Спустя несколько дней, наполненных весёлыми моментами и словами любви, Адель и Данил решили провести вечер дома. Данил, заглянув в угол комнаты, заметил  консоль, покрытую лёгким слоем пыли. Он с интересом прищурился, пытаясь рассмотреть модель.

— Это что, консоль? Ты играешь? — спросил он с неожиданным любопытством.

Адель улыбнулась, чувствуя лёгкую неловкость:
— Иногда. Она у меня тут давно стоит, но я редко включаю. Разве что, чтобы вспомнить старые добрые времена.

— Какие игры у тебя есть? — оживился Данил.

Она потянулась к полке, где лежали диски, и достала несколько коробок. Среди них была та самая The Quarry.

— Вот эта мне особенно дорога, — сказала она, показывая диск. — Хочешь поиграть?

Данил с энтузиазмом кивнул.
— Конечно! Но почему именно эта?

Адель задумалась на мгновение, прежде чем ответить.
— У неё особое значение для меня. Давай начинай, а я расскажу.

Они устроились на диване: Данил вооружился геймпадом, а Адель уютно устроилась рядом, поджав ноги. Когда началась первая сцена, где герои ехали по тёмной лесной дороге, Адель не могла сдержать улыбки.

— Давай, выбирай осторожно, — подсказала она, когда игра предложила сделать первый выбор.

— Я всегда осторожен, — пошутил Данил, но вскоре его герои оказались в опасной ситуации, и Адель громко рассмеялась.

— Осторожен, да?

— А ну-ка подожди, я ещё войду в ритм! — оправдывался он, смеясь вместе с ней.

В какой-то момент, когда сюжет немного замедлился, Адель решила поделиться историей.

— Знаешь, почему я так люблю игры?

— Почему? — спросил он, не отрывая глаз от экрана.

— Всё началось с моего детства. После того как я осталась без мамы, я осталась на попечительстве у бабушки и отца. Он всегда много работал, но у него было одно увлечение — игры.

Данил отвлёкся, чтобы взглянуть на неё. Он пытался поставить игру на паузу, но пока шла кат-сцена, он не смог. Тема мамы, казалось, была для неё сложной, но она говорила спокойно, будто давно готовилась поделиться этим.

— Он часто садился после работы за консоль и играл в какие-нибудь старые ужастики. God of war, Resident Evil, Dante's inferno, Dead Space... Я сидела рядом, наблюдала за экраном и буквально впитывала этот мир. Поначалу мне было страшно, но я быстро привыкла и начала видеть в этом что-то большее.

Она улыбнулась, вспоминая.

— Для меня это был особенный момент. Мой папа не был из тех, кто говорит много слов о любви, но в те моменты, когда он звал меня сесть рядом, чтобы смотреть, как он играет, я чувствовала, что мы близки. Это был наш способ проводить время вместе. - девушка приобняла себя руками.– тогда мне было страшно играть, поэтому я была лишь смотрителем. Не могу сказать, что мне от этого мало грустно, наоборот, мне больше нравится наблюдать. Я думаю, ты сам это понял.

Данил отложил геймпад, его внимание теперь было сосредоточено только на Адели.

— Да...понял. А когда ты начала играть сама?

— Где-то в подростковом возрасте, когда папа перестал играть. Мне было лет двенадцать, а консоль осталась. Она тогда уже считалась старой, но игры, которые на ней работали, всё равно были для меня невероятными. Я обожала их.

— А как появилась эта? — спросил он, кивая на экран.

— Это уже моя история. На первые сбережения я купила PlayStation 4 и начала играть в то, что тогда было популярно. God of War, только уже про Скандинавию, Last of Us... Но The Quarry я выбрала позже, потому что она напомнила мне те самые вечера с папой.

Данил улыбнулся, глядя на неё с теплотой.

— Ты удивительная, знаешь?

— Почему? — засмеялась она.

— Потому что ты сохраняешь то, что для тебя важно, даже спустя столько лет. И ещё... Мне нравится, что ты влюблена в игры. Это не только увлечение, это твоя часть.

Адель почувствовала, как её сердце потеплело от его слов.

Они продолжили играть, обсуждая сюжет, смеясь над нелепыми ситуациями и споря о выборе. Данил иногда дразнил её за то, что она пугалась внезапных звуков, а она, смеясь, тыкала его локтем.

— Если бы мы попали в такую ситуацию, ты бы смог спасти нас? — спросила Адель с улыбкой.

— Конечно! — с уверенностью заявил он. — Но, возможно, я бы сделал это не так элегантно, как в игре.

— Ну, главное, чтобы мы выжили, — подмигнула она.

Когда игра подошла к концу, и экран высветил итоги их прохождения, Адель заметила, что Данил оказался увлечённым процессом.

— Так, — сказал он, потянувшись. — Теперь я официально признаю тебя своим партнёром по играм.

— Я ещё и в пятый резидент могу научить тебя играть, — подколола она.

— Договорились, — ответил он, притягивая её к себе для крепкого объятия.

В этот момент Данил понял, что Адель для него больше, чем просто девушка, которая нравится. Она была человеком, с которым он мог бы быть искренним, быть собой, делить не только романтические моменты, но и дружеские увлечения.

А для Адель этот вечер стал доказательством того, что она не ошиблась в своём выборе. Данил был тем человеком, с которым ей хотелось делиться своими самыми личными воспоминаниями, своими страхами и радостями. Он не только слушал её — он принимал её такой, какая она есть.

В полумраке ночи, когда за окном уже давно наступила тишина, Данил и Адель сидели рядом на диване. Экран телевизора светился логотипом консоли, а геймпады лежали в стороне, забытые после нескольких часов игр. Они успели обсудить множество тем: от сюжета The Quarry до её увлечений. Теперь же разговор становился глубже, медленно погружая их в пространство воспоминаний и уязвимостей. 

Данил откинулся назад, вытянув ноги на диване и тихо вздохнул. 
— Знаешь, у меня есть младший брат, — начал он, глядя куда-то в сторону, словно пытаясь вернуть в памяти образы из детства. 

Адель заинтересованно посмотрела на него, поджав ноги под себя. 
— Правда? Расскажи о нём. 

— Он младше меня на два года. Когда мы были маленькими, мы почти неразлучно играли. Он вечно следовал за мной хвостиком, пытался всё повторять. Это было... мило, хотя тогда я, конечно, ворчал. Но когда становишься старше, понимаешь, что такие моменты были важными. 

Данил замолчал на секунду, собираясь с мыслями. Адель терпеливо ждала, чувствуя, что он не закончил. 

— Мы постепенно начали отдаляться. Школа, потом я переехал, началась эта вся история с блогами, стримами. Он остался дома, а я... ну, я вроде как погрузился в свою жизнь. 

Его голос звучал спокойно, но с лёгкой ноткой сожаления. 

— Мы сейчас общаемся редко. Вижусь с ним только тогда, когда приезжаю домой. И то — не так долго, как хотелось бы. 

Адель понимала его. Её собственные отношения с близкими людьми тоже были сложными и неровными. 

— А родители? — осторожно спросила она. 

Данил усмехнулся и, поигрывая пальцами с краем футболки, продолжил: 
— Они никогда особо не верили в мою затею. Когда я сказал, что хочу заниматься блогами и вообще стать, как они говорят, "популярной личностью", они не поддержали меня. Считали это чем-то несерьёзным, временным. 

— А сейчас? — тихо спросила Адель, её голос звучал мягко, без осуждения. 

— Сейчас... им всё равно. Точнее, они приняли, что я этим занимаюсь, но интереса особо не проявляют. Не смотрят мои видео, стримы. Думаю, им просто неинтересно, — он пожал плечами. 

Адель видела, что ему нелегко делиться этим. Она протянула руку и легко коснулась его ладони. Данил ответил ей благодарной улыбкой, хотя в его глазах всё ещё плескалось лёгкое разочарование. 

— Но я понимаю их, — продолжил он. — Для них я всё ещё тот мальчик, который когда-то хотел стать врачом или инженером. Им трудно принять, что их сын выбрал путь, которого они не понимают. 

Адель кивнула, чувствуя, что её тоже тянет поделиться чем-то личным. 

— Знаешь, — начала она тихо, опустив взгляд на свои руки, — ты рассказал о своей семье, и мне хочется рассказать кое-что. 

Данил повернулся к ней, внимательно слушая. 

— Когда мне было семь лет, моя мама попала в аварию. Это было... страшно. Мы тогда собирались в первый класс. Всё уже было готово: форма, портфель, тетради. А потом... её просто не стало. 

Она сделала паузу, пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции. Данил не перебивал, чувствуя, что это важно. 

— Она долгое время была без сознания. Потом очнулась, но... её тело уже никогда не стало прежним. В её тазу установили железки, и я... я тогда боялась её. Мне было страшно, что она теперь другая. 

Адель улыбнулась, но в её улыбке было больше грусти, чем радости. 

— Но она как будто чувствовала это. И летом, перед школой, мы провели много времени вместе. Она старалась сделать так, чтобы я её не боялась. Мы поехали в деревню к бабушке, и там она научила меня завязывать шнурки. Представляешь? Завязывать шнурки. Это одно из последних воспоминаний, которые я о ней храню. 

Её голос дрогнул, и она быстро провела рукой по лицу, словно стараясь скрыть внезапные слёзы. 

— Потом она снова попала в больницу. Через месяц после ее дня рождения врачи допустили ошибку. Они сказали, что всё будет хорошо, но... её не стало. 

Данил почувствовал, как у него сжалось сердце. Ему хотелось что-то сказать, но он не знал, что именно. 

— Я плакала тогда, но... не потому, что понимала, что её больше нет. Просто папа сказал, что надо плакать. А я была ещё слишком маленькой, чтобы осознать, что это значит. 

Её голос становился всё тише, словно она рассказывала что-то, что долгое время скрывала. 

— Теперь мне не так больно говорить об этом. Но знаешь, что странно? Я никогда не любила, когда меня жалеют. Люди начинают извиняться, не знают, что сказать. Это странное ощущение. 

Она замолчала, уткнувшись взглядом в пол. 

— Но сейчас... я впервые захотела, чтобы меня пожалели. 

Данил, не говоря ни слова, потянулся к ней и обнял. Он крепко прижал её к себе, давая понять, что она не одна. Адель расслабилась в его объятиях, чувствуя, как её сердце становится чуть легче. 

Они так и остались сидеть на диване, обнявшись. Данил мягко поглаживал её по спине, не произнося ни слова. Ему не нужно было ничего говорить — его присутствие уже говорило достаточно. 

— Спасибо, — прошептала Адель, прижавшись к его груди. 

— Не за что, — тихо ответил он. — Я здесь. 

Они провели всю ночь в объятиях, не замечая, как время скользило вперёд. Адель впервые за долгое время чувствовала себя не только понятой, но и принятой. Её история больше не казалась ей чем-то, от чего нужно было прятаться. 

А Данил в этот момент понял, насколько глубоки чувства, которые он испытывал к этой девушке. Её сила, её уязвимость, её способность делиться сокровенными частями своей души — всё это делало её ещё ближе к нему. 

Когда наступило утро, солнце уже проникало в комнату, окрашивая её в тёплые золотистые тона. Адель проснулась первой. Она посмотрела на Данила, который всё ещё спал, его лицо выглядело умиротворённым. Она тихо улыбнулась, вспоминая вчерашнюю ночь. 

Она знала, что больше не боится своих воспоминаний. Теперь она могла делиться ими, зная, что рядом с ней человек, который не только поймёт, но и поддержит её.