Север Лондона, ШТАБ
16 августа

Zayn

Открываю глаза. Красный неоновый свет, исходящий из всех ламп по периметру, застилает взор кровавой пеленой.

Удар.

Я сжимаю челюсть, но боль настолько невыносима, что рычание раненого зверя сотрясает грудь и выходит наружу. Я чувствую тонкий порез кнута в области правого бока.
Ещё пару мгновений его острое жжение будет самым ярким и мое тело отдаст ему мои страдания, пока они не утихнут, и кровоточащая рана не сольётся с остальными. Ещё.
В секундном перерыве, когда мне в сотый раз дают распробовать сладость пытки, провожу языком по искусанным губам. Их соленый привкус и влага на коже, высохшей от бесконечного крика, кажутся мне слишком знакомыми. Удар.
Холодный пот уже не даёт дышать и выжигает раны, заставляя тело
напрягаться. Раздражение исходит импульсами в каждый нерв организма, ещё пару ударов и меня точно схватят судороги.

Закрываю глаза.

И я вновь будто пятнадцатилетний салага, висящий за руки на цепях в метре от ближайшей точки опоры.
Перед глазами только страх и чёрная тень ремня. Я облизываю губы, желая ощутить что-то помимо разъедающей тело боли. А чувствую только холод и соленый пот. Но в этом я вижу ту прелесть наказания, которой не видят другие.
Я хочу ещё.

Удар.

И ещё удар по цепям наверху, который сопровождает их жалобный звон. 
Я открываю глаза. Нельзя отключаться.
Запрещено. Должен терпеть. Уже пятьдесят четыре. Чтобы умереть мне нужно больше, намного больше.
Поднимаю тлеющий безумием взгляд на тренера в чёрных перчатках и понимаю, что я пересёк грань отрицания, ярости и принятия.
Я улыбаюсь криво. А он все смотрит на меня так, как будто я никто.
Как будто не он открыл во мне желание и нездоровую тягу убивать, кайфовать от раздирающей боли.
И бьет, как в последний раз, бьет насмерть.
Ещё мгновение. Удар по рёбрам. Ухмылка перерастает в оскал, а рукоятка кнута бьет мне в челюсть.
Больно.
Железный привкус крови взрывает все рецепторы и провоцирует выплюнуть сгусток ему в лицо, пока в прострации от накрывающих эмоций не звучит команда к прекращению пытки.

Я не ощущаю рук, онемевших мышц отказывающихся мне подчиняться. Цепи тяжёлые и заставляют кисти безвольно устремиться в пол.
Стою. Шатаюсь, но твердо стою на месте, опустив голову в пол.
Слышу своё тяжелое дыхание, оно как белый шум звучит на фоне мертвенной тишины.

Зеркальные стены камеры переливаются и чуть искажают мое изуродованное изображение. Сквозь них они смотрят за мной, наблюдают со всех сторон, желая оценить и изучить.
Сколько их? Десять? Пятнадцать?
На такие мероприятия приглашают только высшее руководство и босса.
Их не больше девяти.

– Представьтесь, солдат,– холодный острый тон режет по расплавленным мозгам и раскручивает в голове вертолёт мыслей. Даже не моргаю, приоткрыв разбитые губы, дабы вдохнуть в себя больше воздуха.
Легкие жмёт и скручивает. Не тороплюсь. Выдыхаю.
И ещё одна попытка.
Поднимаю голову и устремляю глаза прямо вглубь отпарированной красной стены.

– Зейн Джавадд Малик, сэр. Первый элитный отряд специального назначения.