~~~
{22.02}

~~~

Дверь едва распахивается, и из подъезда без особого на то желания вылезает худощавый парень, натягивая капюшон по самые скрывающиеся за парой домашних очков глаза. Стрелки стремительно протискиваются к полуночи, нарастающий холод—к ногам, побуждение заснуть—к рассудку, и парень то и может, что опрометчиво перебирать тонкими ногами по мокроватому снегу и редко попадающим гадким лужам, марая любимые кроссовки. К собственному разочарованию, вселенской заднице и, если быть предельно откровенным, мелкому ликованию, двое привычных силуэта на единственно имеющейся развлекаловке в самом что ни есть скучном районе—так думает Джено—по классике жанре устраиваются возле дешевых детских тренажеров. Не то чтобы он возвеселяется повседневному присутствию рядом с подъездом местным хулиганам, учитывая, что один как-то особенно вызывает у Ли антипатию, и не то чтобы второй раздражает меньше первого в немного много раз, но да, это так и есть.

—Эй, смотри, -с предельно выразительной насмешкой говорит один, возвещая будто своему "коллеге" о неловко шагающем мимо мистере заморожу взглядом, зарежу и закопаю, где не найдут, и щелкает пузырем какой-то жевательной резинки. —Снова этот ботаник куда-то прëт.

Второй, максимально заинтересованный (читай:вообще нет) в поединке по отжиманию с едва живучей на этом свете перекладиной, без особого энтузиазма кидает мимолетный взгляд на "этого прущего куда-то ботаника" и кивает приятелю, мол, да, круто, снова этот чувак, спасибо, что напомнил о его присутствии.

Джено по отработанной схеме и привычке припечатывает тем громко закатанные глаза, продолжает начатый путь и скрывается спустя всего полминуты—над головой и вокруг тьма-тьмущая, а фонарные столбы, ну знаете, благо хоть имеются, могло быть и хуже.

Он старше этого парниши—На Джемина—всего на четыре месяца, а сдерживаться и выразительно молчаливо не возмущаться в себя всякий раз, когда второй благославляет его существование кривыми взглядами, просто не в состоянии. Джено вообще за период появления этого хулигана в своей жизни растерял все некогда имеющиеся запасы здравомыслия, стыда и совести, и, видит бог, моментами хочется поддаться безумию несколько чаще, чем за всю жизнь всецело. Он этого и не стесняется, в самом деле, случай относительно обыденный, когда тебе девятнадцать, и то, что причины внутренних переполохов возникают не от очарования классических девчонок с района  с минимально натуральным макияжем, а от розововолосого чудища, пытающегося морально уничтожить тебя при помощи взгядов и ухмылок—ему не привыкать.

Джено добирается до нужной остановки четверть часа спустя, заставляет себя сесть на холодную скамью, чтобы, наверное, в конец отморозить себе оставшиеся органы передвижения, и даже находит силы поджать под себя ноги—воздух ледяной, а ему в свои смешные девятнадцать они еще очень полезны, глупо вот так просто с ними распрощаться. Он осторожно поправляет очки на переносице длинными пальцами, смотрит на мигающий свет, оповещающий о дежурных смс'ках, с искренним раздражением, проклиная те времена, когда На Джемин бессовестно ворвался в его жизнь, устроил целую вакханалию и прижился максимально решительно и комфортабельно.

[Налицосажатель: <з ]

—Я простыну, и только попробуй, слышишь, не держать меня за руку, когда врач пропишет уколы, понял?

Я понял, кивает Джемин, понял-понял, и плюхается на скамейку так, чтобы втиснуться рядом поудобнее, тянется к Джено, кажется, чтобы просто потрепать его волосы (любимая привычка), но потом целует—достаточно долго, чтобы успеть насладиться, и довольно быстро, чтобы не успеть ничего понять.

Джемин вообще по своему статусу вор особого характера—он регулярно похищает Ли по полуночам почти 24/7 вместо того, чтобы дать ему или хотя бы себе отвести последующие часов шесть на здоровый сон, он уже своровал его первый поцелуй, второй, пятый, десятый, и продолжает неизменно красть их каждый вечер, он лишил Джено совести, здравого мышления и фальшивого порыва казаться идеальным во всем, и никому неизвестно, что он украдет еще. А тот как-то особо и не противится своему "злодею", позволяет ему все и даже больше, готов на любую аферу в его исполнении, лишь бы родители оставались в неведении—они убеждены в правильности действий и решений своего сына, который приносит домой исключительно хорошие оценки, ложится спать ровно в 10 и не водится с таким бездарем, как, например, самый известный хулиган на районе в исполнении На Джемина. Почему Джено влюблен именно в него—одному богу известно, а может и не богу вовсе, и самому Ли, который, если честно, сам понять не в силах.

—Сейчас на сцену должен выйти начальник полиции и оформить акт изнасилования моих глаз, -скалится На и возвращает "жизненно необходимые" очки своему парню в руки. —Ты меня провоцируешь. Избавься от них, а.

—И не подумаю, -Ли отслеживает взглядом игриво скользящие по своему бедру джеминовы пальцы. Они сжимаются, и это настолько привлекательно, что воздух невольно вздрагивает где-то в глотке. —Джем.

—Смотрите, как мы занервничали. Услышал собственные стоны в мыслях?

—На Джемин, ты омерзителен.

Розововолосый смеется и собирает с губ старшего еще пару невесомых поцелуев, руку с бедра убирать не желает и не собирается, отодвигаясь со смачным чмоком как-то слишком неожиданно, однако реакция тянущегося за продолжением Джено того стоила. Если На украл у своего парня многое, то его самого, кажется, лишили чувства врожденного страха и инстинкта самосохранения.

—Не обижайся.

Джено забавно морщится.

—Там ребята из моего факультета собираются рисовать граффити под мостом. Хочешь посмотреть?

—Думаешь, у меня выбор есть?

—Да, например, ко мне домой.

—Отлично, идем смотреть на каракули, -вскакивает Джено и уже интуитивно шагает по нужному направлению, а второй, опешевший на долю секунды, увязывается следом.

—Там будет Донхëк.

—Уговорил, к тебе домой, -и моментально разворачивается совсем в другую сторону. —Только без приставаний.

—Что??? Я посмею??? Ни в коем случае???

Ну разве что кража нескольких десятков поцелуев, которой Джено точно не будет сопротивляться.

~~~