Дождь стучал по крыше автомобиля, заполняя салон славным звуком капель о сталь. — Лучше, чем нагнетающее молчание, что заполонило весь салон машины, если не считать трение колёс о дорогу каким-то значительным звуком.

Мина и Тэхён ехали в сторону дома; после того до чёртиков смущающего диалога они толком и не говорили, спустились к остальным, пытаясь влиться в разговор, точно ничего и не было, никакого разговора о чувствах между родной кровью, да будь она не ладна.

И даже сейчас, в салоне машины какого-то такси, водитель не посчитал нужным включить радио, будто мужчина нарочно позволил двоим погрузиться в омут мыслей. К лучшему ли это? Да и Тэхёну с Миной, казалось, было всё равно — играет музыка или нет — оба сидели друг к другу ближе обычного, но ни одного слова так и не прозвучало в адрес друг друга; что уж там, казалось, они молили о том, чтобы не встретиться взглядами.

Руки девушки благополучно уместились на коленях, нервно сжимали их, а в мыслях метались сомнения в роде: «Что же будет дальше?», «Как мне смотреть ему в глаза?», «Дура! Зачем брякнула глупость, ведь неправда всё это, неправда!»

Тэхён же, пусть и всем нутром своим ощущал отчуждённую, напряжённую атмосферу, всё же успевал сочинять подходящие аргументы для родителей, которые обязательно посыпятся, точно град в середине лета, как только он и сестра перейдут порог дома.

— Извините, можно включить музыку?

Взгляд водителя с дороги переместился на зеркало заднего вида, улавливая ожидающие радужки парня на заднем сидении.

— Конечно, — пробормотал он, после нажав на кнопку на магнитоле.

Светловолосый удовлетворительно кивнул доносившейся из колонок музыке и вновь облокотился на спинку заднего сидения. Тот взглянул на сестру, сглатывая накопившуюся слюну, точно готовясь высказать сотню раз проговорённую в мыслях реплику. И действительно:

— Давай, скажем родителям, — начал тихо и скрипуче парень, малость приблизившись к Мине, заставляя бедую девчушку дёрнуться на месте, — что Аюми живёт неподалеку от Минсока, и поэтому, когда с утра я заехал к нему за рефератом, мы случайно встретились на улице и договорились вместе поехать домой на такси?

—... — во время недолгого молчания взгляд Мины прошёлся по фигуре брата, — да, давай.

Ответ был коротким, но удовлетворительным, в особенности, когда Тэхён запечатлел румянец на щеках младшей, из-за которого слабая улыбка проявилась на усталом лице. Внимание привлекли чужие глаза в отражении водительского зеркала, из-за чего парню пришлось вновь «надеть» маску серьёзности и невозмутимости.

И как только водитель перестал глазеть на пассажиров на заднем сидении, Тэхён, не долго думая, аккуратно коснулся своим мизинцем чужого, медленно передвигая руку, захватывая пальчик за пальчиком, точно прося разрешение на это «интимное» взаимодействие. И Мина позволила, даже двинула малость рукой навстречу, резко вздохнув и отвернувшись в сторону окна. Что-то волнительное заполняло её грудную клетку, из-за чего та не могла усидеть на месте. Наконец, руки их были сцеплены, покоясь всё также на коленке девушки, и, облизнув задумчиво губы, Тэхён слегка наклонил голову, шепча младшей на ухо:

— Мина, я знаю, что неловкость сейчас одолевает все твои мысли, а незнание, как именно себя вести сковывает какие-либо движения. Признаюсь, у меня так же, — хмыкнул Тэхён, отводя взгляд. — Знаешь, это так сложно и неправильно, но давай не будем игнорировать это? Я слишком долго, мучительно долго старался игнорировать сию бредятину в своей голове, отрицал чувства, пытался заглушить, сейчас же не смогу. Не смогу, зная, что ты чувствуешь то же самое и ко мне.

♡♡♡

Был вечер, когда Мина с головой погрязла в домашнее задание, сидя в своей комнате, за рабочим столом. Было темно, только небольшая настольная лампа давала незначительное освещение в вечернем мраке. Шариковой ручкой девушка аккуратно выводила числа в уравнении, как в дверь её комнаты негромко постучали.

— Да? — отозвалась Ким, слегка обернувшись.

В проходе показался отец в своих домашних штанах.

— Ужин готов, спускайся, — сказал тот и, уловив кивок дочери, прикрыл за собой дверь.

Во время ужина, казалось, родители прочли, посмотрели, узнали все новости мира перед тем, как сесть за стол, — оба не замолкали ни на минуту. Тэхён же с сестрой время от времени дополняли диалог предков, удивляясь, насколько отец и мать были активны во время разговора. Должно быть, уединение с утра в доме им пошло на пользу. Но, по сравнению с активными речами родителей, наиболее любопытны были загадочные взгляды Тэхёна и Мины в сторону друг друга.

Они сидели напротив. Оба старались не выдавать своих отчаянно странных улыбок, Мина — румянец не щеках. Любой догадливый перец давно издал бы томное «Пф-ф-ф» да закатил бы глаза, ведь по этим двоим, казалось, было видно всё, ну, или хотя бы маленькое, переменившееся настроение. Только вот, им во благо родители были увлечены друг другом, а не тем, как с любопытством их сын наблюдал за сестрой, как с наслаждением тот улавливал открытое смущение Мины, когда сам в усмешке откидывал голову назад, открывая вид на шею, или невзначай проходился языком по нижней губе, якобы убирая крошки, которых, чёрт бы их побрал, вовсе не было.

Совсем некстати из уст светловолосого вырвался смешок, который не могли не заметить остальные сидящие за столом.

— Дорогой, всё хорошо? — улыбнулась с непониманием миссис Ким на улыбку сына.

— Да, всё хорошо.

Тэхён отмахнулся, после чего женщина вновь продолжила свой рассказ, только вот Мина с усмешкой на губах глянула на брата, точно догадываясь, по какой такой причине тот издал смешок. И вновь встретившись взглядами, Тэхён в ожидании безгласно прошептал «что?», получая в ответ лишь качание головой и милую улыбку.

«Милашка».

♡♡♡

Мина собралась было зайти в комнату, как за руку её остановил Тэхён, что побрёл следом, поблагодарив родителей за ужин. Это был второй этаж дома, это были темнота и щепетильное касание, что побудило девушку выдохнуть с приоткрытым ртом.

Тэхён прижал сестру к себе, обволакивая своими объятиями, всё ещё непривычными, но чрезвычайно желанными. Снизу доносились звуки посуды да воды, и это малость отвлекало, успокаивало. Забавно, но Мина ожидала подобные действия со стороны брата, даже ждала и надеялась. И в следующую секунду обняла брата в ответ, — ей не хватало этих объятий, этого родного тепла.

— Знаешь, это до жути неловко, но почему я продолжаю получать от наших взаимодействий странное удовольствие? — был ли это вопрос требующий ответа? — А ещё я чувствую нервозность, неужели теперь я всегда буду чувствовать нервозность, взаимодействуя с тобой?

Тэхён прекрасно знал ответ: он был слишком очевиден. Тэхён знал, что проявлять чувства к сестре он не сможет на людях, как и она к нему, поэтому подружка Нервозность для них отныне обеспечена. Но так ли это важно, когда в его объятиях нежится то, казалось бы, недоступное и драгоценное? Пожалуй, нет.

— Мина, мне так жаль, что я не дал тебе намёка раньше. Но ещё больше мне жаль, что я не смогу обнять тебя при родителях и друзьях, не смогу коснуться так, — парень дотронулся до чужой щеки, проходясь большим пальцем до небольших губ, — и не почувствовать просто наслаждение без какой-либо напряженности. А я так хочу, не поверишь, как хочу не чувствовать давление со стороны, чтобы просто быть счастливым.

Мина не знала, что ответить, она понимала его мысли, как никто лучше, но не имела понятия, что было бы лучше произнести в данный момент. Родные глаза напротив требовали ответа, да хоть чего-нибудь, и всё, на что была способна девчушка, так это встать на носочки и потянуться к чужим губам. Ей хотелось ощутить его поцелуй, ей это нравилось, до трепета завлекало; потому Тэхён вновь позволил себе накрыть губы сестры, сминать их, целовать нежно и до покраснения, продолжая сжимать Мину в своих объятиях да позволяя себе ощутить чужой запах, а ей — свой.

То, как складно они дарили друг другу поцелуи, то, как комично получали вдвоём удовольствие от подобного взаимодействия, точно знали, как надо, как нравилось друг другу, — всё это заставляло сердце Тэхёна пробивать гулкие удары, а где-то глубоко в животе провоцировать бабочек на полёт по расцветающим лепесткам букета цветов. Парень слишком долго мечтал о ней и об этих поцелуях; сейчас же ему казалось всё это сном, сладким и больно уж неисполнимым, точно по щелчку он мог превратиться в унылую реальность.

— Тэхён, думаю, нам пора расходиться, — произнесла Мина с больно уж красными щеками; она ясно почувствовала, как нечто, не принадлежащее ей, упирается в таз.

— М-м-м, да, пора, — Тэхён отстранился от сестры, не выдавая своей растерянности, чмокнул напоследок в мягкую щёку и скрылся за дверью своей комнаты.

И Мина вернулась к себе, с невозмутимым лицом ровно до того, пока дверь не оказалась закрытой. И только тогда смех сорвался с её уст, а тело от бессилия и некой эйфории облокотилось на основу двери. Та с закрытыми глазами медленно приподняла голову, а на лице её появилась глупая, но до жути счастливая улыбка.