— Я не та, что нужна вам, — шепчу я пересохшими губами.

В голове страшно гудит. Кажется, в ней установили трансформаторную будку. В ногах слабость, не дающая мне подняться, а во рту — настоящая Сахара.

Я слабо соображаю, но достаточно для того, чтобы понять — меня в очередной раз похитили. Разница лишь в том, что в этот раз со мной обращаются не так хорошо. Руки связаны за спиной, я сижу на холодном полу, до сих пор ощущая резкий запах химии возле носа.

Кажется, меня снова тошнит. Этот запах, от которого никак не отделаться, вызывает нестерпимую рвоту. Отворачиваюсь в сторону и наклоняю голову вниз, извергая на пол остатки того, что съела за день.

— Я что, единственная блондинка во всей чёртовой Каталонии? — продолжаю я отползая в сторону и всматриваюсь в темноту, — Вы слышите меня? Я не та, за кого вы меня принимаете!

Вокруг непроглядная темень, такая сильная, что глаза никак не могут к ней привыкнуть. Абсолютно ничего не видно. Но я точно знаю — в комнате кто-то есть. Слышу ровное дыхание рядом с собой.

— Меня снова перепутали! — слабо бормочу я.

Сил на то, чтобы говорить уже не осталось. Закрываю глаза и ложусь на пол, смиряясь со своим положением, потому что не могу даже думать о том, как выбраться отсюда. Не знаю, чем я надышалась, но мой организм реагирует на это крайне негативно. Тошноту удаётся немного победить, только если не двигаться. Устраиваюсь на бок и боюсь пошевелиться.

Когда закрываю глаза — ничего вокруг не меняется. Снова открываю — нет даже крошечного просвета вокруг. Возможно, меня держат в подвале. Чернота вокруг становится даже светлее, если зажмуриться.

Дыхание рядом учащается, и вместе с тем, во мне нарастает паника. Кто здесь, и что ему нужно? Слышу шаги, и не могу разобрать, в какую сторону двигается тот, кто находится в этой комнате. Ко мне, или от меня — мне не разобрать шаркающих звуков из-за громкого гула в моей голове.

Зажмуриваюсь ещё крепче, стиснув зубы и съёживаюсь в комок. Где-то справа разносится скрип ржавых дверных петель, хлопает деревянная дверь, но мои веки словно склеены. Проваливаюсь в пропасть глубокого сна. Так легче думать о том, что всё вокруг — ненастоящее.

Открываю глаза в тот момент, когда за окном раздаётся кукареканье петуха. Перед глазами всё кружится, а в ушах противно свистит. Снова закрываю глаза — теперь кажется, что это я кружусь вокруг помещения. Спина адски болит, и я не чувствую рук. Из-за того, что я провалялась всю ночь на твёрдом полу со связанными запястьями, кажется, что меня прогнали между шпицрутенами.

Снова открываю глаза, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд. Днём, здесь становится немного светлее. Не настолько, чтобы видеть окружающие меня предметы в цвете, но достаточно для того, чтобы хотя бы немного сориентироваться. Узкая полоска света сочится через окно, забитое снаружи досками.

Вся эта хрень, с которой началась моя история, повторяется снова.

— Мне нужно в туалет, — прошу я.

Сама не знаю, к кому я обращаюсь, но точно знаю — здесь кто-то есть. Я чувствую его. Слышу дыхание.

Раздаётся скрип ножек стула, я поворачиваюсь на звук, но не успеваю ничего разглядеть. Какой-то мужчина, поистине гигантских размеров, хватает меня за плечо и поднимает на ноги легко, будто я лист бумаги. То место, куда впиваются его цепкие пальцы, начинает ныть от боли. Синяка точно не избежать. И это, если я легко отделаюсь. Он тащит меня через мрачный коридор, словно тряпичную куклу и буквально впихивает в убогую ванную комнату. Потрескавшаяся плитка, местами покрытая плесенью, покрывает нижнюю часть стены. Верхняя — покрыта краской и упирается в давно не беленый потолок. Ржавая ванна, из старого крана капает такая же рыжая вода и унитаз, вызывающий омерзение — спокойно жить здесь могут лишь тараканы и крысы.

Вся эта ситуация с одной стороны, похожа на предыдущую, а с другой, абсолютно ясно — здесь со мной не станут церемониться. Если сравнивать оба похищения между собой, то первое — можно назвать курортом.

— Вы так и будете пялиться на меня? — спрашиваю я, когда верзила развязывает руки, чтобы я могла сходить в туалет.

Не отходя на меня ни на шаг, он продолжает сурово разглядывать меня. Огонёк в его глазах и то, как он облизывает губы говорят о его похотливых мыслях. Становится ещё страшнее. Что, если этот тип начнёт распускать руки?

— Что? — я растираю больные запястья и сжав ладони в кулаки, встряхиваю ладони.

— Две минуты, — бросает он на ломаном английском и отворачивается, слегка прикрыв дверь.

Оглядываюсь по сторонам, изучая помещение. Маленькое окошко расположилось почти у самого потолка. Судя по тому, что за ним темно, оно либо забито с другой стороны, либо ведёт в одну из комнат дома, а не на улицу. Стоит попробовать посмотреть что за ним — возможно, это мой единственный шанс на спасение. Если я встану на ванну и немного подтянусь — смогу увидеть, что находится по ту сторону стекла.

— Готова? — спрашивает мой охранник.

— Минуту, — прошу я.

Ужасно хочется пить. Открываю кран и вымыв руки, жадно приникаю губами к воде. Разбрызгиваю воду по лицу и шее. По телу разбегаются мурашки, когда ледяная вода касается кожи. Но это единственный способ очнуться.

— Пойдём, — мужчина хватает меня за рукав и тянет назад.

Возвращаясь в помещение, стараюсь запоминать расположение комнат, но темнота и однообразные стены, покрытые облупившейся краской, не дают мне и шанса изучить план дома. Мне нужно прийти в себя, чтобы подумать, оглядеться вокруг и попытаться сделать хоть что-нибудь, но моё тело словно набито ватой. На то, чтобы сходить в туалет уходят все силы, и как только я снова оказываюсь на полу, тут же отключаюсь.

Не знаю, сколько времени уже прошло. Постоянный мрак вокруг не делает различий между днём и ночью. Открываю глаза — всё тот же охранник сидит рядом, не сводя с меня глаз. Я не вижу его, но научилась понимать чёрную тишину. Я чувствую — он рядом, знаю — он смотрит на меня в упор, потому что узкая полоса тусклого света направлена на меня так, чтобы он мог следить за каждым моим движением. Так, чтобы я не могла ничего разглядеть. Единственное, что мне позволено — это вода из ржавого крана, когда он водит меня в прогнившую насквозь ванную комнату.

В моих сновидениях всё иначе — я программирую себя на то, чтобы видеть яркие сны. Мне часто снится Сонни, его улыбка и то, как мы гуляем вдоль моря, держась за руки.

Никогда не думала, что держаться за руки так приятно.

Женский голос возвращает меня в реальность. Странно слышать эти звуки здесь, и поначалу мне кажется, что это лишь продолжение моего сна, но за окном снова кукарекает петух, заставляя проснуться. Привычно оглядываюсь по сторонам. Сейчас мне гораздо легче, и я могу встать на ноги, чтобы немного размяться.

Женщина энергично вещает что-то по-испански. Тембр голоса незнакомки энергичный, властный — может быть, хозяйка дома?

Слышится стук каблуков по деревянному полу. У гостьи уверенная походка, несмотря на длину шпилек. Уж я то могу определить их высоту по звуку. Хозяйка настолько убогого жилища не станет носить такие туфли. Цокот слышится отчётливее, нарастает с каждым шагом, пока не замерев на секунду, врывается в комнату вместе с ярким и ослепляющим светом.

Невольно жмурюсь, потирая глаза. Открыть их кажется невыносимой мукой после того, как я провела много часов в темноте.

Силуэт вошедшей сначала размытый и раздваивается, будто рядом с женщиной находится её точная, но прозрачная копия. Ещё мгновение и двойник соединяется с вошедшей женщиной, словно входя в неё.

— ¡Hola! — говорит Сеньора Гарсиа.

Теперь то я вижу, что это именно она — приветливо улыбается мне, похожая на добрую фею из сказки. Может быть, Гарсиа не так плоха, как мне показалось? Может быть, она здесь для того, чтобы спасти меня? Эта мысль держится в моей голове ещё мгновение, и я даже слабо улыбаюсь в ответ, пока она прикурив сигарету, не бросает в меня спичкой.

Волшебные чары рассеиваются, и взгляд её снова становится стальным, а губы вытягиваются в тонкую ниточку.

— Где он? — спрашивает она.

— Кто? — интересуюсь я, не понимая, о ком она говорит.

Не то, чтобы у меня полно вариантов, но речь идёт либо о Сонни, либо о Ноа. Впрочем, я не знаю местонахождение ни одного из них, поэтому добавляю:

— Я не знаю.

Подозрительно смотрит на меня, медленно затягиваясь сигаретой и подходит почти вплотную. Выдыхает дым мне в лицо, отчего я закашливаюсь и продолжает буравить меня своими злыми глазами.

— Если с ним случится хоть что-нибудь, — чётко выговаривая слова, пытаясь завуалировать акцент, произносит она, — Я обещаю тебе, если хоть один волосок...

Её жесты слишком театральны, слишком вычурны. Злодейские слова, которые она произносит, звучат пафосно, но абсолютно бесполезны.

Когда я замечаю то, как старательно она пытается казаться стервой, становится не так страшно. В какой-то мере, мне даже смешно.

— Какая разница? — перебиваю я, — Для меня? Какое мне дело до всего этого? Неужели ты думаешь, что сидя здесь, я могу причинить кому-то вред? И неужели ты думаешь, что я поверю в то, что у меня есть шанс, даже если с твоим дружком не произойдёт ничего страшного?

Нелепость её безвкусного, но дорого платья, туфель и причёски в этой остановке так явственна, что слезятся глаза. Наверно именно такие эмоции вызывает дерьмо на дне золотого унитаза. Интересно, если она захочет в туалет, воспользуется ванной в этом доме?

Словно читая мои мысли, Гарсиа снова сощуривает глаза и тяжело дышит. Думаю, она не поняла и половины из тех слов, что я произнесла, но прекрасно поняла мой тон, от того и злится. Но мне наплевать — что может быть хуже того, что есть сейчас?

— Подождём твоего приятеля ещё два дня, — шипит она, — Если он объявится — умрёшь быстро, нет — в страшных мучениях.

— Можешь начинать, — отвечаю я, —  У меня нет никаких приятелей.

Ещё пара резких вдохов и выдохов, и Сеньора Гарсиа разворачивается в сторону выхода, бросив на пол дымящийся окурок. Постояв немного у двери, она яростно тушит его подошвой, размазывая по старому паркету. Наверняка представляет на его месте меня или Сонни. С силой хлопает дверью, и на меня снова обрушивается темнота.