Я помню тот день, словно он был вчера. День моего первого крупного шоу в кабаре. Множество мужчин и женщин собрались посмотреть на танцы, вдоволь выпить и оставить бо́льшую часть зарплаты на наши нужды.

На тот момент я была на подтанцовке уже третий год. Сначала меня не выпускали в основном составе по причине, как они говорили, возраста. В свои семнадцать я выглядела совсем ребёнком. И по исполнению девятнадцатилетия ничего не изменилось. Хозяин кабаре, Чёрт Магуайр, — его все так называли за густые седые волосы и покрашенную им же в чёрный бороду, — не хотел брать несовершеннолетних в основу. Меня же и вовсе называл «тощей девочкой», «палочкой, которую сцена сломает».

Я и не надеялась оказаться в первых рядах. Всё выступление было основано на теме цирка: девушки наряжались в блестящие наряды с глубокими вырезами, делали акцентный макияж. Но главным коньком того дня был взятый Чёртом не пойми где тигр.

У нас была репетиция в Большом зале, когда он объявился с животным.

— Девочки, изменения в программе. — Чёрт хлопнул в ладоши, привлекая наше внимание. Люси-Лу, главная танцовщица средних лет с шикарным смуглым телом и яркими зелёными глазами, спустилась к нему со сцены в своём чёрном кружевном костюме и расставила руки по бокам.

— Ну что опять? — возмутилась она, прожигая его взглядом. Ей было позволено намного больше, чем другим. — Расстановку поменять? Или тело ещё больше оголить? Выступление послезавтра и правки больше не принимаются!

Мужчина виновато покачал головой и взял её за плечи.

— Люсинда, свет очей моих... — пропел он и махнул кому-то за приоткрытыми дверьми. Они распахнулись. — Это порвёт наше шоу.

Девочки, что стояли с краю, взвизгнули и бросились в рассыпную. Я сидела на сцене, свесив ноги, с остальной подтанцовкой, свет слепил глаза. Я не сразу увидела. Но молодой парень вёл по залу тигра.

— Ты сумасшедший... — прошептала Люси-Лу, положив ладонь на сердце. — Из ума выжил...

— Он дрессированный, — в своё оправдание сказал Чёрт Магуайр. Тигр рыкнул, и хозяин пожал плечами.

— И что это будет?

— Танец Марионеток свяжем с появлением тигра. Это будет сенсация!

Жаклин, миниатюрная азиатка с миловидным голосом, обернулась на остальных и медленно проговорила:

— Но... Ведь марионеток отменили...

Чёрт вскинул бровь.

— С каких это пор?!

Люси-Лу надула губы.

— Шарлотта ногу сломала, забыл? Ты ей сам больничный выписал. А без неё марионетки не получатся.

— Так найди замену.

Женщина фыркнула.

— За два дня до выступления задницу оголить могу предложить только тебе!

Чёрт, казалось, не слышал её возмущений. Он стал бегать по нам взглядом.

— Кто из присутствующих знает танец? — прикрикнул он. Животное громко дышало у сцены. Я смотрела только на его шерсть, отливающую золотом, на грациозную морду, не обращая ни капли внимания на приведшего кота парня.

— Неужели никто?! — Разочарование слышалось в голосе мужчины. И что-то щёлкнуло у меня в голове. Я оторвала взор от тигра, поднялась.

Шарлотта Кэл Флинн всегда репетировала вместе со мной. Ей было скучно одной подолгу засиживаться в зале, разбирая все нюансы хореографии, пока остальные ведущие танцовщицы расходились по домам. Мне же было одиноко в поместье. Я не хотела туда возвращаться: слишком много печальных воспоминаний.

Спустя столько времени проведённых с Чарли, я была почти уверена, что помню танец наизусть.

— Я знаю, — произнесла я, и Чёрт нахмурился. Я ожидала, он станет возмущаться, называть меня неподготовленной малолеткой. Но лишь кивнул.

— Люси, займись ею.

Шок накрыл меня с головой. Не отпускал он и в день выступления, когда в гримёрке мне делали макияж. До этого, в подтанцовке, нам разрешали красить только губы. Сейчас же мои глаза подвели, размазав слегка тени на нижнем веке, щёки зарумянили ярко-розовым и тем же цветом нарисовали сердце посередине губ. Блондинистые волосы собрали в два хвостика. Я выглядела бы как невинная куколка, если бы не короткое тюлевое платье с корсетом и вырез на груди.

Я нервничала, хотя и старалась этого не показывать. Но, кажется, по моим резким движениям и подёргивающейся ноге остальные всё прекрасно понимали.

— Томпсон, не дёргайся! — проворчала Жаклин, завязывая банты мне на хвосты.

А я не могла не дёргаться. Пыталась выплеснуть волнение в движении. В комнату забежала Люси-Лу.

— Наш выход через три минуты, собрались! — Все сиюсекундно спохватились, поправляя костюмы на ходу и выстраиваясь в ряд. За тёмными шторами послышались аплодисменты, и девушки с обручами одна за другой зашли в комнату.

Музыка слабо била по ушам. Мы встали в позиции. Я не особо различала мелодию, голова была забита другим. Всё происходило скорее по наитию, чем по знанию. Шлепок, шаг. Наклон. Сердце громко стучало в груди. Быстрые движения. Джеки обняла меня сзади, и я медленно села на колени, раздвинув их.
То же проделали визави меня.

Я не помню выход Люси-Лу, тигра. Вообще ничего. Мой разум вернулся ко мне лишь в финальной точке, когда меня подняли на своеобразном троне из рук, и я закинула ногу на ногу, поведя плечами.

Повисла тишина. Я запомнила все взгляды, брошенные на меня из зала в тот момент. Может, я запнулась? Или юбка задралась слишком высоко, оголяя лишнее? Выгляжу нелепо?

Я тяжело сглотнула. Прошло всего-навсего десять секунд, но для нас, находящихся на сцене, это было бесконечно долго. Зал молчал.

Девочки стали медленно меня опускать, когда раздался первый хлопок. Глухой, нечёткий. Затем ещё один. И ещё.

Я забегала взором по гостям, пытаясь найти источник. Свет всё также слепил, не давая сфокусироваться. Он же, источник, поднялся с места, зааплодировал громче, яростней. И я нашла его.

Парень в дорогом костюме и с лёгкой ухмылкой на лице. Тот, что не дал позору случиться.

К нему нехотя присоединился остальной зал. Ведущий объявил конец шоу. Но я не слушала.

Его горящие тёмные глаза направлены только на меня...

Полностью пришла в себя я только в гримёрке, где все уже сумбурно обсуждали произошедшее. Кто-то оскорблял Чёрта Магуайра, кто-то недовольствовал на «неблагодарную» публику. Но никто не расходился. Рабочий день для основного состава ещё не окончен.

Я склонилась над туалетным столиком, пытаясь отдышаться. Внутри было новое для меня чувство: смесь перевозбуждения, страха, стыда и облегчения. Оно камнем осело в животе, связало руки и ноги. Я глянула в отражение. От движений причёска слегка растрепалась, губная чуть размазалась на подбородок.

Что это было?

— Томпсон! — Настойчивый зов Чёрта был как ушат холодной воды. Я передёрнулась. — Томпсон!

— Что?! — грубо кинула я. Мужчина остановился за моей спиной.

— Приват. Мигом.

Словно пощёчина. Сильная, оставляющая синяк на скуле на долгие недели. Я сморгнула.

Конечно, я знала про приватные танцы: девочки многое рассказывали. Особенно любила в подробностях это делать Шарлотта. Как себя вести и отхватить побольше денег. Гостям не разрешалось нас трогать. Лишь смотреть.

Я не боялась, нет. Не думала, что со мной это случится так быстро.

Чёрт Магуайр не дал мне даже поправить макияж. Схватил меня за руку и потащил по коридору. К слову, обычно к клиентам он относился нейтрально и никогда никого к ним не тащил в срочном порядке.

Что ж, я была первой.

Когда мы подошли к нужной двери, он лишь одёрнул моё платье вниз и безмолвно подтолкнул в тёмное пространство.

Музыка тихо играла в углу комнаты. Полупрозрачные шторы раздувались на приоткрытом окне. Красные и жёлтые фонари освещали совсем маленькое помещение, очерчивали силуэт ожидающего.

Я сделала шаг, обнимая себя. Здесь было прохладнее, чем в зале. Прищурилась, стараясь разглядеть лицо мужчины в тени.

И когда очередной порыв ветра развеял тонкую ткань перед ночной улицей, когда мигающая лампочка на потрескавшейся стене наконец погасла, он наклонился к свету.

Я оторопела. Парень, лет двадцати пяти, не двигался, хотя ещё несколько минут назад спас нас от позора. Его глаза, изначально казавшиеся мне карими, отливали серым, а та улыбка, которой он одарил меня на сцене, вовсе пропала.

Я настороженно осмотрела его, сильнее обнимая себя. И он это заметил.

— Извините, — проговорил, приподнимаясь. Одним движением снял с себя пиджак, оставаясь в рубашке. — Держите. Укройтесь, здесь холодно...

Я аккуратно взяла его, накинула. Как же странно это выглядело: короткое развратное платье, банты и мужской пиджак. Наверняка он считал меня куртизанкой.

— Кто вы? — задрала подбородок я, хмурясь. Парень охнул, нервно потряс руку.

— Извините. Я...

— Хватит извиняться, как мальчишка, — слегка усмехнулась я, подходя ближе. Он сглотнул.

— Вы правы. — Протянул ладонь. — Меня зовут Теодор Бин Ладер.

Я медленно её пожала.

— А меня...

— Скарлетт Томпсон, — продолжил за меня Теодор. Мои брови сдвинулись к переносице.

— Откуда вы... — Я выпрямилась. — Вы следили за мной?

Парень судорожно замотал головой, но под моим суровым взглядом быстро сдался.

— Совсем немного. — Он виновато округлил глаза. — Это плохо?

Я тяжело вздохнула. Уже знала, кто мог обо мне всё разболтать.

— Чёрт Магуайр? — Теодор непонимающе поднял брови и широко улыбнулся.

— Чёрт? — Юноша едва ли сдерживался, чтобы не засмеяться. — Так теперь Скотта зовут?..

— Так всё же он? — От злости я не могла стоять на месте ровно. — Он рассказал?

— Только имя! — оправдался Теодор. — Честное слово.

Рык негодования вырвался у меня из груди.

— Я убью этого старикашку! Договаривались же...

Я бы и продолжила изливать весь свой гнев на бедного парня, если бы не его громкий смех. Удивлённо обернулась на него.

— Что смешного?!

Он прикрыл рот ладонью, скрывая широкую улыбку.

— Ничего, — пожал плечами. Его глаза задорно сверкали. — Это... мило.

Я недоумённо подняла брови, присела на диван.

— Мило, что я грожусь его убить?

Наклонился ко мне, доставая маленький носовой платок. И выпалил на одном дыхании:

— Вы милая.

Что-то внутри перевернулось, тело словно онемело. Щеки мгновенно запылали, но как бы я не хотела, не могла отвернуться от его палящего взгляда. Он медленно поднёс платок к моему лицу.

— Позволите? — Кивнул на мой подбородок.

Чёрт побери. Помада. Я совсем о ней забыла.

— Как остроумно, — тихо пробормотала я, выхватывая ткань и протирая ею испачканную кожу. Он отклонился.

— Нет, правда, на сцене было всё замечательно.

Я закатила глаза.

— Только не льстите. Выступление было отвратным и...

— А кто сказал, что я о выступлении? — перебил Теодор. — Не думал, что Скотт станет использовать моего тигра в таком амплуа.

Я удивлённо приоткрыла рот.

— Вашего?

— Не совсем, — признался Бин Ладер и развёл руками. — Он моего друга. Тот уехал на пару месяцев в Париж и попросил меня за ним присмотреть.

Холодный ветер дунул в окно, и я сильнее закуталась в его пиджак.

— И поэтому вы решили одолжить его кабаре для выступления? Вам не кажется это бездушным?

Теодор потупил взгляд.

— Нет. — Пожал плечами. — Его не обижали, и пусть я не заработал на этом и цента, не вижу ничего плохого.

— Не заработали? Тогда в чём был смы... — Я охнула. Осознание леденяще накрыло с головой.

— Да как вы посмели вместо денег просить информацию про меня?! — Я легонько ударила его по коленке. Парень поднял брови.

— Я спросил лишь ваше имя и возраст... — стал вновь оправдываться он.

Я сложила руки на груди, театрально надула губы.

— Значит, не только имя...

Теодор едва сдерживался, чтобы не засмеяться.

— Ну простите, — выдохнул он, сверкая глазами. — Оговорился. Я спросил только ваше имя и сколько вам лет.

— А ещё вы знаете, где я работаю! С такими успехами, скоро будете у меня под домом.

Он поморщился.

— Нет, я по вашему преследователь какой-нибудь? — Заметив мой взор из-под ресниц, тут же уточнил: — Только если вы этого захотите!

Я взмахнула собранными волосами, отвернулась. 

— У нас ничего не выйдет, если вы об этом.

— Вы уверены? — Парень склонил голову так, чтобы видеть моё лицо.

— Да. — Я повела плечами и встала. — Вы уже знаете многое обо мне, а я о вас ничего. Сколько вам лет, например. Откуда вы? Кем работаете, была ли у вас когда-нибудь собака?

— Собака? — фыркнул он.

— Да, собака! — Я подняла подбородок. — И вообще, откуда я могу знать, что вы не маньяк?

— А похож?  

— Нет, но... — Теодор ухмыльнулся. Я сняла пиджак и быстро протянула ему. — В общем, я вас не знаю.

Бин Ладер поднялся.

— Так узнайте.

— А зачем мне вас узнавать, если я вас не знаю?

Я поправила костюм; Боже, как же развязно я в нём выглядела.

— Время вышло. Оплаты не надо, — протараторила. Здесь было невыносимо холодно. Я уже надвигалась к выходу, как он меня окликнул.

— Я могу надеяться на следующую встречу? — Я застыла, прикусила губу, чтобы спрятать улыбку. Но лишь глянула на него через плечо.

— Ни на долю секунды.

— Что было дальше, Скарлетт? — вопросил я, и она хмыкнула, словно и не обратив внимание на мой вопрос.

— Он был настойчивым.

Каким бы ужасным мне не казалось моё  первое крупное выступление, меня взяли в основной состав. В голове была мысль, кто этому мог подсобить, но я тут же её отбрасывала.

Тренировки стали усерднее; теперь не было возможности весело пить из бара с подтанцовкой, наблюдая за тяжкими попытками девочек сделать стоящее выступление.

— Томпсон! Не спать! — прикрикнула Люси-Лу, захлопала в ладоши. — И раз!

Я резко наклонилась и поднялась. Голова кружилась.

— И два!

Поворот туловища налево, вытянутая в носке нога. Пот стекал с лица рекой.

— И три! — Она вскинула руку. — Перерыв!

Я присела на корточки, тяжело выдохнула. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Жаклин, подцепив бутылку на краю сцены, протянула её мне.

— Не умирай, — устало улыбнулась она. Я благодарно кивнула, жадно стала пить. Хотелось умыться холодной водой. — Скоро привыкнешь.

Желала в это верить. Иначе бы я не выдержала и месяца.

Жаклин поднялась, отряхнулась. Мы тренировались на большой пыльной сцене, на которой и выступали. Помещение освещалось одними лишь прожекторами, направленными на основное действие и подсвечивающими каждую летящую пылинку.

Девушка подожгла сигарету и, сильно затянувшись, протянула её мне. Я аккуратно взяла её указательным и большим пальцами. Пластинка с размеренной музыкой остановилась.

— Перерыв окончен, — сообщила Люси-Лу и, вдруг сощурившись, зыркнула в конец зала. Я проследила за её взглядом. — А это кто ещё, мать вашу, такой?

Он стоял у высоких дверей. В костюме, с галстуком, с цветами. Чёртов джентльмен с иголочки.

Я тяжело вздохнула и взвыла к небесам.

Теодор выжидал меня. Раскрасневшуюся, мокрую, с растрёпанным пучком, окурком и бутылкой воды в руках. Я кинула Люси-Лу краткое «сейчас» и быстро спустилась к нему.

— Что вы здесь... — громко начала я, но, тут же оглянувшись на зрительниц, поубавила тон. — Что вы здесь делаете?

Он широко улыбнулся, опустил взор на розы.

— Через две недели мне двадцать пять, моя семья живёт во Флориде, я инвестор, — затараторил парень. — И да, в детстве у меня была собака по кличке Бобби.

Я в смятении подняла брови.

— Вы серьёзно?

— Конечно, — кивнул он. — Теперь вы знаете обо мне больше, чем я о вас. — Протянул цветы. — Это вам.

Затем глянул на мои занятые руки и в одно движение забрал у меня сигарету, вручая букет. Затянулся.

Я закачала головой.

— У нас всё равно ничего не получится.

— Почему? — Он швырнул окурок в близстоящую корзину для мусора и нахмурился.

Я театрально надула губы.

— Давайте придумаю. — Осмотрела его с макушки до пят. — М-м-м, у вас отвратительно завязан галстук.

Он наклонился ближе.

— Отвратительно, потому что не вы мне его завязывали.

Я провела языком по зубам, зыркнула на него исподлобья. Теодор усмехнулся.

— Так что скажите?

Сзади послышался крик Люси-Лу.

— Томпсон, у нас репетиция!

Я повела плечиком и развернулась на пятах. Цветы благоухали.

— У меня аллергия на розы! — кинула я ему и двинулась к сцене.

— Так отдайте обратно.

Я сморщилась.

— Ещё чего!

Поднялась по лестнице. Люси-Лу готова была испепелить меня взглядом.

— Не злись. — Я впихнула ей букет, повернулась к нему и, причмокнув, послала воздушный поцелуй. Теодор заливисто рассмеялся.

— У вас правда аллергия? — поинтересовался я, хоть это и не касалось дела. Скарлетт фыркнула.

— Нет, конечно.

И он быстро это осознал. Перед выступлением через неделю, когда я зашла в нашу гримёрку, сразу заметила суету вокруг моего столика. Я нахмурилась, придвинулась ближе, ловя на себе озорные взгляды.

— Дорогуша, у тебя поклонник, — сообщила Жаклин, широко улыбаясь. Я подняла брови.

На туалетном столике стоял огромный букет красных роз. Моих любимых. На цветах, перевязанных лентой, лежала карточка.

«У вас нет на них аллергии».

Я прыснула от смеха и тут же сжала рот ладонью. Конечно, Теодор узнал об этом. А как могло быть иначе.

Во втором своём выступлении, я выходила под конец танца вместе с двумя другими девушками. Поэтому, пока остальные разминались, мы с ними вышли в зал подавать напитки.

Наши наряды в целом всегда были вызывающими (такого уж кабаре), но в тот день я чувствовала себя намного увереннее, чем в прошлый.

Он был в зале. Сидел за круглым столом в окружении себе подобных, деловых. Не знаю, отчего, но они, богачи, всегда меня умиляли — это же насколько сильно нужно делать ставку на очередной договор, чтобы проводить собрание в кабаре, выкуривая сигару и запивая коньяком?

Теодор быстро меня заметил; поднялся и сделал несколько шагов на встречу. Я невозмутимо протянула ему поднос с алкоголем.

— Выпивку?

Парень обернулся на остальных, бурно обсуждающих что-то и, кажется, не обращающих на него никакого внимания, и качнул головой.

— Вы получили мой подарок? — вопросил он. Я нахмурилась. Музыка заиграла тише, оповещая меня о скором начале шоу.

— О чём вы?

Его лицо озарило непонимание, и я едва ли сдержалась, чтобы не улыбнуться.

— А, цветы... — протянула я и надула губы. — Они от вас?

Он сглотнул. Не смотрите на меня так, мне было девятнадцать, и, поверьте, было тем ещё развлечением его смущать.

— От меня. Не понравились?

Я поймала взбалмошный взгляд Чёрта Магуайера, призывающий меня скрыться за кулисами. И только слабо, отстранённо улыбнулась.

— Понравились. — Глаза Теодора заикрились, отражая в себе блики яркого света. — Дарите ещё.

Он хотел было ещё что-то сказать, но я быстро упорхнула в гримёрку. Как бы вам объяснить то чувство, накрывшее меня с головой. Нет, это была вовсе не симпатия, что-то более сильное и опьянящее. Чувство своего превосходства, контроль над другим человеком? Возможно.

Как бы то ни было, он меня верно дожидался снова и снова после каждой репетиции, мероприятия.

Мы всегда заканчивали поздно, и меня это нисколько не смущало. Часто я ходила домой с Шарлоттой, которой было по пути, иногда просила свою консьержку меня встретить. Однако именно на той неделе Шарлотта соблюдала постельный режим со сломанной ногой, а Констанс, женщина преклонных лет, много лет работающая на мою семью, заболела.

Идти было около двух кварталов по тёмным переулкам, поэтому я даже обрадовалась, когда Теодор предложил меня провожать. Я знаю, что в наши времена доверять нельзя никому, однако тогда для меня было сущим облегчением идти бок о бок с кем-то, кого я хоть чуть-чуть знаю.

Так, в один из мартовских вечеров, когда обычно мы останавливались у ворот перед домом и неловко прощались, Теодор находился в особо молчаливом настроении.

— Вы меня не слушали... — констатировала факт я. Парень виновато покачал головой.

— Слушал, просто... — Он глубоко вздохнул. — Скарлетт, — протянул, и я подняла брови, — не сочтите это чем-то неприличным или...

Теодор замялся, достал конверт.

— В общем, вот. — Я аккуратно взяла его открыла. Внутри лежало пригласительное, оформленный золотыми полосками посередине. — У меня завтра день рождения, и я хотел бы, чтобы вы там присутствовали.

Я сглотнула, поглаживая края бумаги. Там будет высший свет, множество людей, среди которых до определённого момента крутилась я. Возможно, некоторые из них, услышав мою фамилию, вспомнят моего отца, а то и мать, осудят то, кем я являюсь сейчас, и, того хуже, пустят сплетни о Теодоре. Я не хотела этого. Я не хотела вновь и вновь ворошить прошлое.

— Я не знаю... — пробормотала я. Теодор понимающе кивнул.

— Я ненавижу это общество, но по другому никак. Каждый год одно и то же. Я не обижусь, если вы откажитесь...

Моя ладонь сжала пригласительное.

— Я подумаю.

— Подумаю? — вопросил я, щёлкая ручкой. Скарлетт пожала плечами.

— Я правда не собиралась идти. В последний момент передумала.

У ресторана по назначенному адресу находилась небольшая очередь; я прибыла намного позже нужного. Но стоило только зайти внутрь, как перед глазами расположился огромный зал, уставленный круглыми столами с бокалами шампанского и наполненный дорогими костюмами.

У меня в животе всё перевернулось. Здесь было так много людей. Они метались туда-сюда, перемешивались. Теодора не было видно.

Я встала у стенки, уже жалея о том, что пришла. Мне всегда не нравились толпы, особенно «грациозные». Одно дело наблюдать за такой со сцены, другое — быть среди неё.

— Томпсон? — окликнули меня сбоку. — Скарлетт Томпсон?

Я непонимающе забегала взглядом по окружающим, наконец находя потревожившего меня.

Это был круглый мужчина в несоразмерно маленьких очках и с чёрной родинкой на щеке.

— Неужели не помнишь меня? — продолжал он. — Я тебя во-от такой помню. Мы с твоим отцом...

Я резко вдохнула.

— Точно! — Понятия не имела, кто это. — Как я могла забыть...

Он важно заулыбался, будто я дала ему повод для гордости.

— Ты чего здесь?

Я хмыкнула.

— По той же причине, что и вы.

Меня утомляла эта обстановка, дышать становилось тяжелее. Я одним глотком высушила бокал.

— Ох, ты же в Мичигане училась, да? Ну и как там? Ты ж не закончила учёбу, да? Какая жалость, что всё так сложилось...

Я поджала губы. Всё это сводило с ума. А этот мужчина, которого я и не помнила, всё болтал и болтал.

— Тогда ж я и уехал. О! — вдруг охнул он. — Пойдём, я тебя с именинником познакомлю. Тот ещё гордец...

Шанс на спасение. Свет во тьме. Спасательный круг. Я готова была ухватиться за него, только б он меня заметил.

— Мистер Бин Ладер! — позвал его мужчина. Парень обернулся и застыл. Он поймал мой взор.

На мне было бежевое свободное платье с V-образным вырезом на спине и ободок из бусин. Я выглядела заурядно для этого места, но Теодор не мог отвести от меня взгляд. Я закусила губу, чтобы скрыть улыбку.

— Позвольте представить вам Скарлетт Томпсон, дочь того...

— Приятно познакомиться, мисс, — не успел тот договорить, как Тед перебил его. Я кокетливо протянула ему ладонь.

— А мне то как приятно, мистер.

Он хмыкнул и, взяв меня под руку, повёл вглубь зала.

Там было действительно красиво: золотые шары, фарфоровая посуда, блестящие наряды.

— Вы всё-таки пришли, — сказал Теодор, останавливаясь посреди толпы.

— А вы и впрямь не маньяк.

Парень усмехнулся, оглядываясь по сторонам.

— Так всё же похож?

Я прищурилась, рассматривая его лицо. Он не был красавцем, и всё же его черты были притягательными: глубоко посаженные тёмно-серые глаза, крупный нос, тонкие бледные губы. Он был почти безбровым, однако в этом был шарм. О, и ямочки. Чёрт побери, как привлекательно выглядели его улыбка и чётко выраженные ямочки.

— Если отрастите усы, вполне сойдёте за своего, —  ответила я, и он прыснул от смеха.

Возможно, именно за это я его полюбила.

— За что?

Скарлетт медленно потушила сигарету.

— За то, что он был искренен со мной. Всегда.

— Даже в его последние месяцы жизни?

Бин Ладер опустила взгляд на пепел.

— Всегда.

Мы сидели с ним на тротуаре за зданием, где происходило мероприятие. Я уже и не помню, как мы там оказались и как наш разговор перешёл в это русло.

— Вы ведь столько всего знаете обо мне, — протянула я, поудобнее устраиваясь на его пиджаке. Я не была эталоном поведения. — О моей семье тоже?

Теодор элегантно (по другому не назовёшь) выпустил клубок дыма, передал сигарету мне. Помолчал.

— Я не стану вас о ней расспрашивать. К тому же, вы...

Я выкинула сигарету, поднимаясь.

— Я осталась одна, это всё, что вам нужно знать.

Он серьёзно кивнул, взял грязный пиджак. На улице моросил дождь, и мы остановились под мигающий навесом.

Погода была из тех самых отвратительных: прохлада, слякоть.

Я привыкла сталкиваться с оценивающими взглядами; в кабаре работать только так. Теодор же выглядел, словно он всё ещё зависел от той социальной группе, к которой принадлежал, словно каждое негативное слово в его сторону — удар под дых.

— Вы не боитесь, что скажут о вас? Вы, грязный, мокрый, пахнущий сигаретами, стоите рядом с какой-то девицей, одетой не пойми как...

Парень насупился.

— Кто сказал вам, что вы одеты не пойми как?

— Никто, но...

Он резко взял меня за руки, притянул к себе. Я судорожно выдохнула, поймала его взгляд.

— Именно. Не смейте так говорить.

Я никогда не считала себя достойной; видела множество изъянов в каждом миллиметре своего тела. Мои родители были единственными, кому я искренне могла доверить страхи и переживания. Они были, возможно, единственными, кто поддерживал мой огонёк.

Теперь же могила потушила пламя. Я больше не получала ответа.

Вам кажется, что я слишком холодна к смерти мужа, ведь я не плачу. Все мои слёзы при утрате испарились, сэр, как только я потеряла воспоминания о юности, исчезнувшей в ином мире вместе с мамой и папой.

Теодор же светился радостью и жизнелюбием. Он вставал раньше всех, чтобы встретить рассвет. Он корчил рожу каждый раз, когда видел на улице собаку. Он каждый раз чесал нос средним пальцем, вспоминая что-то, и бессовестно поднимал его вверх, когда всё-таки вспоминал.

Я чувствовала, словно мы из разных миров; я — из боли, растаявшей любви и воспоминаний, а он — из тёплого дождя, потёртой, но любимой шапки и запаха свежего воздуха.

Сердце бешено стучалось, пока он всё сильнее сжимал мою тонкую ладонь. Его дыхание обжигало щёку и стекало вместе с редкими каплями остатка дождя.

— Вы самая прекрасная девушка из всех, кого я знаю, — с нежностью прошептал Бин Ладер. Волосы Теодора нелепо спадали ему на лоб, и я медленно, едва касаясь кожи, поправила их.

Мне нужны были эти слова. Мне нужна была опора, мне нужна была поддержка.

Мне нужен был он.

Тепло разливалось груди, опаляло тело. Я в одно мгновение притянула его к себе — он не успел осознать — и коснулась своими губами его.

Всё произошло слишком спонтанно; спустя секунду он ответил, всё также чуть скованно держа меня за талию.

Теодор дал мне то, что я утеряла, восхвалил то, что я в себе уничтожала. Он всегда был рядом, детектив, несмотря ни на что.

Забавный факт: тот мужчина, что увязался за мной на дне рождения, потом, после нашей с Тедом свадьбы, говорил всем, что именно он нас познакомил. Смешной.

— Вы столько говорите о дальнем прошлом, но ни разу не упомянули про последние месяцы жизни Теодора. Он вёл себя странно?

Скарлетт покачалась в кресле, поглядывая на часы. 

— Я вам говорила. Если страх перед чем-то не считать странностью, то нет, он был в обычном своём состоянии.

Я язвительно фыркнул.

— Изменять было его обычным состоянием?

Женщина склонила голову, поджала губы. Я не мог понять Теодора: как можно было её предать. Обычно ведь говорят, что изменяют только тем, кто не следит за собой. Видимо, это не так.

— Вы знали об этом и ничего не делали?

Бин Ладер горько усмехнулась.

— Как мне нравятся ваши рассуждения. Что я могла сделать с этим, сэр?

На часах пробило пять утра. Я наклонился ближе.

— Убить его, например.

— Если бы всех убивали за предательство, мы бы вымерли, сэр.

— Он же был плохим человеком. — Я поднял брови. Игрался с её терпением, желал надломить её выдержку. — Не такая уж большая потеря, да?

Скарлетт выпрямилась; её подбородок задрожал, а белоснежные щёки едва покраснели. Влажные глаза блестели скорбной пеленой. Но она не плакала.

Я мог бы сомневаться в искренности её чувств к нему, но та теплота в голосе говорила сама за себя.

— Если бы не Теодор, я бы до сих пор находилась на дне, — прерывисто промолвила она. — Он меня спас. И я всю жизнь буду ему за это благодарна.

Я молчал, глотнул воды.

Скарлетт. Хрупкий цветок, обвитый шипами. У неё не было аллергии на розы. Она и сама являлась ею.

— Его враги — ваши враги, — задумчиво протянул я, стуча пальцами. — У него ведь были враги, верно?

Женщина пожала плечами.

— А у кого их нет.

У всех они есть. Но все врачи совершают тщательно продуманное убийство.

— Поэтому вы так хотели, чтобы ваша дочь уехала? — Я щёлкнул ручкой, и Скарлетт едва ли дрогнула. — Потому что боялись, что жертвой станет не только ваш муж?

— Вы не можете...

— Все эти люди, — воскликнул я, разведя руками. — Были приглашены. У всех у них есть мотив убить Теодора, но не всю семью. Но при этом, у меня все предложения, что жертвой изначально должны были быть вы.

Скарлетт округлила глаза, встряхнулась.

— Что?

Я сник.

— Теодор перед своей смертью сказал мне, что вас убьют... — Я опустил взгляд на исписанный блокнот. — Что вы сделали, Скарлетт, раз он был в этом так уверен?

Я видел, как потемнел её взор, как сдвинулись брови и напряглось туловище. Она закрыла глаза и громко выдохнула.

— Я...

Но не успела она и слова вымолвить, как дверь в каминную распахнулась, и на пороге оказался Чейз Уолтер.

— Мистер Блант, — взволнованно протараторил старик, держась за сердце, словно он бежал. — Мне кажется... Мне кажется, Ларри пропал...

Я кинул быстрый взгляд на Скарлетт и поморщился.

Это никогда не закончится.