Подоконник холодил бедро и часть задницы, на улице уже задавался яркий рассвет, а Миран всё так же сидел на не теплой поверхности, смотря куда-то вдаль.

Большие тёмные глаза красные и очень припухли от слёз. Вроде бы лицо просохло, слёзы закончились ещё пару часов назад, но брюнету хотелось подохнуть или прыгнуть из этого окна. Впервые его голову посетило такое желание, безрассудное и дикое, но как иначе заглушить ту боль, которая сразу же образовалась после их вечернего разговора с Беаром.

Старший, узнав условия обучения, обвинил его отца, накричал. Шатен всячески высказал недовольство всей ситуацией, а в частности им. А Миран просто не смог сдержаться и расплакался, прервав тем самым разговор, который больно ранил. Никто ранее не повышал на него голос, именно поэтому парень даже не понимал, как отвечать Беару. Наскоро вспомнив, как отец отчитывал работников, он применил эту тактику против близкого человека. Да, возможно, это было не правильно, но слушать, как кричит на него от возмущений Беар, не хотелось.

Обиднее всего было то, что Беар так и не перезвонил, он даже не пытался написать смс. А спустя несколько часов, уже за полночь, нервы младшего окончательно сдали, и он сам написал парню в надежде, что им удастся исправить ошибку. И всё бы ничего, если бы старший ответил, но он промолчал.

Вот тебе и сила любви... То чувство, о котором пишут в романах ни что иное, как иллюзия. Вот уже несколько лет Миран наблюдал, как медленно рушится брак его собственных родителей. Ранее он просто закрывал глаза, не видя истинных причин... Сейчас он на собственной шкуре осознал и
прочувствовал, что такое «не нужен».

Молчание возлюбленного задело, сильно ранило и душу, и сердце. Обиднее и тяжелее всего это игнорирование проблемы. Первая их ссора из-за какой-то глупости разбила сразу же парней. За всё это время Миран набирал, наверное, раз сто знакомый номер, но кроме одиноко пищащих гудков ничего больше не услышал.

Разбитый и изнурённый Миран не спал всю ночь, ожидая хоть какой-то весточки. И, по-видимому, очень зря это делал, Беар даже не думал отвечать, а гудки так и звенели в голове раз за разом. Потеряв уйму времени, он ничего не изменил, и не получил ответа ни на одно смс.

Уже сегодня ближе к вечеру они с отцом отправятся в Брэдфорд к старшим Малик, а он в таком виде. Если отец ещё мог поверить в то, что он не выспался, то дедушка и бабушка явно распознают, что что-то не так. Хорошо, что время ещё осталось, а пугать горячо любимого родителя не хотелось за завтраком. Миран плотно зашторил окна тяжёлыми шторами и лёг в свою уютную кроватку, заворачиваясь в теплое одеяло. Тёмные ресницы трепетали в полумраке, а живительная дрёма пришла намного скорее, чем думалось. Измотанный юный организм, не привыкший к таким потрясениям, устал, выдохся. Малик младший уснул.

* * *

Брэдфорд, как и всегда, был во всей красе. Это место практически не менялось, год за годом здесь всё было мило и как-то по-простому. Зейн управлял автомобилем сам. Ещё утром он отказался от предложения Пола, когда мужчина предложил отвезти их. А так как сам старший Малик редко куда-то ездил, но всё же не плохо управлял автомобилем, решение пришло само собой. К тому же хотелось побыть вдвоём с сыном.

Озираясь по пути следования, Зейн восхищённо рассматривал то, что попадалось на глаза. Новые и со вкусом оформленные здания, какие-то интересные необычные вывески ресторанчиков, тату салонов, баров и отелей уже включали, играя огнями, хотя на улице не было даже намёка на сумерки.

Ещё с юности Зейн помнил, как они часто с друзьями снимали комнату в отеле на выходные и пили там, приглашая к себе друзей, иногда девочек. В то время он был не старше сына, а, скорее всего, младше, ведь в 18 он уже был на прослушивании в Лондоне, а всего несколько недель спустя попал в One Direction с другими молодыми исполнителями.

Очень часто брюнет вспоминал беззаботное время до семьи. Те дни, когда ещё не было Джиджи, сына и фермы. Ему очень весело жилось, и не было ответственности, грусти, самобичевания.

Почти всё время вне школы он жил у друзей и отрывался как и где хотел. А сейчас единственное, что радовало, это сидящий позади него сын, который по какой-то причине тих сегодня, как никогда, и очень грустен.

Перед отъездом Зейн несколько раз набирал Джиджи, и женщина до сих пор так и не перезвонила. Именно поэтому брюнет решил, что они встретят её в городских апартаментах. Миран волновался, и, возможно, ему хочется, чтобы они оба поехали с ним в колледж.

Парень вырос действительно излишне робким, но это не порок, многие в его возрасте ведут себя, как сам Зейн в юности: пьянство, наркотики и беспорядочные половые связи.

Собираясь несколько часов назад, они перекусили и выпили кофе. Именно там, в столовой, Зейн пытался вывести на разговор сына, спрашивая, что с ним. На что Миран тихо и безжизненно ответил, что это банальная усталость. И только зоркий родительский глаз заметил: дело не в усталости, поникший взгляд младшего таил в себе подводные камни.

— Миран, малыш, что-то стряслось? Вы не поссорились с Беаром? - быстро спросил Зейн, перехватывая руль, чтобы взглянуть на сына в зеркало заднего вида.

Так как мальчик не сидел впереди, а находился позади на сидении, то рассмотреть его и одновременно управлять автомобилем было достаточно сложно.

— Нет, у нас все хорошо, отец, - тихо отозвался Миран, опуская взгляд куда-то вниз.

Ранее Зейн всегда знал, что сын искренен с ним и ни разу не врал ему. А почему-то сейчас мужчина будто бы почувствовал, что его уклончивый взгляд таит что-то  неладное.

— Почему ты так грустен весь день? На завтрак не спустился, и обед я провел один. Сейчас всю дорогу хмуришься, будто бы мы не к родственникам едем, а на казнь. Я могу чем-то помочь, Мири?

Мири. Ток пустился по хрупкому телу младшего при произнесенном отцом мягком имени. Так его называл Беар, и сейчас Миран держался что есть силы, дабы не разрыдаться перед родителем. Стоит хоть одной слезинке скатиться по его щеке, и всё. Открутиться и сказать, что ничего не произошло, уже не получится.

— Пожалуйста, пап, вы не должны так волноваться. Я просто не спал всю ночь, тревожился из-за поступления, - поднял взгляд Миран и натянул подобие улыбки.

— Что произошло? Почему ты засомневался? Не хочешь идти учиться в этот колледж? Давай найдем другой, - предложил Зейн, взмахнув рукой. — Это ведь не проблема.

— Нет, с колледжем всё в порядке, - отозвался парень.

— Скажи, есть ли ещё что-то, что тебя тревожит помимо учёбы, сынок?

— Я не могу сейчас всего рассказать вам, отец. Прошу лишь, не давите на меня сейчас, - попросил младший.

— Хорошо, поговорим об этом позже. Только не говори ничего бабушке с дедушкой, не хочу, чтобы они начали переживать. Будь, пожалуйста, улыбчив и приветлив с ними, даже если не хочется.

— Да, буду.

— Мы переночуем у них, а завтра с утра выедем в Лондон, - добавил Зейн. — Увидишься со своим Беаром, и от твоей грусти не останется и следа, - улыбнулся Малик, и сын тут же расплылся в скромной улыбке.

* * *

Усадьба Малик за все годы осталась неизменной. В последнее время Зейн редко бывал у родителей, а если и приезжал, то очень быстро уезжал, не успевая рассмотреть все их угодия. Работящие и простые люди Триша и Ясер содержали огород, немного хозяйства, но их двухэтажный дом был самим достоянием из-за того, что однажды Ясер и его отец собственноручно его выстроили. Не без помощи техники, конечно. Но по большей части потом и кровью мужчин семейства Малик был отстроен этот дом. Именно этот факт придавал особняку важную значимость. Сёстры Зейна разъехались на учебу, а старшая, Донья, была на отдыхе в далёкой Доминикане.

В момент, когда Миран и Зейн подъехали, старшие уже встречали сына и внука с распростёртыми объятиями, стоя на крыльце. После взаимных объятий и слёз радости Триши все вместе плотно поужинали. В этот вечер мама Триша подчивала любимых мужчин вкусной едой из риса, мяса и овощей. Так же, как и во время поездки, Миран вёл себя очень тихо, а после кружки чая и лимонного десерта извинившись, удалился наверх, сославшись на плохое самочувствие. В свою очередь Триша осталась на кухне, чтобы убрать всё и расставить. Женщина не обратила внимание на то, как Миран безжизненно вёл себя за столом. А вот зоркий Ясер заметил всё и тут же позвал сына к себе в кабинет для того, чтобы выпить, а также завести беседу без лишних ушей, как часто выражался сам Малик. Стоило двум мужчинам переступить порог тёмного помещения, как пожилой мужчина тут же напал на сына.

— Что с моим внуком? - сгустил брови Ясер, усаживаясь в скрипучее кресло и указывая безмолвно сыну присесть рядом.

Огонёк чиркнул, и сигарета аж зашипела, светясь. Пожилой мужчина закурил, пыхтя сизым дымом. Несмотря на то что разговаривать сейчас Зейн не хотел, а в особенности сесть и обсуждать собственного сына без его присутствия, ему всё же пришлось присесть в кресло напротив, и, последовав за отцом, молодой мужчина закурил тоже.

— Я сам не понимаю, отец, - отозвался Зейн. — Ещё вчера мы вместе были на конюшне, он будто окрылённый летал, явно радовался тому, что мы едем в Лондон. Без умолку щебетал о встрече с Беаром. И вот уже сегодня на нём лица нет, вот такой вот безжизненный с самого утра. Единственная причина это их связь... Не хочу говорить плохо о Беаре Пейне, но явно это его работа. Никто кроме его собственного бойфренда не мог настолько сильно расстроить Мирана.

— Почему ты так думаешь? Они часто ссорятся? Миран что-то рассказал? У них проблемы? - не отставал, задавая вопрос за вопросом, пожилой мужчина.

— Пап, я взрослый мужчина. К тому же я его отец, всё-таки могу распознать, как мой малыш расстраивается и из-за кого. Спешу тебе напомнить, Миран всё-таки мой сын, и я знаю его манеру поведения в разные моменты. Подчеркну, таким он ещё ни разу не был. Да что говорить, если у него слёзы практически висят на ресницах и припухлости вокруг глаз. Он явно проплакал всю ночь. Теперь я уже жалею, что позволил всему этому между ними случиться. Я мог бы послать к чёрту Пейна и запретить парням отношения. Видишь, до чего дошло? Страшно представить, что мой сын, будучи влюбленным, должен зависеть от другого человека, - выпалил Зейн.

— Они всё же были близки? - спокойно повел бровью Ясер.

— Что? Боже упаси, нет конечно. И что значит всё-таки? Отец, о чём ты только думаешь? 

— То и значит, - заявил Ясер. - Знаешь, сынок, только слепой не заметит, как они едят друг друга глазами. Это тебе некогда, ты слишком занят, чтобы всё рассмотреть. А я давно заметил. Зейни, ты приобрел лошадей, и ничего тебя не интересует кроме фермы. Малыш вырос. И я не хочу сейчас напоминать тебе, что ему восемнадцать. В его годы у нас с мамой уже родилась Донья.

— Отличный пример, пап, - взвинтился Зейн. — Что ты хочешь этим сказать? Мой ребёнок не готов к серьёзным отношениям, и если это Беар его обидел, я сделаю всё, чтобы их любовь канула в бездну как можно скорее.

— Вот это не смей, - рявкнул Ясер, поднимаясь, пригрозив пальцем сыну. — Узнаю, что ты или Лиам встряли в их отношения - убью обоих. Если у вас с ним кроме секса ничего не вышло, не портите жизнь парням. Да, кстати, в первую очередь вы портите жизнь моему пока ещё единственному горячо любимому внуку. Миран вырос на моих руках, и даже тебе, сынок, я ни за что в жизни не позволю мешать его вюбленности. Малыш впервые с кем-то сблизился, а ты ведёшь себя более чем ужасно.

— Я тоже хочу напомнить тебе, что они оба парни. На самом деле, всё не так просто, как кажется, отец. Миран девственник, а на сыне Пейна пробы негде ставить, я больше чем уверен. Поиграет малышом и бросит, а он же такой несмышленыш, душу ему вручит на блюдечке. Я должен защитить сына, и не позволю ему пережить то, что пережил я с Лиамом много лет назад. Я надеюсь, не нужно вам с мамой напоминать то время.

— А пережил ли? - задал вопрос Ясер. - Зейни, видел я эти ваши взгляды и взаимные колкости на том празднике.

— Пережил и давно, я уже ничего не чувствую к нему, - отозвался Зейн, отворачиваясь к окну, чтобы спрятать подлинные эмоции от собственного отца.

— В таком случае, сынок, будь добр, прибереги, пожалуйста, эти громкие словечки для старшего Пейна, когда будете собачиться. Пугай его, но ни Беара, ни Мирана не смейте трогать. Вы оба взрослые люди, дайте парням глоток свежего воздуха. Я своё слово сказал, - снова взмахнул рукой мужчина и покинул кабинет, оставляя Зейна наедине со своими не совсем радужными мыслями.