часть первая. «я не сошла с ума»
***
— Госпожа Сон, вы хорошо себя чувствуете?
— Да, вполне, спасибо, — слабо кивнула девушка, смотря на психиатра уставшим, замученным взглядом. Переодевшись в повседневную одежду и накрасившись, чтобы хоть немного прикрыть синяки после бессонных ночей, Сон Сынван мечтала поскорее покинуть психиатрическую клинику, в которой она провела больше месяца. Она старается говорить спокойно и рассудительно, чтобы лечащий врач в последнюю минуту не передумал и не оставил её в этом унылом месте ещё месяца эдак на один-два.
Сорокалетний мужчина сочувствующие кивает головой в ответ, устало вздыхает и возвращается к оформлению документов. Ему было откровенно говоря жаль молодую девушку.
Венди была хорошей, что внешне, что внутренне: но кто же знал, что смерть близкого человека так подкосит её и физическое и ментальное здоровье? Доктор пытался сделать всё возможное, чтобы разум юной особы немного стал размыт и чтобы она поскорее перестала убиваться из-за парня, который разбился на мотоцикле два месяца назад.
Да, если бы она просто плакала дома сутками и впала бы в депрессию, быть может, ему было бы проще с ней работать, хотя депрессия - довольно тяжёлое и сложное заболевание, из которого выйти очень трудно, особенно, если у пациента нет желания.
Но девушку пришлось положить в клинику, потому что она приносила вред окружающим: в любую минуту могла выбежать на улицу и закричать имя своего мертвого возлюбленного, часто разговаривает с ним и делает вид, что целует, держит за руку и полностью показывает родным и коллегам, что её парень тут, совсем рядом. Это отталкивало не только прохожих, но и даже родных людей, ведь однажды, в попытке приготовить вкусный пирог, Венди убежала куда-то в ближайший парк, якобы её ждал там юноша, пока в квартире чуть не случился страшный пожар.
Ночные кошмары также присутствуют в жизни Венди: она буквально не может от них отделаться. Снотворное, успокоительное, положительные эмоции, которые пытаются ей навеять родные, ничего, абсолютно ничего не спасло её от ночных кошмаров, из-за которых бедняжка просыпалась каждую ночь в холодном поту, иногда со слезами и криками.
Галлюцинации в последнее время стали утихать, а сама Сынван больше не лопочет о своём любимом, предпочитая говорить о книгах и погоде за окном, делая вид, будто бы она уже забыла его. На самом деле, Сынван думала, что в родных стенах дома матери и отца ей будет легче пережить всё это: процедуры, лекарства и белые стены угнетали её точно также, как и отчаявшиеся душевнобольные люди, с которыми ей приходилось делить один коридор: многие из них были вполне адекватны, но в их глазах было видно поражение и кажется это им мешало взять себя в руки и поскорее свалить из этого жуткого места.
— Хорошо, принимайте эти препараты два раза в день: утром и вечером в течение месяца. Буду ждать вас на следующей неделе с результатами, — мужчина достал из ящичка рабочего стола большую упаковку антидепрессантов или похожих на них таблеток и протянул из в худую, костлявую ладонь Сынван. Она лишь кивнула опять, не желая это комментировать. Забрав справку и свои документы, уже в полдень Венди была дома, рядом с родителями.
***
На кухне были слышны лишь негромкие разговоры родителей, тиканье настенных часов и шум телевизора, доносившийся из гостиной. Поджимая губы, Венди пыталась вникнуть в текст книги, но это никак не выходило: несмотря на старые переживания о мертвом женихе, которые так и не утихли, её ещё очень сильно стало заботить то, как она будет жить дальше. Честно говоря, Венди ничего не хотелось делать: идти по образованию на бухгалтера казалось ей ужасной идеей, ведь сейчас она никак не готова работать в офисе за компьютером. Ей казалось, что если она насчёт работать и жить новой жизнью, то она обязательно вновь начнет страдать от психического здоровья, ведь вся эта рутина сожрёт её с концами и она уже не сможет никогда выбраться из неё.
С другой стороны, она не могла висеть на шее уже пожилых матери и отца, ведь у них и без этого полно проблем и забот. Единственное, что сейчас Сынван может доказать родителям, так это то, что она сейчас в состоянии жить самостоятельно и что ей не нужны никакие няньки и присмотр. Она должна доказать, что больше не сделает этого...
Вспомнив, из-за чего она лежала месяц назад, перед поездкой в психушку, в обычной больнице, Сынван почувствовала неприятную боль где-то в сердце. Поджав губы, она постаралась проглотить противный ком в горле и, слегка зажмурившись от волнения, Сынван потянула рукава кофты вверх, разглядывая уродливые шрамы у себя на руках.
Сегодняшняя Сынван конечно может спросить старую Сынван о том, что ей тогда двигало, но сегодняшняя Сынван больше никогда не поймет мотивы такого глупого поступка старой Сынван.
Тогда ей двигало желание избавить себя от болей и страданий, которые ей приходилось терпеть каждый день и почти каждый час. Она страдала от апатии, бесконечных слёз, кошмаров, истерик, галлюцинации и ещё чувства собственного ничтожества, ведь с каждым днём после смерти Минхо она становилась всё больше похожей на беспомощного ребенка, который не сможет даже поесть сам, умазав весь ротик в каше. А ведь настолько Сынван становилась овощем, что матери приходилось ходить с ней в душ, чтобы помогать выполнять самые простые и обычные операции, к которым нас всех приучали с детства. Это тоже стало угнетать Венди.
Но после попытки суицида, она больше никогда в жизни не останется без внимания психиатров. Не зря Сон недавно слышала фразу: «бывших преступников не бывает.», ведь это кое-как относилось и к её грешной душе — пусть она миллион раз поклянется всем, что она любит жизнь, что она поняла свои ошибки и что шрамы уже зажили, её уже больше никогда и ничего не остановит вновь вскрыть вены. Такова психология наверное девяноста процентов людей, которые когда-то страдали от подобного недуга.
Услышав мягкие, почти бесшумные шаги в коридоре, Венди встрепенулась и схватила мамину книгу по кулинарии, делая умное выражение лица и тупым взглядом уставившись в книгу, напряглась всем телом.
— Детка, не засиживайся, ладно? — обеспокоенная мать, увидев сидящую за книгой дочь, прижала руки к груди, чувствуя, как её сердце сжимается от боли и переживаний за дочь. Но Сынван только медленно подняла голову на любящий взгляд матери и слегка причмокнув губами, кивнула согласно, растянув губы в слабой улыбке.
Мать, не дожидаясь ни слова от девушки, пожелала ей спокойно ночи и поспешила в спальню, чтобы наконец лечь спать, ведь на часах уже было десять вечера.
Родных очень тревожило поведение Венди: весь день она ничего не говорила им. Ни о том, как она жила там, ни о том, чувствуете ли она себя лучше, ни о том, вспоминают ли её старые подруги ещё, ни даже о левых темах, которые совсем не касались их проблем сейчас. Весь день Венди только с особой радостью кушала мамины блюда и иногда ходила из стороны в сторону, разглядывая мебель, будто бы видя её в первый раз, и перекладывая мелкие вещички, вроде статуэток и рамок, с места на место, продолжала пугающе молчать, даже не издавая громких вздохов и кажется, совсем не желая общаться с родителями.
Но те не стали давить на неё, несмотря на собственные переживания. Захлопнув книгу лишь через полчаса (именно этого времени хватило Венди, чтобы обдумать свои старые и нынешние мысли) девушка направилась в детскую комнатку, где когда-то раньше спала. Сестер и братьев у неё не было, лишь толстый, серый кот Сид, которого она безумно любила, иногда перебирался к ней в спальню, чтобы поделать сладких снов.
Переодеваясь в пижаму, Венди боится посмотреть на себя в зеркало, думая, что за эти два месяца она точно успела превратиться в одно большое уродство (что касается и тела и лица и волос), с которым она возможно уже не справится. Залезая под нежно-розовое одеяло с поняшками, Сынван включила ночник и устроила удобнее голову на подушке, со слабой улыбкой наблюдая за тем как Сид прибежал к ней и устроился где-то в ногах, сладко мурлыча свою незатейливую песенку и прикрывая точно также глаза как и хозяйка. Сладко зевнув, Венди мысленно помолилась о том, чтобы сегодня ей не приснился очередной кошмар, а затем тихо прошептала:
— Сладких снов, Сид-и-и-и.
***
- Привет, новая жизнь, - первые слова сорвались с уст Венди с утра, когда она только слегка приоткрывала глаза и потягивалась в постели лениво, словно заспанная кошечка. Ей впервые за долгое время удалось не увидеть ни одного жуткого сна за те семь часов, которые она проспала. Услышав суету в коридоре и громкие разговоры мамы по телефону, Сынван поняла, что она проснулась самой последней в доме. Сладко зевнув, девушка уселась на край кровати, свесив ноги на пол и едва касаясь кончиками пальцев ног ворсистого коврика, она задумчиво уставилась куда-то в пол, сжимая в свободных руках кончик мягкого одеяла.
"Я сказала "привет" новой жизни? Сама что ли? Нелепо, потому что я даже не знаю, как мне вновь устроиться в этой жизни...меня ведь наверняка уволили со старой работы и мне пора искать место, где я смогла бы вновь начать жить. А точно ли жить? - девушка поджала в досаде губы, вспоминая, что влиться в колею среднестатистического жителя Сеула ей будет ой как непросто, особенно вспоминая то, что в её медкарте теперь красуется прекрасная надпись о том, что она когда-то болела психическми расстройствами, а собственно "психов" не везде и возьмут. Венди может уже сейчас попрощаться с доблестной карьерой и большим заработком - Да нет, это какой-то бред, я дальше офисного планктона не прыгну. Смешно, я стала так часто разговаривать сама с собой, хотя раньше этому времени особо не уделяла - на лице у блондинки появилась слабая усмешка. Усмешка над собственной жалостью - Слышал бы это всё сейчас Минхо..."- упомянув парня, Сынван сильнее сжала в руках одеяло, нервно оглядываясь по сторонам и гулко сглатывая, почувствовала, как на глаза стали набегать слёзы.
В груди что-то больно сжалось, а сердце казалось сейчас развалиться на тысячи хрустальных кусочков и тогда она никогда больше не сможет его собрать. Тяжёлый камень на душе будто бы сейчас тянул её вниз, к полу, заставляя упасть, а голова стала будто бы ватной, появилась неприятная тошнота и привкус горьких таблеток во рту, которые она принимала в больнице.
"Нет, не может всё так быть! Я всё ещё люблю Минхо и он обязательно придет скоро и принесет мои любимые цветы в букетике, поцелует нежно и скажет, что больше никогда не отпустит! Да! Всё будет именно так! " - твердило больное сердце, пока организм продолжал давать сбой, напоминая сумасшедшей хозяйке подлинные факты и картины: вот перед глазами показалась больничная палата, кровать, на которой лежал Минхо, весь изуродованный и окрававленный, вот его слабое прикосновение уже холодной ладони к ладони Венди, которое она не сразу узнала, ведь у Минхо всегда были теплые руки, потом слабый шёпот парня "я тебя люблю" а потом самый страшный и тяжёлый ад для молодой вдовы - похороны, мягкий поцелуй покойника в лоб, слёзы, слёзы, слёзы...
Не выдержав такого противоречивого давления, Венди упала на четвереньки на пол и схватилась за горло, истошно рыдая. Через мгновение её вырвало на ковёр вчерашним ужином.
Уставившись на грязное пятно перед собой, Сынван продолжала плакать, ведь перед глазами всё также плыли картины, но теперь уже больницы: лекарства, уставший взгляд доктора, крики и ругань медсестер, пустая белая палата, унылый вид из окна, отчаянные крики больных в коридоре...всё, всё накатилось вновь на изнеженное сердце девушки, которая не могла побороть себя.
- Н-нет, всё будет хорошо, всё будет хорошо, всё б-б-будет хорошо, д-да...- словно в бреду залепетала девушка, продолжая держаться за горло одной рукой, а другой упираясь, ждала, ждала когда истерика наконец пройдёт, потому что дышать становилось всё труднее, а сама Сон невольно сжимала горло, душа себя же.
На крики и бредовый лепет вскоре прибежали родители, в ужасе заметив состояние дочери сразу же принялись помогать ей встать и успокоиться, пока сама Венди лишь кинулась в объятия родных, продолжая плакать.
Ещё где-то полгода назад, когда её отношения с Минхо только набирали обороты и их парочку можно было назвать самой счастливой, Венди не представляла, какие же последствия понесёт всё это. Она никогда бы не подумала, что заболеет психически из-за тяжелого события и никогда бы не подумала, что сойдёт окончательно с ума. А их парочку тогда можно было назвать киношной из-за доброты и ласки обоих партнёров и возможно из-за слишком слащавой и нежной романтики, которую приподносил однажды Венди Минхо.
Тяжело дыша и глотая сразу горсть таблеток успокоительного, блондинка с широко распахнутыми глазами и нервозным тоном продолжает говорить в пустоту "я нормальная. со мной всё хорошо" чтобы доказать это своим родителям, которые наверное лишь из-за сочувствия к бедному ребенку не стали вызывать врача или принимать ещё какие-либо меры.
Казалось, что самое сложное и страшное уже позади, но на самом деле всё только начинается для девушки. Встать вновь на ноги будет очень трудно, а самое главное - Сынван должна научиться закрывать своё сердце на всё двадцать восемь замков и огородить себя от новых связей и отношений. Ей определённо будет над чем работать.
***
Bạn đang đọc truyện trên: AzTruyen.Top