Оставляя накаляющие злостью мысли,
немедленно оправляюсь в гостиную, где, по-видимому, парни проводят вечера. А я желаю, чтобы он уже закончился.

– Прекрасна. Она просто прекрасна! Чистокровная Пейн,– восторженно говорит Гарри всплескивая руками.

– А какая у неё улыбка, вы видели её зубы? В вашем роду такие гены, Лиам?

– Луи...

– Нет, вы только представьте! Она безоговорочный кандидат...

– Ты оцениваешь ее, как лошадь. Имей совесть, Томмо,– строго претит Найл, но видно, что сам он согласен со всеми замечаниями и теперь вопросительно пялится на Лиама.

– Кандидат куда?

Пробегаюсь по комнате в поисках Лиама, но какового не нахожу. И резко подпрыгиваю, когда крепкий хват обвивает мою талию, в следующую секунду комната кружится перед моими глазами или это я кружусь в воздухе.

– Не бойся, малышка. Никто из нас не желает тебе плохого. Особенно я,– тепло шепчет брат куда-то в волосы и оставляет поцелуй на макушке.– Так, что ты думаешь, на счёт завтрашней поездки в город?

– Да,– пожимаю плечами, хотя не припомню, чтобы он предлагал нечто подобное. Кажется, сегодня мои мысли действительно не в ладу. Скорее всего так сказался стресс и перелёт.
– Да, я бы хотела посмотреть Лондон. И по-возможности объездить пару бутиков...В вашей глуши же есть торговый центр?– специально едко смакую последний вопрос, щурясь и выжидая ответную реакцию.
Улыбается. Его губы растягиваются в насмешливой ухмылке но не над моими словами, а над моей жалкой попыткой задеть. Сверкает опасной искрой в глазах, но не предпринимает больше ничего.

– Завтра я свободен для тебя на целый день,– тактично игнорирует мои слова и проходит вглубь комнаты, оставляя меня одну стоять посреди комнаты.
– А теперь порадуй меня своими манерами,– скучающе, но небезучастно, предлагает этот засранец, предоставляя мне поле действий. Это крайне мудрый ход, и я даже на секунду загораюсь восхищением его продуманностью и беспроигрышной стратегией. Ведь если я поступлю неверно, то брат не упустит возможности научить меня жизни, а верный выбор освободит и меня, и его от ненужного колебания воздуха.

– А за сим вынуждена раскланяться, господа,– своим резким тоном заставляю брата отвлечься от каких-то чертежей и направить на меня строгий взгляд. И не только его, чем остаюсь вполне довольна.
делаю в воздухе круговой жест рукой и, придерживая воображаемую юбку, исполняю реверанс.– Уж больно я утомилась вашим обществом.

Выпрыгиваю из комнаты, окрылённая тем, что смогла обойти силки Лиама и связать его самого ими же.
Это радостное чувство поднимает меня по лестнице на второй этаж мимо злосчастных ступенек, по ковровой дорожке.

– На цепь бы её...

И даже не слышу, как челюсти кровожадного Цербера щёлкают прямо за моей спиной обрывком нелепой фразы, которой я не могу найти в своей голове ни определения, ни логического продолжения.
моя комната приветствует меня сладковатым запахом ванили и свежести. Мой любимый запах.
Падаю на кровать и закрываю глаза, наслаждаясь ожиданием завтрашней поездки.

***

Обвожу скучающим взглядом примерочную, завешанную базовыми офисными рубашками, свитерами и брюками. Я же правда думала, что «шоппинг» в понимании Лиама то же самое, что и для всех. Но он лишь дал мне возможность самостоятельно подготовиться к школе, что такая же смертная скука, как и сама мысль о школе.
Наивный. Мысленно зачеркиваю выход из двери кабинки, провожу взглядом потолок и пол на стыке. А там как раз вижу способ украсить свою рутину — небольшое расстояние от пола до стенки ограждающей соседнюю примерочную от моей по скудным расчетам должно меня пропустить на свободу. А если я смогу пробраться ещё и пару раз, то точно смогу сбежать отсюда.
смотрю ещё раз на запертую дверь примерочной и ныряю в щель. Задерживаю дыхание и зажмуриваю глаза, чтобы не собрать лицом пыль на полу. К моему счастью, голова проходит хорошо, грудь тоже. Морщусь от того, что проход слишком маленький, чтобы я смогла быстро прогнуться и пропихнуть вторую часть моего тела сюда же. Закусываю губу, стараюсь не пыхтеть от приложенной силы и громко не чертыхаться – бёдра проходят хуже. Ещё секунду и я могу просунуть в примерочную ногу и вторую. В восторге от данного манёвра чуть ли не взвизгиваю, а потом поворачиваюсь к двери, чтобы закрыть и её. Но вижу брата и улыбка спадает с лица.

– По моим сведениям защёлка двери находилась с твоей стороны. Расскажешь мне, почему пришлось предпринять экстренные меры?

Аж краснею от злости. Он ведь заметил меня раньше, но вместо того, чтобы предупредить сразу выждал, пока я отмучаюсь и пролезу вся.

– Хотела развеселить себя. Знаешь, всегда в раздевалках пролезаю туда-сюда, пока не надоест,– едко цежу я.
– Впрочем мы можем идти, мне ничего не подошло.

Вылетаю из магазина, как и Лиам, который в следующие пару секунд оказывается передо мной. Приподнимаю голову, чтобы посмотреть в глаза, горящие янтарём. Они так похожи на мои, но совсем потухшие, да что такое происходит?

– Джесс,– устало шипит брат, окатывая меня потоком разочарования и явного предостережения.

– Я не хочу тебя слушать,– останавливаю его нравоучения, но он мгновенно ловит меня за локоть и поворачивает к себе.

– Довольно прилюдно демонстрировать свою невоспитанность, Мери Пейн!

Аж прикрикивает от злости, а я лишь ёжусь от упоминания своего второго имени, которое звучит ещё более по-королевски, чем предыдущее, обязывая меня к каким-то нормам поведения. Мы стоим посреди коридора, люди уже начинают обходить нас и оглядываться, пока Лиам, не мигая, прожигает во мне дырку. Не сломает.

– Джессика,– горько отзываюсь я.– Меня зовут Джессика.

– Джессика Мери Пейн, была ею при рождении и будешь,– вырываю свою руку из его и отворачиваюсь, намереваясь идти дальше и, как обычно, сделать вид, что все в порядке.
– Хватит. Хватит, Джессика!

Снова чувствую, как меня ловят за руку, но более терпеть не собираюсь. Внутри все взрывается, пока я отмахиваюсь от любого родного касания до моей кожи.

– Не прикасайся ко мне!– рычу так, что связки до боли напрягаются, и голос начинает похрипывать.– Я серьёзно, ещё раз ты попытаешься воздействовать на меня таким образом — я...я полицию вызову!– жду от него страха, но тот лишь усмехается. Чувствую себя дурой, и это поджигает меня ещё сильней. – Смешно! Черт, почему тебе смешно!

Куча взглядов наблюдают за этой семейной трагедией, где я — главный шут, а Лиам — кукловод.

– Просто иди...

Рот неожиданно зажимают. Над головой раздаётся приказ всем зевакам разойтись, а пока я от шока не могу сопротивляться брат оттаскивает меня к ближайшей стене.

– Послушай меня,– зло фыркаю в ответ на его спокойный тон и то, что он до сих пор закрывает мой рот. Отвожу взгляд в сторону, понимая: такое самовыражение здесь считается нормальным, раз никто из прохожих до сих пор не попробовал вытащить меня из лап этого садиста.– Я хочу мира, малышка, и делаю все, для того. Давай ты хоть немного посодействуешь и позволишь мне вступить с тобой в переговоры.

Он отрывает руку.

– Я тебе Франция что ли, чтобы со мной дипломатические отношения строить?

–Нет, не Франция. И отношения, к сожалению, не дипломатические. В них я более подкован, чем в семейных,– от такого признания мой настрой резко переключается. Становится больно. Мгновенно. Я хмурюсь и задерживаю дыхание в ожидании продолжения, но его не следует. Знаю, что должна сделать, но упорно убираю взгляд куда угодно, пока тёплые пальцы брата не направляют мое лицо на себя. – Но я готов вступить в переговоры и принять на рассмотрение все твои условия, а для этого нужна и твоя готовность тоже.

Я не привыкла к таким разговорам. Я не могу ответить сиюминутно, не могу дышать, думать и прятать эмоции. А мне неприятно, каждая мышца напрягается на лице, изображая вид отвращения, но не к нему.
К самой себе от того, что Пейн взял на себя ответственность поставить меня на одну ступеньку с собой, а я оказалась к этому неготовой.

– Меня сейчас стошнит. Прекрати этот цирк, Лиам,– требую, но с места не двигаюсь ни на шаг.– Я сыта твоими метафорами, и мне они не сдались, как и переговоры. Я здесь, чтобы показать родителям и тебе — меня не остановит ничего. Прошлое в том числе. И если ты надеешься на компромиссы, то их не будет.

– Забавно, что ты так яростно отвергаешь то, чем живешь,– горько усмехается, а я вспыхиваю, как спичка. В который раз. Он невыносим! Как можно, так запросто выводить людей на эмоции? А может он так влияет только на меня. В любом случае, от таких прямых заявлений в наших кругах стараются сдерживаться и тактично не обращать внимания. Но брат, видимо, желает расставить все точки над «и» прямо с ходу, поэтому и провоцирует меня сейчас.

– Откуда тебе знать, чем я живу.

– Я вижу это. Вижу перед собой двенадцатилетнюю обиженную принцессу, которая желает доказать всем вокруг что-то, чего не понимает сама. Я рассчитывал на другое, Джесс, и свято верю в то, что ты другая, просто отрицаешь это. Я хочу узнать, хочу помочь тебе. Малышка,– он прижимает меня к себе полностью раздавленную этой речью и не в силах сдержаться в самый нужный для того момент.

– Один разговор. Мне не нужна твоя помощь. Выспроси все, что хочешь, и оставь меня в покое,– настраиваю более серьезный тон и отстраняюсь сама. Улыбается одобрительно и отстранённо, будто я его никаком не задела, однако подозреваю, что так и есть. Легкомысленно спрашивает желаю ли я поехать домой, или мы останемся и попьём кофе здесь. Сухо комментирую вариант поездки обратно  в «замок» и соглашаюсь на кофе. Остальную часть пути мы проводим в молчании.
Я стараюсь продумать стратегию разговора, но на ум не приходит ничего кроме как гнуть свою линию и ни при каких обстоятельствах не сворачивать. Так мы быстро зайдём в тупик. Это вызовет ещё больше вопросов и ещё больше разбирательств, что мне никак не нужно. Я могу врать, хотя полностью уверена в том, что ложь Лиам распознаёт быстро и я опять окажусь в бедственном положении. Прогнуться под его напором не позволю себе никак, из принципа или уважения к себе, не знаю. Просто не позволю.
Вообщем, все мои умозаключения приходят к тому, что ко времени, когда мы садимся за столик в уютной кофейне, я не знаю, что говорить и как себя вести.
Вся надежда на интуицию.

– Чай или кофе?

Лиам располагается напротив меня, боком к прозрачной стенке кафе, которая, на удивление, не создаёт ощущения витрины, а наоборот придаёт месту особого шика. Видно, что брат здесь не впервые. Он расположительно снимает бомбер, открывая мне обескураживающий вид на плотно забитые татуировками руки, и откидывается в кресле.
Не следую его примеру, остаюсь в джинсовке, сидя с гордо выпрямленной спиной, как будто сейчас я буду сдавать экзамен на знание этикета.

– Чай,– равнодушно бросаю я, отводя взгляд на вид за окном. Не обращаю внимание на его удивление, на то, как официантка подлетает к нам после единого его жеста. На то, как он заказывает себе крепкий американо, а мне капучино.

– Что-нибудь ещё?– светловолосая девушка буквально готова выпрыгнуть из своей формы, кажущейся на пару размеров меньше, от этого выдающей на показ все ее достоинства, которые она демонстрирует перед братом, заглядывая ему прямо в рот. Меня точно стошнит сегодня, такая картина других чувств не вызывает.

– Вообще-то я заказала чай,– грубо напоминаю я, а Лиам вежливо мне улыбается и поворачивается к официантке.

– Прошу прощения, чай для девушки. Это все,– блондинка ещё раз расплывается в обольстительной ухмылке и исчезает. Я смотрю ей в след, желая, чтобы она споткнулась и ударилась головой о барную стойку. Невоспитанная шавка, даже не потрудилась обратить внимания на то, что мужчина в сопровождении. Ещё раз фыркаю и подпираю подбородок рукой, поворачиваясь обратно к брату. Его карие глаза искрятся восхищением, духом заранее выигранной битвы, но не за ту официантку. Однако, может, я бы и предпочла выставить парня в подобном свете, потому что действительно узнаю его бесстрастную манеру принимать внимание противоположного пола и давать в замен лишь каплю своего, чтобы разжигать в них желание ещё больше.

Но не сейчас. Сейчас я смотрю в его глаза, как в зеркало и вижу свои, такие же горящие. Я открыла военные действия, а он принимает их. Гордо и уверенно. Недостижимо.

– С каких пор ты стал поклонником татуировок?– я опускаю взгляд на то, что до сих пор было для нас запретным. Чернила на его коже закручиваются в спирали, изображают животных, часы, ленты. Невообразимый узор плотными рукавами обволакивает его руки до самых плеч и прячется за кромкой белой футболки. Восхитительно.
– Это больно? А родители знают?

Повышаю тон, когда в мыслях удаётся набрести на то, что сейчас интересует меня больше всего. Ведь они никогда бы не дали согласия на такое самовыражение, в нашем обществе это считается как минимум извращением.

– Нет, Джесс, не знают,– смеётся от моего потока восклицаний, но беззаветно соблюдает этикет беседы.– Чем меньше они знают, тем меньше им приходится волноваться за меня.

– Но они должны были заметить! Как ты прятал? А кисти рук? Их же видно,–  настаиваю на своём и кручу в воздухе рукой, показывая свою абсолютно нетронутую иглой кожу.

– Мы давно не виделись лично.

– Значит ты живёшь сам?

– Именно.

– Но как?

Мое возмущение играет на лице миллионом различных гримас, что явно доставляет наслаждение моему собеседнику. Я замечаю это практически мгновенно и отключаю свою впечатлительность. По щелчку все эмоции исчезают с лица, а я принимаю вид уместной для светской беседы отрешенности.

– Хотя ты можешь не отвечать, я не удивлена,– прикусываю губу от напряжения.– С твоей стороны это очень опрометчивый шаг, ведь татуировки на видных местах залог проблем с трудоустройством и принятием тебя в обществе. Как и своё положение ты не оправдываешь, нося на себе художества.

– С работой у меня проблем нет и со статусом тоже. Я остался чистокровным Пейном, каким был и до своего отъезда. Но я рад, что ты помнишь то, чему учили нас родители.

– Где ты работаешь?

– Это допрос?– Лиам выгибает вопросительно бровь, а я понимаю, что пора сбавить обороты. Мы пришли сюда не новостями делиться, и ,кажется, неосознанно я увожу нас от опасной темы. Брат чувствует это и чувствует мое замешательство, но ничего с этим не делает. Наказывает, видно по его расслабленной, но от этого не менее победной ухмылке.
Вечность адской злости, которая успевает выжечь меня изнутри и пара секунд, за которые нам успевают принести заказ и разложить его на столе.

Мой белоснежный чайничек с пакетиком английского чёрного, сахар и чашечка с блюдцем. Омерзительно.
Наливаю себе половину кружки и медленно ставлю чайник обратно.
Смотрю на брата, пилящего меня азартным взглядом. Ждёт.

– Ты хотел поговорить,– напоминаю ему, чтобы отвести от себя столько ненужного внимания, но вызываю только его ещё более широкую улыбку.

– Мы не торопимся. Можешь спокойно попить свой чай, и мы приступим.

Подношу чашку к губам. Я чувствую шар кипятка и удушающую вонь английских трав. Глоток...

– Ладно хватит! Это обязательно?– почти откидываю от себя чашку и кривлюсь ещё сильнее, вызывая тем тихий смех брата.
Я ненавижу чай и все, что с ним связано, не пью его с молоком и терпеть не могу сборище людей на чаепитиях. Англичанка...
От гадкого привкуса во рту чуть ли не плеваться готова, а Лиам веселится ещё больше. Знал же ведь.

– Конечно, нет. Но ты сама выбрала путь сопротивления, поэтому пожалуйста, воюй и помни, что делаешь это сама с собой.

– Жизни меня решил учить?

– Отчасти. Тебе, кажется, это и нужно. Хотя ты сама ещё конкретно не определилась, а других слушать не намерена. И так, что собираешься делать?

– Ничего. Я вполне определенна в жизни и знаю, что мне нужно. Мне нужна свобода. Это все,– сама не замечаю, как выдаю нечто очень дорогое для себя. Прикусываю язык и проклинаю свою упёртость, пока ответная реакция не заставляет себя ждать.

– Свобода,– по слогам тянет брат, будто бы пробуя слово и его смысл на вкус. А я желаю забрать его обратно. Потому что оно мое, личное и неприкосновенное, а теперь отданное на растерзание его умозаключениям.
– А что дальше?

– В смысле?– не понимаю я.

– Когда все закончится. Ты получишь то, чего хочешь, и что будет дальше? Я больше, чем уверен, ты не готова к такому раскладу,– от его заявления полностью впадаю в ступор. Ещё никто так нагло не осуждал моих целей, да и вообще боялся мне что-либо говорить. А он просто делает. Приоткрываю рот в фееричном негодовании, но ничего даже сказать не могу.
– Так вот, Джесс, я вижу в тебе нечто намного большее, чем стремление к пустоте, которой, на данный момент, ты насильно придаешь несуществующей значимости. Ты прекрасна в своей борьбе, и, я должен признать, ежесекундно доказываешь, что являешься достойным соперником.
Я готов пойти на риск и проиграть тебе, Джесс, но ты никогда не сможешь насладиться победой в той мере, о которой мечтаешь.

– Довольно,– голос резко прорезается и становится громовым,– Прекрати судить меня, Лиам. Не тебе делать это, не тебе учить меня чему-либо. Ты бросил меня пять лет назад и даже представить не можешь, что я пережила за это время и как справлялась. Сама, без тебя и тем более без участия родителей,– замолкаю на секунду, чтобы перевести дух от накатывающей ярости.– Ты можешь думать, что понял меня, но начерта подобного. Ты не сможешь сделать это никогда, потому что никогда не был на месте второго ребёнка, жизнь которого тонет в лучах твоих достижений...

– Так вот оно что!– раскатистый хохот наполняет искрящееся от напряжения пространство. Мои глаза расширяются от такой психоделической реакции на мой монолог. Брату настолько смешно, что он даже не обращает внимания на остальных посетителей. Продолжает смеяться, закрывая глаза и даже краснеет, несколько минут буквальной истерики, и мне тоже становится смешно. Безумие какое-то.
– Детка, это все стоит твоей ненависти, расслабься. Я получил то, что хотел.

– Хотел вывести меня или признания в том, что ты всегда был лучше?

– Честно говоря, меня не интересует ни то, ни другое. Но ты в очередной раз смогла меня рассмешить, за что спасибо,– никак не реагирую на его слова и снова отрешенно поворачиваюсь к окну. Его поведение настолько оскорбительное, что комок слез уже стоит в горле и мешает нормально дышать. Я не хочу находиться здесь больше ни секунды, хочу выпрыгнуть сквозь стекло или провалиться под землю, но не оставаться сидеть на месте под заинтересованным карим взглядом брата. – Мне приятно видеть твои чувства, малышка. Они безумно интересные, твои эмоции завораживают своей силой и наконец-то чистотой. Это то, что мне было важно: чтобы ты показала мне себя, а не ту, кем хочешь казаться. И я доволен результатом,– от удивления вновь поворачиваюсь к нему, но тот уже встаёт со своего места, по прежнему мне улыбаясь.
– Я закажу тебе кофе. А ты подумай над моими словами.

Мутнеющим взглядом наблюдаю удаляющуюся статную фигуру Пейна. Кофейня достаточно большая, чтобы я потратила на это пару секунд, пока не перестану видеть вовсе. Пока зрение не потеряет четкость и не размоет картинку в разноцветное месиво. Пока мысли не залезут в душу, разъедая старые раны.
Лондон был плохой идеей. Все это было ошибкой. Мне противопоказано общение с человеком, забравшим вместе с собой в Лондон часть моей сущности, ту светлую часть, что свято любила и верила в идеалы семей. Рука непроизвольно сжимает край стола, как будто я бессознательно удерживаю себя от падения на пол.

Он хочет увидеть меня настоящую? Я покажу ему. Хотела отложить ещё на пару дней, но обстоятельства не позволяют больше затягивать, и я наконец вдыхаю полной грудью, в предвкушении чего-то очень знакомого.
Взгляд украдкой брошенный на брата и на соседний столик, на часы у противоположной стены, за стекло, где открывается вид на весь этаж. И я ухожу отсюда. В прямом смысле сбегаю, но настолько тихо и незаметно, насколько это умею уже давно. Сердце колотится, как заведённое. Адреналин отчего-то бушует в крови с неведанной мне ранее силой, а азарт подталкивает бежать, как только я переступаю порог кафе.
Все мелькает перед глазами: прохожие, витрины, огни... И я одна несусь сквозь толпы людей, через этажи и эскалаторы вниз, к выходу. Это моя единственная цель сейчас, потому что я знаю...чувствую всеми фибрами своего тела, что мою пропажу заметили. Я видела на выходе со второго этажа Гарри и готова поклясться, что остальные тоже здесь. Поездка с самого начала не казалась семейной, а теперь я уверена — нас охраняли постоянно, охраняли меня.
И при всем желании, если я не выберусь сейчас, то не сделаю этого уже никогда в этом городе.
Первый этаж.
Останавливаюсь, оглядываюсь вокруг настолько быстро, насколько могу. Пара охранников у дальнего края коридора слева. Один прямо напротив.

– Команда: перекрыть выходы. Повторяю, команда: перекрыть выходы и не выпустить...

Меня! Не выпустить меня! Господи, он же и охрану подключил! Кто он вообще такой, чтобы срочно перекрыть выходы в центральном торговом центре Лондона?
Это не важно. Сейчас, важно только выбраться отсюда так или иначе. Скидываю джинсовку. Мое описание уже прозвучало в наушниках всех копов. Выворачиваю её наизнанку белым мехом и завязываю на поясе, отшатываясь к стене. Вид на главный выход с моего места открывается отличный. Проблема лишь в том, что пройти через него незамеченной уже невозможно.

– Ой, стой!– хватаю за рукав проходящего мимо меня парня,– Подожди пожалуйста,– оглядываюсь ещё раз и чуть оттаскиваю его с середины импровизированного туннеля, в который я чудом перебралась. – Эм...

Поднимаю глаза на своего случайного спутника и на мгновение млею.
Пальцы тут же разжимаются, освобождая блондина от принудительной хватки, а тот только смущенно улыбается, показывая мне красивые ямочки на щеках.

– Я могу вам чем-то помочь?– оглядываю его с ног до головы, благодарная удаче за то, что привела этого красавчика прямо мне в руки. Возраста он того же, может чуть старше, одет по-уличному, без изысков высокого стиля, с парой проколов в ушах и чёрным колечком в губе. Внимание! Сконцентрируйся, идиотка, он ведь спросил что-то!

– Э, нет. То есть да. В смысле, помоги мне пожалуйста,– снова хватаюсь за него, но теперь в моих руках сминается мягкая материя рубашки.
– Мне нужно выйти отсюда. Желательно без задержек,– указываю пальцем на выход и парень чуть выглядывает из «логова», чтобы оценить обстановку. По его лицу вижу, что дела плохи, поэтому смотреть сама даже не пытаюсь.
– По тоннелю пройдём к противоположным дверям, там рядом есть служебный выход. Тебе повезло: он открыт только сегодня,– сообщает мне обворожительный незнакомец и кивает в сторону коридора. Чудесно!
По дорожке я кидаюсь почти бегом, хотя здесь, похоже, и так никого нет.

– Ты здесь работаешь?– скорее из вежливости, чем заинтересовано бормочу я, дабы скрасить тишину.

– Не совсем. Я помогаю дяде в кафе наверху,– пожимает плечами, а я усмехаюсь.

– Неужто, чаи подносишь,– с издевкой ухмыляюсь, но ловлю его ответный смешок и мои чувства теплеют. Как будто свой, как будто я дома...

– Это скорее семейный бар. Мы занимаемся крафтовым пивом.

– О-о...

Короткое восклицание, и это все, что я могу выдавить из себя, ведь в этом чертовом городе даже незнакомцу удаётся меня присмирить. Гадкие людишки из дождливого города выучились чёрному английскому юмору и думают, якобы у них на все есть ответы. Как бы не так!

– Ты что-то украла?

– Что?!– оглядываюсь беспокойно, уже настигая конец коридора. Блондин лишь приподнимает проколотую бровь в немом повторении вопроса.– Нет, нет! Я сбежала от брата. А он напряг охрану.

Облокачиваюсь о стену, наблюдая за тем, как двери выхода только начинают останавливать и закрывать. Охраны ещё нет в том, количестве, в котором они собрались у противоположных дверей.
Сейчас или никогда...

– Неужели он был таким плохим собеседником...

Срываюсь с места и от чего-то тяну за собой парня. Пересекаю площадку длинной метров десять и толкаю от себя стеклянную дверь выхода. Но она закрыта. Черт! С досадой от своего неудачного манёвра оборачиваюсь и ожидаю увидеть полицию или дюжину охранников, но единственное, на что падает мое внимание так это на блондина с уже распахнутой служебной дверью.

Секундный выброс адреналина, взрыв каких-то остатков веры в себя, и я вдыхаю уличную прохладу полной грудью. Неописуемый кайф туманит рассудок, мне нужно бежать дальше, а я останавливаюсь и чуть ли не пошатываюсь от кумора в голове.
Свобода.

– Я могу узнать имя своего спасителя?– задыхаясь от эмоций, понимаю, насколько благодарна блондину. Я должна буду обязательно увидеть его вновь, но не сейчас. Нельзя.

– Меня зовут Люк. А ты...

– Я найду тебя,– уже издалека кричу я. Оставляя блондина позади, я поднимаю голову к небу. Голубое и кристально чистое.

Свобода.

Ко времени наступления темноты полная свобода действий уже менее пьянит мою душу. Я благоразумно сворачиваю из переулка ближе к центральной улице, дабы не нарваться на психов вроде Лиама и его друзей. Честно, персонажи нашего статуса способны на такие дела, похлеще любого душевнобольного. От этого в горле встаёт горький ком, напоминающий, что я тоже принадлежу им.

POV. ZAYN

Сладкий белый дым закручивается в спирали и исчезает под тлеющем в закатных лучах потолком. Его неукротимая красота волнует мое спокойствие, и я позволяю себе оказаться во власти наслаждения чeм-то порочным и ядовитым, губительным для людей.
Как, впрочем, и мы сами.
Мы кара и одновременно панацея этого общества. Мы Асмодеи из самой преисподней, вызванные, чтобы поставить на колени этот мир, а в противном случае сжечь его до основания. Выдрессированные, не чувствующие эмоций и боли, лучшие из лучших.
И в гостиной нет только одного. Как всегда.

Скучно. Пейн влетит в гостиную минут через... Кошусь на часы. Сорок три секунды. С видом абсолютной всепоглощающей ярости.
Предугадать, такой расклад очень просто, ведь теперь мы все знаем, что Джессика сбежала. Ей дана полная свобода, и грозит максимальная опасность обнаружения. Если ее уже не засекли патрули ШТАБа.
Все происходит так, как я и предполагал. Ворота скрипят, впуская в пространство рёв мотора и свист колёс, хлопок двери, что должен был помять основание корпуса машины и с петель летит входная дверь.
Скучно.
Найл и Луи даже подскакивают со своих мест, чтобы удержать его от разрухи чего-либо более значимого, чем Lamborghini Gallardo и дверь в особняк. Например, их лиц.

– Молчать,– рычит так, что на секунду в комнате перестают слышаться даже вдохи...
А моя сигарета дотлевает. Дерьмо, не пройдёт и пары секунд, как это мероприятие начнёт меня раздражать. Оно уже раздражает.
– В течении часа я хочу знать, где Она. Выждать пять часов, и выслать за ней ребят босса из ближайшего патруля ,– отдаёт указания быстро и четко. Уже знает весь последующий план действий. А я знаю, чего он хочет от меня.
– Малик,– мое тело реагирует на знакомое, но давно отвергнутое сознанием сочетание букв.
Я поднимаюсь из кресла, захватывая попутно свою пачку и зажигалку. Поднимаю на него взгляд, и меня тошнит от мольбы с приправой ярости в янтарных глазах.
– Я хочу, чтобы Джессика была наказана...

Баста! То чего я ждал все эти чертовы сорок три секунды, пока от нечего делать предугадывал все дальнейшие пути развязки.
Я лучший среди них всех, и по части пыток особенно. Прошло не так много времени, чтобы он смог отойти от шока и обиды на девушку. Даже готов поклясться, что он смог разговорить ее, выдавить пару откровенностей под видом добровольной беседы. Джесс неподготовленная, а Лиам не меньший профессионал. Побега я не наблюдал, но тоже уверен — он был достаточно сносным: видел отчеты Её дел в полиции.
Удивительная для своего статуса девушка. Но и здесь я вижу изъян. Ярость, что накрывает солдата передо мной и даёт мыслить на максималах, мутит другую часть его мозга. Ту, что отвечает за то, что он уже знает, отдаваясь охоте за неизвестным.

– Ты в своём уме?– истеричный возглас блондина. Он единственный, кому не наплевать на тонкую организацию души нашей юной Мисс Пейн, и то, как кощунственно её может сломить наказание.– Хочешь, чтобы её на решётке током били?! Или публично выпороли...? Ты идиот, Лиам, точно повёрнутый псих, если думаешь, что Джессика простит это тебе!

– Я сказал молчать!– и снова это звенящая тишина. Обволакивает и даёт яркости сложившимся иллюзиям расправы в голове. Я подхожу к образовавшейся троице посреди гостиной, сжимая зажигалку в кулаке.
Ловлю секундный взгляд в глаза глаз Пейна и бью точно в нос, пока он в состоянии аффекта даже не ждёт этого.

Адреналин наркотиком растекается по телу. Фантазия тушит солнечный свет, я будто бы впервые отпущен с цепи. И даже босые ноги, сейчас спрятанные под грубой кожей ботинок, помнят холодный мраморный пол. И этот холод так знакомо пронизывает от кончиков пальцев по позвоночнику вверх.

Меня тут же оттаскивает Найл, а перед Лиамом встаёт Луи.

– Да, тебе самому нужно напомнить об уставах?!

– Это тебе пора вспомнить, кто ты такой. Будь ты, Пейн, в себе — не позволил бы девчонке сбежать!– впервые за долгое время повышаю на кого-то голос, но больше не могу наблюдать балаган, который устроила Она.
– Отпусти,– дергаю руку из хватки блондина и прохожу сквозь гостиную и взгляды отряда.– Отправь уже наконец сестру по назначению! В ШТАБе позаботятся обо всем.