Мужчина, который охраняет меня возвращается сразу же после того, как Гарсиа покидает меня. Занимает своё привычное место на стуле у двери, погружаясь во тьму. Его постоянное присутствие сводит с ума, его дыхание сродни китайской пытке, когда капля воды методично капает на голову, превращая жизнь в ад.

Находиться здесь одной было бы гораздо легче, но разве его это заботит?

Снаружи раздаётся хлопание автомобильных дверей, шум заводящегося мотора и протекторов шин, скрипящих по дороге. Снова кукарекает петух, будто провожает гостей своим криком.

Звуки нормальной жизни.

Даже у этого петуха жизнь сейчас лучше моей.

Двигаюсь к стене наощупь, чтобы облокотится на неё спиной — мышцы  сводит от бесконечного лежания на полу с завязанными руками. Прислоняюсь, чувствуя прохладу стен и слегка откидываю голову назад, пытаясь погрузиться в мысли.

Хочу подумать о чём-нибудь, что может отвлечь меня от всей этой ситуации, но в голове сплошной сумбур. Ни одна мысль не задерживается надолго, и в конечном итоге, снова приводит меня сюда, в эту камеру, насквозь провонявшую сырой гнилью.

— Раз Миссисипи. Два Миссисипи. Три Миссисипи...

Отсчитываю в голове секунды, чтобы хоть как-то отвлечься. Каждая минута длится вечность. Таким тягучим время может быть лишь в самый неприятный период. Чем лучше себя чувствует человек, тем быстрее оно бежит, и наоборот.

Счёт уходит на шестую сотню, и путается в голове, пытаясь сосчитать количество секунд в минуте, минут в часе.

Тысяча секунд.

«Тебе может не понравиться то, что тебя ждёт дальше...»

Две тысячи секунд.

«Нравится играть с огнём?»

Сползаю по стене на бок. В груди застывает что-то тяжёлое, не дающее мне дышать. Кажется, впервые за много лет, я готова заплакать. Не хочу, чтобы мой надсмотрщик стал свидетелем этого редкого действия, но слёзы, копившиеся внутри долгие годы нашли способ вырваться наружу.

— Просыпайся, — голос, звучащий во сне заставляет улыбнуться, потому что я знаю, кому он принадлежит.

Сонни приходит в мои сновидения регулярно, а сплю я здесь почти всё время. В этот раз, мы находимся на тропическом острове. Никогда не была в подобных местах в жизни, так что моему мозгу приходится импровизировать. Например, на нашем тропическом острове, сейчас цветут яблони. Цветки повсюду — падают на белоснежный песок, будто покрывают пляж розовым снегом. Видя эту красоту, я не перестаю плакать.

— Да проснись ты, — повторяет голос, но мои веки словно склеены слезами.

— Ещё немного, — отвечаю я, отмахнувшись.

Это так странно — спать во сне.

Шум моря сменяется шорохом. Он доносится совсем рядом. Непривычный звук. Хочу разглядеть, но для этого нужно проснуться.

— Что вы давали ей? — кричит знакомый голос, — Отвечай!

И снова странный шорох, а затем жуткий свист. И тихий, и громкий одновременно. Будто кто-то рядом взмахнул кнутом, и он, прорезая воздух, злобно присвистнул.

Чтобы понять, что этот голос — не сон, нужно всего лишь открыть глаза. Из открытой двери сочится свет, обнажающий взору обстановку вокруг. Мой охранник лежит на полу, я не вижу его лица, но точно знаю — это именно он. Рядом стоит Сонни и пристально всматривается в проход. Как только в нём появляется ещё одна мужская фигура, снова раздаётся противный свист и тело не успевшего войти мужчины, с грохотом падает на пол.

Дыхание спирает. Я могу сделать вдох, но не могу выдохнуть. Просто забываю как дышать. Забываю, как говорить.

— Очнулась? — спрашивает Кастилло, но я не в силах ответить.

Эти люди вокруг — мертвы?

— Можешь идти? — он по-прежнему, выжидающе смотрит в сторону двери.

И снова — тишина. Я не могу проронить ни слова.

— Сиди здесь, — приказывает он, услышав шаги, спешащие по коридору и выходит из комнаты.

— Это сон, — бормочу я, оглядывая лежащих на полу, мужчин, — Это всего лишь кошмар.

Только сейчас замечаю, что мои руки развязаны.

Свист повторяется снова и снова. Ещё несколько раз. Сейчас он кажется тише. Мой слух свыкается с этим звуком.

Он кажется привычным.

— Сможешь встать? — Сонни снова здесь, рядом, присаживается на корточки и всматривается в мои глаза.

Его лицо повернуто от света, я не могу увидеть его эмоции. Но тон голоса — холодный, как сталь.

— Не очень ты рад меня видеть, — шепчу я, — Снова ожидал, что спасёшь другую?

Пытаюсь встать на ноги, но тут же сползаю вниз. Слишком сильно трясутся ноги. Несколько мгновений, Кастилло вслушивается в тишину. Убедившись, что кроме нас вокруг нет ни единой живой души, берёт меня на руки.

Я сижу на заднем сидении машины Сонни и наблюдаю за тем, как нервно он копошится в бардачке. Я знаю, что парень ищет и не хочу, чтобы ему это удалось.

— Твою мать! — разочарованно кричит он.

Видимо, его запасы истощены.

Громко захлопывает крышку, но она раскрывается, словно приглашает поискать необходимую вещь лучше. Снова хлопок, но она не собирается поддаваться.

— Попробуй аккуратнее, — тихо говорю я.

— Замолчи! — кричит Сонни, стукнув кулаком по рулю и снова дергает ручку.

Некоторое время, ему нужно отдышаться. Продолжаю сидеть тихо, ожидая, когда он сможет успокоиться.

— Зачем ты пошла с ними? — гневно спрашивает он, заводя машину.

Внезапно, становится темно. Не так темно, как ночью. Ночная мгла навевает покой и умиротворение. Она убаюкивает. Сейчас вместо неё наступает тревожный мрак. Он жадно проглатывает дневной свет. Узкая полоска света остаётся лишь на горизонте, чётко очерчивая границу света и тьмы.

— Я предупреждал тебя о том, что вся полиция работает на Гарсиа? Я говорил тебе о том, что Карлито Бланко долбаный псих? Какой информации тебе не хватало для того, чтобы ты была умнее?

— Спасибо, что вытащил меня отсюда, — говорю я, не в силах вести бессмысленный спор о том, кто здесь поступает мудро, а кто — нет.

— Надо было оставить тебя здесь, — шипит он, выруливая на трассу, — Ты хоть понимаешь, что мне пришлось сделать для того, чтобы вытащить тебя?

— Так почему не оставил? — взрываюсь я, —Кто тебя просил?

Гнев и отчаяние, накопленные за эти дни, вырываются наружу. Хочется кричать и биться об стену, но физически, я слишком истощена.

— Зачем ты пришёл за мной? — повторяю я, — Если тебе наплевать?

— Потому что мне не наплевать! — кричит он, тяжело дыша.

Сворачиваюсь калачиком, спрятав голову руками и стараюсь не разреветься, впиваясь зубами в губу. Я не стану показывать Сонни свою слабость. Не покажу ему, как сильно его слова разрывают моё сердце.

Оставшийся путь, мы проделываем молча. Не имеет значения, куда и зачем он меня везёт. Сейчас для меня вообще ничто не имеет значения. Пытаюсь вспомнить последний момент моей прошлой жизни. Когда всё пошло наперекосяк?

Скучная конференция, похотливые мужские взгляды, когда я улыбаюсь за стойкой нашей компании. Помню, что сильно устала в тот вечер, но отчего-то переоделась в номере и отправилась в магазин. Я одной руке я держала сумку с продуктами, в другой — телефон.

Зажмуриваюсь, чтобы вспомнить каждую деталь. Ветер развевал волосы. Он принёс с собой хвойный запах смолы. Я помню физические ощущения также, как душевное состояние. Меня накрыла усталость, но вместе с ней, расслабленное умиротворение. Одиночество, но не скука. Никаких планов на далёкое будущее, но уверенность в завтрашнем дне. Всё то, что можно назвать покоем.

Таков был последний вечер моей прежней жизни.

Сонни рьяно газует, отчего мотор отчаянно ревёт. Мое тело вжимается в кресло, ощущая, как быстро машина набирает скорость.

Да, в моей нынешней жизни не хватает покоя.

Малюсенькая глава — но я скоро наверстаю )) ❤️