё немного,
Чтоб я смогла представить все, что так хочу,
А, главное, чтобы чувства длились долго,
И будущее вместе станет по плечу.