Порой случается в моей жизни так, что я сам не хочу воспринимать реальность, так как порой она бывает настолько невыносима, что проще внушить себе её отсутствие.
   В больнице, когда маленькую Джюелл спасали вместе с мамой, мне сказали о том, во что я просто не мог поверить: болезнь мамы могла легко передаться и моей сестре из-за того, что мама могла носить это заболевание ещё при беременности. Меня сразу же толкнуло на мысль, что я тоже в скором времени смогу заметить у себя идентичные симптомы, но переосмыслив, я понял, что около десятка лет вряд ли серьёзное заболевание не дало бы хоть малейшего факта дать о себе знать, так что за себя я беспокоился далеко не в первую очередь.
   Самым страшным для понимания было то, что диагноза мамы мы до сих пор не знали. Её болезнь могла быть чем угодно, так что это было ужасным чувством просто сидеть и гадать, насколько сильно всё может оказаться серьёзным. Я боялся, и мой страх был явно не без причины: здесь уже шли ставки на целые жизни.
Я хотел чувствовать себя мужчиной: сильным, вольным, храбрым, но то, что я ощущал внутри себя контролю не поддавалось. Я был тем, кем был, и не мог остановиться успокоиться. Словно всё, что накопилось во мне, резко вышло наружу.
   Агата поняла, что я плачу, от того мне стало ещё хуже. Мне не приятно было выглядеть жалким в её голове, понимать это и не иметь возможности изменить. Это чувство раздражало меня. И вот, я уже сам не знаю, как дальше быть.
   — Мне очень жаль, — ответила она, пытаясь поддержать. Здесь я уже был не под контролем, так что её слова положительно на меня точно не подействовали. — Всё будет хорошо.
   Эта фраза начала меня угнетать, потому что хорошо всё абсолютно не может быть. Как ей вообще может быть понятны мои чувства? Она лишь успокаивает, сама не зная, что это только усугубляет моё нынешнее состояние. Но я не хотел злиться на неё, ведь в любом случае понимал, что её мне никто не заменит. Агата, возможно, единственный человек, кому я, хотя бы, был небезразличен, так что злиться на её мне не очень хотелось. Я сказал, что мне пора, и повесил трубку.
   Держа телефон в руке и думая обо всём, я едва снова не «бросился в реку слёз», однако чувство опустошенности меня словно преследовало. Ещё немного и я бы уснул, но услышав голос Джюелл за дверью, взбодрился.
— Алтон, как мама там?
Её совсем тихий голосок заставил моё сердце биться быстро. Мне так стало её жалко... Мой ангел волнуется за её маму. Улыбка невольно появилась на моём лице. Я вскочил с кровати и побежал к сестрёнке, чтобы увидеть её. Она стояла со своим медвежонком в маленьких ручках, красивыми глазками смотря на меня. Её длинные светлые волосы совсем растрепались, но она выглядела бесконечно невинной. Я опустился к ней на колено, чтобы быть одного роста с этой красавицей. Она всё также смотрела на меня и редко моргала. У меня снова потекла слеза из-за того, как сильно я переживал за неё. Хотелось быстро вытереть её со щеки, но Джюелл уже заметила это.
— Почему мой братик плачет? — спросила она тоненьким голосочком. Что ответить я не знал, зато просто обнял её, чтобы биение сердца перестало так ускоряться.
   Я пообещал ей, что всё наладиться, повторяя слова, которые мне говорила Агата. Она явно поверила мне и для меня это было самым главным.
Мне зазвонил телефон. Громкий рингтон заставил меня подойти к телефону, как можно скорее. Название контакта не высветилось, но этот номер я уже знал наизусть. Это был номер моей тёти. Я уже приготовил себя к самому худшему, хотя сам уверен, что к такому подготовиться невозможно. Передо мной стояла Джюелл, чтобы сразу же увидеть мою реакцию от разговора. Я сказал ей, что это была тётя. Нажав кнопку, я поднёс телефон к уху.
— Алтон... — послышался голос Миссис Смит. — У твоей мамы большие проблемы. Подозревают причину заболевания именно в легких.
— Я понял, — сказал я, стараясь сохранить выражение лица спокойным, чтобы Джюелл не так волновалась. — Я приеду.
Положив трубку, я уже думал, что мне нужно было делать с маленькой сестренкой. Наверное, стоило её оставить дома одну, но ей ведь всего десять... Однако, её реакция меня по-настоящему удивила:
— Езжай к маме прямо сейчас. Я останусь.
Радости и гордости за неё у меня не было предела. Для меня она в первый раз за всю её жизнь выглядела уже абсолютно взрослой. Девчонкой, которой я смогу доверить всё, что угодно. Но времени делиться своей радостью у меня не было. Я уже бежал по лестнице вниз, на ходу одевая ботинки. Джюелл защёлкнула дверь на замок с внутренней стороны, и я не беспокоился больше, потому что теперь был уверен: всё будет хорошо.