Выстрелы прекращаются. До меня доносится эмоциональная речь. Чужие голоса. Кажется, они несут какую-то тарабарщину. У меня нет сил понимать что-то и двигаться. Я лишь хочу скорее проснуться и понять, что все это — страшный сон.

— Серена, — звучит прямо у меня под ухом, — Ты слышишь меня? Слышишь, что я говорю?

— Слышу, — надрывно всхлипываю я, жадно глотая воздух.

— Нам нужно выходить отсюда, — говорит Мэнни, — Нужно сделать это тихо. Так тихо, как никогда, ты понимаешь меня? Можешь идти?

Судорожно киваю головой. Я понимаю, но не могу встать на ноги. Кажется, из моего тела вытащили все кости и мышцы. Есть только кожа, внутри которой остались тонкие вены.

— Молодцы, — громко возвещает Гарсиа, — Как говорят у вас в стране? Не лезь туда, где кипит чужой горшок? Кажется так. Эти люди пытались влезть, и посмотрите, что с ними стало.

Она глубоко вдыхает и рассматривает тела, лежащие на земле. Лужи бордовой крови растекаются по бетону, но женщина не боится испачкать туфли. Подходит к телу Сонни и слегка тормошит его каблуком. Довольно выдыхает и делает пару хлопков руками.

— Карлито! — зовёт она и переключается на испанский.

Не понимаю, что она говорит, но судя по всему требует избавиться от тел.

— Вы свободны, — произносит она, забирая чемодан с деньгами у Луки,— Это ваше. Спасибо за работу.

Потягивает румынам несколько пачек купюр, но когда те поворачиваются, чтобы уйти, даёт знак Бланко и его людям. Короткий жест: простой взмах руки, но они понимают, что нужно делать.

Кажется, начинаю привыкать к звуку автоматной очереди. Или мне становится все равно. Всего лишь несколькими людьми меньше. Сейчас, мне наплевать даже на то, что я могу оказаться следующей. Скорее всего, так и будет.

— Уходим, — требует Мэнни, — Сейчас самое время.

— Не хочу оставлять его здесь, — шепчу я.

— Тихо! — Здоровяк прикладывает палец к губам и всматривается в окно.

Гарсиа, словно почувствовав, поворачивает голову в сторону стены, за которой мы прячемся и вглядывается в наше окно. Говорит что-то Бланко, тот разводит руками, эмоционально отвечая ей.

— Все хорошо, — повторяет Мэнни успокаивающим тоном, но мне не нужно его утешение.

Я словно перестала существовать. Не чувствую тела, не ощущаю духа. Ничего. Только разрывающая боль, да и та стала настолько сильной, что будто находится сама по себе, вне моей сущности.

Слышится рёв мотора. Кого ещё могло принести сюда в этот час? А главное зачем? Когда старомодная машина останавливается рядом со странной компанией, люди Гарсиа выходят вперёд, отгораживая женщину от гостей.

— А ты какого хрена тут делаешь? — восклицает Карлито после того, как до меня доносится хлопание дверей машины.

— Скажи ему, чтобы отошёл, — приказывает мужской голос.

Снова выглядываю в окно. Черт. Это Джейсон, которого Сонни называет Турецким. И сейчас одним трупом будет больше.

— Убери свою игрушку, пупсик, — спокойно произносит Джейсон, когда низкорослый мужчина из свиты Бланко направляет на него оружие.

— Как вы мне надоели, — стонет Гарсиа, подняв руки к небу, — Ты, твои дружки... Что тебе надо? У тебя есть минута до того, как ты умрешь.

— Боюсь, всего и не расскажешь за минуту, — разводит руками Лысый, — Кто-нибудь, уберите от меня бородатого ребёнка!

Парень с автоматом тычет дуло в спину Джейсона, подталкивая его к телам друзей. Я уже успела познакомиться с Турецким и знаю про удивительную способность не выражать эмоции, но это уже слишком! Такое чувство, что груды тел, лежащие вокруг, его не удивляют.

— Хорошо, хорошо, — соглашается он и поднимает руки вверх, когда к его голове подставляют ещё один ствол.

— Быстро! — бросает Гарсиа.

— Через две минуты, — мужчина бросает взгляд на часы, — Сюда приедет полиция.

Карлито меняется во взгляде, но лишь на секунду. Затем его лицо искривляется в усмешке.

— Ах, да! — Джейсон прикладывает ладонь к голове, — Полиция уже на месте.

— Ещё быстрее, — нетерпеливо требует Гарсиа, — Зачем ты здесь?

— Может быть, поможете мне? — шипит он, уткнувшись себе под ноги, будто разговаривает со своими ботинками, — Я не умею разговаривать как гребаный злодей из гребаной концовки гребаного фильма! Я вам не гребаный Джокер.

— Убери его, — устало произносит Гарсиа и делает взмах рукой.

Женщина разворачивается в сторону своей машины, энергично покачивая бёдрами. Только сейчас я понимаю, что она красива ровно настолько, насколько ее красота не имеет значения. Правильные черты лица, идеальные волосы, точеная фигура и пышная грудь. Она могла бы покорять сердца мужчин, если бы не одно обстоятельство: все это казалось бесполезным, ненужным и не желающим остановить свой взгляд. Ее красота — безжизненная, словно искусственный цветок.

Звучит выстрел, затем ещё один и ещё. Зажмуриваюсь и закрываю уши. Это невыносимо. Кажется, у меня не осталось сил даже на то, чтобы дышать.

Когда я открываю глаза, с удивлением обнаруживаю, что Джейсон продолжает стоять на месте. Мало того, рядом с ним стоят Альберт, Сонни, мистер Хилл и его друг. Их одежда и лица испачканы в крови, но они стоят на своих ногах. Рядом с Гарсиа стоят Лука, Хмурый и их приятели. Живые и невредимые.

Какого хрена тут происходит?

— Какого хрена тут происходит? — словно прочитав мои мысли спрашивает Бланко.

Фигура женщины останавливается и медленно разворачивается на звук. Устало, будто проклиная себя за то, что на неё работают одни недоумки, поворачивается в сторону, отчаянно ругаясь на родном языке.

Когда Гарсиа замечает компанию восставших из мертвых, ее лицо бледнеет, становится похожим на плотную гипсовую маску перед тем, как на неё нанесут грим.

— Привет из ада, — хмыкает Сонни, отряхивая брюки на коленях от пыли.

— Что вы... — глаза женщины бегают из стороны в сторону, не понимая на чем удержать внимание, — Она выглядит растерянной.

Чертовски странно, но сейчас, когда ее красивое лицо находится под властью недоумения, она выглядит гораздо моложе и живее, некоторым образом даже трогательной.

— Ты остановил трансляцию? — спрашивает мистер Хилл у Турецкого, и тот согласно кивает головой.

— Какую ещё, мать вашу, трансляцию? — рычит Карлито, но кто-то из его людей уже протягивает ему телефон.

Полицейский меняется в лице и бросает взгляд на женщину.

— Все это было так предсказуемо, — объясняет мистер Хилл, — Свести нас, вместе, с оружием и чемоданом денег. В безлюдном месте, под надзором своего цепного пса.

Услышав последние слова, Карлито направляет в сторону Вика автомат.

— Холостые, — отмахивается тот, — Вы думали, мы идиоты? И ты думала, мы надеялись остаться в живых? Ты думала, что Лука поверит тебе?

— Вы не идиоты, вы просто больные на голову, если думаете, что эта гребаная шутка сойдёт вам с рук, — нервно отчеканивает Гарсиа.

Сейчас, когда прошло несколько минут, и женщина осознала всю прелесть ситуации, она снова может стать сама собой. Черты лица заостряются, а в глаза возвращается блеск металла.

— Верни мне мои бриллианты, и об этом никто не узнает, — предлагает Сонни.

— Ты думаешь, что можешь шантажировать меня записью идиотской постановки? — шипит Гарсиа, — Ты и твои дружки просто не понимаете, что это моя земля. Это мой дом. И я, только я могу решать что и кому здесь принадлежит.

— Ты ошибаешься, — говорит Альберт, расслабленно прикуривая сигарету.

— Национальная полиция Франции, — мужчина, стоящий рядом с мистером Хиллом, достаёт удостоверение из внутреннего кармана своей куртки и протягивает в сторону женщины, — Эта земля принадлежит государству, которому я служу, и мои люди будут здесь в течение нескольких минут.

Гарсиа молчит оценивая обстановку вокруг несколько секунд, затем направляется в сторону Сонни.

— Твоя земля закончилась сто метров назад, — объясняет парень, — Это — территория Франции.

— Повтори своё условие, — просит она.

— Об этом никто не узнает, если ты отдашь то, что принадлежит мне, — отвечает Кастилло.

— Понятия не имею, о чем ты, — мурлычет она и делает ещё один шаг в его направлении.

Становится мягкой, как кошка. Подкрадывается к нему, облизнув губы, но парень вытягивает руку вперёд, останавливая ее.

Черт!

Они... Теперь я вижу это отчетливо и ясно! Сонни и Гарсиа были любовниками. В том смысле, что между ними был секс. Однозначно и абсолютно точно. Они трахались! Так вот откуда у Гарсиа бриллианты Сонни!

— Отправляй, — просит Сонни Турецкого.

— Отправляй, — повторяет она и сцепляет руки в локтях на груди, испытывая терпение бывшего любовника.

— Стой! — кричит Карлито — Ты с ума сошла?

— Тебя никто не спрашивал, жирный ты говнюк! — кричит она, закипая от злости как чайник, — Это ты, ты виноват! Насколько же мало в твоей голове мозгов. Уберите его!

Ее крик перерастает в визг. В безумных глазах горит огонь. Черт, эта женщина по-настоящему ненормальная. Наверно смогла заводить Сонни в постели как никто другой.

— Эти штуки бесполезны, — оправдывается один из ее людей, оглядывая сложенное на земле оружие.

— Возьми свой пистолет, идиот, — шипит она, закатив глаза, но тот лишь опускает руки.

В этот момент, где-то недалеко раздаётся вой сирен.

— Если ты позволишь им сделать это, — произносит Карлито, подбираясь к Гарсиа как можно ближе, — Я заберу тебя с собой. Тебя и Ортего. Всех вас. Ты будешь гнить в тюрьме!

— Камни в моем доме, — отвечает женщина, обращаясь к Сонни, подумав пару минут.

— Сделай так, чтобы они были у меня в течение получаса, детка, — глаза Сонни прищурены, смотрят на неё с каким-то сожалением, которое можно принять за жалость, — Скажи, где они, и я попрошу Ноа привезти их сюда.

При имени своего любовника, она бледнеет.

— Набери его номер и передай мне трубку, — требует Сонни.

— Он знал? — спрашивает она, набирая номер телефона.

Ее тон деланно спокойный, но я замечаю, как дрожат ее руки даже с такого значительного расстояния.

— Нет, — отвечает Сонни.

— Ты знаешь, мы могли бы быть счастливы вместе, — она подносит телефон к уху, ожидая ответа, — Я имею в виду нас, Сонни.

— Не думаю, что мог бы быть счастлив с самкой богомола, — отвечает он, вырывая аппарат из рук.

Снова заметила, как он бросил взгляд в сторону окна, за которым расположился мой наблюдательный пункт. Почему он не сказал мне раньше? Признался бы он хоть когда-нибудь, если бы я не попала сюда? Узнала бы я об этом?

Лучше бы не знала.

— Ноа, малыш, — улыбается Сонни, услышав голос в трубке, — У меня к тебе небольшая просьба.