Сырая холодная стоянка в самых потаенных недрах ШТАБа. Здесь пахнет бензином, горелой резиной и новыми машинами. Темно, кажется, нескольких ламп, так отчаянно отдающих свой слабый свет, и вовсе нету. Но я не чувствую всего этого.
Я чувствую запах табака. Едкий обволакивающий с ног до головы дым, что поднимается вверх под тусклыми лучами и исчезает в темноте, пахнет крепко и будто бы сладко. Каждая клеточка моего тела ощущает тепло. Я смотрю в глубокие карие глаза и выпадаю из реальности. Мне тепло под его взглядом, я греюсь в ласкающих меня языках пламени.

Зейн стоит всего в паре шагов от меня, однако спрятан в покрове темноты. Свет не любит его, как и он сам не любит появляться передо мной в ярких лучах. Лишь маленький тлеющий конец сигареты то и дело освещает его лицо, но демон вновь овладевает им, погружая в объятия тьмы.
Молчим. Где-то вдалеке шумит вентиляция, но так далеко, что ее практически не слышно. Зато отчетливо слышно, как он вдыхает в себя ядовитый дым и расслабленно позволяет ему слетать с губ серыми волнами. От того, что молчим и лишь смотрим друг на друга, я могу только догадываться о его мыслях и о том, что будет дальше.
Что я должна чувствовать, находясь один на один с человеком, чей кайф полностью зависит от степени моей боли? Страх, врожденный каждому инстинкт самосохранения, который будет заставлять меня держаться подальше от Него. Но меня тянет к опасности неудержимо. Он знает это, говорил под покровом ночи, сгорая от напряжения, витающего в разрушенной комнате. Может я и правда начинаю терять свою человеческую сущность здесь?

В миг я теряю его глаза, нечеткое движение прорезает темноту и на панели рядом с его рукой загорается синий кружочек, означающий то, что Зейн вызвал лифт. На мгновение я чувствую, как в груди что-то больно сжимается. Неужели все закончится именно так?

С наступлением сумерек мы въехали в ШТАБ. Он сказал, что мы от чего-то должны вернуться до темноты. Хочу знать от чего, но знаю лишь то, что он мне не скажет.
Испуганно я опять встречаю его взгляд. Холодею, хоть куртка и должна дарить мне тепло, но не делает этого. Ещё один острый укол в груди, мимические мышцы напрягаются, я хмурюсь еле заметно и все смотрю в глаза цвета той горький шоколадки, что не понравилась мне в первый же день моего пребывания здесь. Брюнет  пытается меня успокоить. Сдержанно и холодно вселить в мой разум контроль, но это не то место, которое надо контролировать сейчас. И я понимаю это.

Железные двери открываются, свет изнутри разливается по всему ближнему кругу. Он освещает и Зейна. Я бросаю на парня короткий взгляд перед тем, как он кивает в сторону этого светящегося металлического гроба, и захожу внутрь. Нажимаю на кнопку пятого уровня и больше не смею поднять глаза. Это конец. Боль в груди сравнима с ножевым ранением. Я смотрю на закрывающиеся двери, на серый пол, на то, как докуренная сигарета падает на него, разлетаясь последними красноватыми искрами. Секунда...

Татуированная рука останавливает механизм и с силой отталкивает обратно. Я не понимаю...
Кнопки на панели загораются одна за другой, следуя какой-то неизвестной мне комбинации, и двери закрываются.
Поднимаю голову, угольно-чёрные глаза ослепляют тьмой. Ещё шаг и он стоит прямо передо мной. Сердце бьется в тысячу раз быстрее, отдаваясь в горле. Я сверлю взглядом татуировку черепа за кромкой его футболки, мысли перемешиваются и рассыпаются на тысячи крупинок, ни одной из которых я не могу уловить. Кажется, стараюсь думать о том, почему лифт не едет, пока его пальцы сжимают мой подбородок и поднимают лицо вверх. Мне страшно. Я не знаю, правильное ли это чувство сейчас, но это именно то, что испытывает каждая клеточка моего тела.

– В глаза, Джессика.

Пара колебаний. Череп, стенка лифта, и сосредоточенный взгляд заключает меня в свои оковы. Так близко. Мы дышим одним воздухом. Буквально одним. Только его вдохи глубокие и сдержанные, а мои дрожащие и прерывистые.
Наши губы едва ли чувствуют выдыхаемые потоки, но они так близко. От напряжения кружится голова, хотя он все ещё не предпринимает попытки прикоснуться ко мне иначе, чем невесомо держать мое лицо, обращая к себе.
Лифты явно не подходящее для нас место, я поняла это ещё в клятом небоскрёбе прошлым вечером.

Медленно рука парня начинает двигаться по моему лицу. Я все ещё смотрю в его глаза. Рывок, пытаюсь отвернуться, он притягивает меня ближе, впивается длинными пальцами в  горло, в миг я остаюсь полностью обездвижена. Сжимает сильнее и немного приподнимает меня так, что я встаю на носочки, дабы не лишиться воздуха.
Я вдыхаю сквозь приоткрытые губы. Ему нравится это.
Потому что такая поза более привычна для нас.
Прикрываю глаза. Больно. Чувствую, как пульсирует кровь и замедляется в месте, где татуированные пальцы сдавливают кожу. Я чувствую своё дыхание, глубокое и ровное, контролируемое им. Я слышу, как его губы приоткрываются, и он проводит по ним кончиком языка. И этот почти неуловимый звук настолько сексуален, что мое тело загорается, как спичка.

– Меня убивает твоя мазохистская натура, малышка,– горячий шёпот опаляет губы, а я даже не могу толком сосредоточиться на этом.– Мне больше нельзя трогать тебя сегодня, но я хочу видеть тебя в бункере в пятницу. Хочу попробовать кое-что новое,– я резко вдыхаю, волна щекочущей тяжести опускается к животу, заставляя все тело дрожать.
Влажные губы касаются моих. И это даже не поцелуй, он просто касается их, зная, как остро я отреагирую на это. Его язык вновь смачивает их, но на этот раз намеренно задевает мои. Я чувствую насколько они мокрые.

– Ты все поняла, Джесс?– шипит моe имя, и короткое дуновение сковывает губы льдом. Я готова биться в истерике от того, как он мучает меня, но не могу даже шелохнуться.– Умница.

Двери открываются, я распахиваю глаза, понимая, что мы давно не на стоянке, а четыре уровня ШТАБа уже под нами.
Я вижу его лукавую ухмылку, но так и не успеваю прийти в себя до того, как Зейн скрывается где-то за пределами дверей.

Через пару минут я все ещё стою в лифте, который выходит в сеть запутанных коридоров. Сознание с каждой секундой все яснее, а я становлюсь все злее на него. Все что происходит не поддаётся логике и здравому смыслу, я все ещё не понимаю его.
Прочесываю спутавшиеся волосы пальцами и от нервов непроизвольно прикусываю губу. Вкус его слюны, как удар под дых, на мгновение заставляет вновь лишиться чувств, а за тем наконец отмереть.
Мне следует вернуться в корпус.

Сирена застает меня врасплох где-то посреди нашего коридора. Я бросаюсь к своей двери, пока остальные так же быстро выбегают из своих комнат.
Перед выездом Зейн напомнил мне, что я выгляжу неподобающе для новобранца ШТАБа и сказал, что мне лучше не попадаться никому на глаза. Поэтому, попав в свою комнату, я бросаю рюкзак в глубь шкафа и накидываю футболку сверху на кожаный топ. Сигнал сбора затихает, когда я подлетаю обратно к двери.

Тринадцатый отряд покорно предстаёт в своём потрёпанном составе. Зрелище это довольно завораживающее. Вдоль белого коридора новобранцы отступают на шаг от двери своего убежища и опускают голову перед Логаном, гордо возглавляющим нас.
Идёт перекличка, нам сообщают о том, что следующая неделя для нас пройдёт в медицинском центре, где мы будем тестировать какие-то новые препараты. Звучит отбой.

Это будет самая тяжелая неделя. Потому что я здесь снова, будто в первый раз, а душа рвётся на свободу.

***

Со злостью бросаю поднос обратно в стопку. Мое негодование стучит болью в висках, а может во всем виноват только голод.
Тринадцатый отряд запретили кормить. Эта новость потрясла меня тем же утром, но почему-то я сочла это настолько абсурдным, что не поверила. Облокачиваюсь о стойку раздачи. Ярость наполняет все тело, она растворяется в крови и перекачивается сердцем. Уже второй день я не ем, нам не дали проспать больше четырёх часов, расписание занятий изменено полностью. Я прикрываю глаза.
Лиам!

Внезапно осенившая мысль наполняет истощенное тело силой. Я беру единственное, что мне позволено съесть — маленькую горькую шоколадку, и направляюсь к тренерским столам.

Атмосфера утреннего возбуждения, так навязчиво витающая в воздухе, не веселит меня, а лишь сильнее раздражает. Шоколадка ломается в сжатом кулаке, когда я вижу брата в компании Софии и нескольких тренеров, в числе которых наблюдаю Луи и Найла. Моего тренера здесь конечно же нет, как нет и Зейна... Он скорее всего сегодня и не появится здесь.  Метрах в трёх от своей цели я нагло бросаю шоколадку на стол, привлекая к себе внимание.

– Какого черта, Лиам?– рычу я, зная, что он в курсе происходящего. Кровь кипит под кожей, я глубоко дышу, что с каждой секундой высасывает из меня все больше и больше энергии. Брат поднимает на меня взгляд. То, как меняются эмоции на его лице немного приводит меня в чувства, однако я все не меняю своих намерений.

– Джесс...– сжимаю зубы, он жалеет меня. От этого я злюсь ещё сильнее. Хотя мой вид говорит сам за себя.
С утра я заплела косы, и теперь, когда кудрявые фиолетовые пряди собраны в тугие колоски, я, кажется, выгляжу ещё худее, чем есть на самом деле. На щеке явный синяк любезно оставленный на мне Зейном в качестве наказания за попытку побега. На шее помимо кровавых засосов ровный, практически хирургический, порез, который заживает с несвойственной нормальному организму скоростью.
Задумываясь о своём физическом состоянии, я начинаю испытывать отвращение.

– Я спрашиваю, какого черта они отказываются нас кормить!–слова выходят все холоднее и чётче, но громче, пресекая поток приторно спокойной речи, которая должна быть призвана меня успокоить.

– Да, что ты себе позволяешь, тринадцатая?!– София поднимается с места, и если бы у меня была хоть капля светлого рассудка, я бы отступила, но я не чувствую даже этой капли.

– Я говорила с братом,– резко огрызаюсь ей в ответ, а за тем вновь перевожу своё внимание на Лиама.– Нас гоняют, как грёбаных ишаков, день и ночь, не дают спать, отдыхать,– нервы натянуты словно струны и я отбиваю по ним тяжелый рок.
– Вы ломаете нашу волю, истощаете до потери пульса, и теперь нам питаться святым духом? Да, вы смешны! Я быстрее сдохну, чем вынесу из таких изощрённых пыток хоть что-то...

– Мне принести книгу «Жалоб и предложений» для тебя, Джессика?

Волна страха, поражающего все нервные окончания, захлестывает тело и скручивает внутренности в жгут. Замираю. Глаза распахиваются шире, а губы остаются приоткрытыми, держа на себе не вышедшие слова. Мутный от злости взгляд наконец фокусируется, как и рассудок, и я вижу перед собой строгие глаза Лиама, направленные мне за спину.
Выдыхаю, дрожа. Оробевшее тело покрывается мурашками, пока я оборачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Мой кошмар предстаёт передо мной в самом своём лучшем свете.

Вид Зейна целиком подавляет во мне все до этого живые чувства. Его глаза цвета глубинных отсветов янтаря оглядывают меня мрачно и небрежно. Суровое внимание тренера задерживают только мои волосы, а точнее косы. Карие глаза вновь меняют цвет, темнеют до цвета крепкого американо. Блестящие азартом они вновь настегают мои. Я прикусываю губу, дабы остановить новый поток негодования.
Смотреть дольше пары секунд себе не позволяю и, повинуясь отработанному инстинкту, опускаю голову, складываю руки за спиной в знак покорности.

– Я уверен, твои претензии стоят записи,– его голос хриплый, но абсолютно спокойный, не смотря на то, что он открыто смеётся надо мной. Чувствую, как щеки горят от ещё не унявшейся злости. Все смотрят на нас. Я знаю, что они в замешательстве. Они не могут понять, почему я замолкаю, и дрожу от ужаса перед даже не своим тренером. Они не знают.

– Это не так,– шепчу ему и приподнимаю глаза. Он одет необычно для повседневной формы ШТАБа, одет на тренировку...

– Чудно,– молчание не затягивается, но я поднимаю глаза все выше. По чёрной толстовке, закрывающей все татуировки кроме кистей рук и птиц на шее, по жилистой шее, которая так и приковывает взгляд. Он побрился. Не полностью, но щетина больше не такая густая. Ему чертовски идёт.– А теперь я помогу тебе включить мозги, тринадцатая. Вам запрещено есть, потому что через десять минут весь отряд должен на уровне выше проходить медицинский контроль. Десять минут, Джессика. Шагай отсюда,– рыкает грубо, а я лишь киваю. Уязвлённое самолюбие и гордость сковывают грудь тисками с такой силой, что я едва могу дышать. Он сделал это при всех, он сломал и растоптал меня в какие-то пол минуты, пока говорил со мной о том, о чем я знала, но не додумалась изначально.
Делаю пару шагов, чтобы скорее обойти его, но татуированная рука ловит меня за локоть, прежде чем я успеваю пройти дальше хоть на миллиметр. – Ты, чем ломать комедию, брала бы пример с отряда,– я перевожу взгляд на стол тринадцатых, где в кои-то веки собрались все. И выдыхаю.
Больше не чувствуя никаких препятствий, я иду к ним.
Солнечные лучи ласкают открытое пространство столовой и отражаются всеми поверхностями, что выглядит по-настоящему...так по-настоящему.

– Джессика!– я кривлю губы в натянутую улыбку, когда Райан поднимает руку, чтобы позвать меня почти через пол столовой. Так громко и вызывающе, как может себе позволить только элитный отряд, только тринадцатый. И моя улыбка растягивается ещё шире.– Иди ко мне, принцесса, я чертовски голоден,– парень тянет меня за запястье и тут же подхватывает за талию, усаживая к себе на колени. Он рычит в шутку и наклоняется к моей шее, чтобы «перегрызть» её.
Уворачиваюсь и смеюсь. Тринадцатые смеются. Оливия называет Райана львом, а Шейн, усмехаясь, говорит, что он лишь жалкий волчонок.

Десять минут. Я сижу в объятиях Райана и слушаю спор Кетрин и Дена о чём-то своём, меняющимся с каждым последующим аргументом. На другом краю стола Кара говорит с Шейном о том, что она убьет его китайским клинком быстрее, чем он перезарядит RN17.
Пять минут. Нас прерывают и приказывают строиться. Ден дергает меня за косичку, за что я скалюсь и рычу, пародируя недавнюю выходку Райана. Нам делают замечание, и мы молча поднимаемся на уровень медицинского центра.
Три минуты. Я вдыхаю стертый запах лекарств полной грудью. Вдалеке коридора суетятся врачи. Среди них Логан даёт последние наставления блондину, который по-видимому возглавляет этот далеко не приятный процесс.
Время вышло.

Стерильное помещение с белыми стенами идеально оборудовано под прохождение последнего этапа контроля — самой тренировки. Беговые дорожки выстроены на большом расстоянии друг напротив друга, создавая импровизированный кривой коридор. Железные столы рядом с каждой дорожкой, мишени по другую сторону комнаты.

Сверху на чёрный топ надевают ремни, которые оказываются несколько тяжелее, чем они должны быть. К груди прикрепляют несколько белых беспроводных датчиков, нос и рот закрывают чёрной маской. Дышать становится трудно, я хмурюсь и показываю ассистирующему врачу на маску, но он уверяет меня в том, что все так и должно быть. Пока тренера отвлекаются на что-то, я вижу, как Райан жестами показывает, что теперь мы похожи на сторожевых псов, а Шейн показывает всего два знака «жалкий волчонок». Все вновь начинают смеяться, а Райан хочет показать блондину со шрамом что ещё, но осекается и показывает фак.

Все ещё улыбаясь, я перевожу своё внимание на то, что отвлекло Логана. Вернее кого.
Моя улыбка исчезает с лица, а в животе закручивается тошнотворный узел волнения.
Зейн и Луи проходят в зал вместе с блондином, ближе к центру разделяются. Луи занимает дорожку в центре моей колонны, а Зейн прямо напротив меня. Я опускаю глаза.

– Внимание, отряд,– Логан и блондин в белом халате обращают наше внимание к себе.– То, что будет выполняться вами сейчас, не является стандартной проверкой. Мы испытываем вас на выносливость и внимание и ждём, как от элитного отряда, лучших результатов,– краем глаза я замечаю движение со стороны соседней дорожки. Зейн снимает толстовку, оставаясь в одних лишь шортах и кроссовках, что трогает меня намного сильнее, чем вид так же одетых тринадцатых. Я хмурюсь от этого щекочущего чувства внутри и вновь возвращаюсь к инструктажу.

На дорожках отмерен километраж, после каждого из десяти отрезков пути они будут автоматически останавливаться. Логан поясняет, что в наших интересах покинуть дорожку сразу же, как только цифры достигнут нуля. Маски настраивают по размерам головы, показывают, как их можно быстро снять. Сбоку есть небольшая защёлка, которая расстегивается одним легким движением, однако делать это почему-то категорически запретили. На экране рядом с тренером вращается управляемая модель чёрной маски, что надета на нас. Он указывает на на место, где красным мигает маячок.
Я подношу руку к лицу и щупаю гладкий чёрный корпус, пока не натыкаюсь на изъян в нем — кнопку включения.
Включать только по команде.
Изначально мои предположением было то, что маски будут считывать частоту дыхания, потом сознание определило более правдоподобный вариант того, что она наоборот будет регулировать вдохи и выдохи, а теперь я теряюсь в догадках, что за прибор на нас. Ответ оказывается менее ошарашивающим, чем я предполагала. Это обычные кислородные маски, которые фильтруют воздух, и он становится практически полностью «чистым».

Через ещё пару минут мы встаём на дорожки. Маски приказывают включить. Я делаю вдох и...это происходит так легко. Выдыхаю шумно и вновь вдыхаю. Грудь поднимается и опускается непривычно высоко, и ощущения легкости и мгновенного кайфа ударяет в голову. Вдох. Выдох. Мне хватает буквально трети вдоха, чтобы организм им насытился, но врачи приказывают дышать размеренно и глубоко. Дабы подавить инстинкты тела и сосредоточиться на чём-то другом, я распахиваю глаза.
Это происходит практически мгновенно. Как только его взгляд задерживает мой, и я уже заключена в такие привычные мне оковы золотистой бездны.

От избытка кислорода мозг слабеет, я не могу сопротивляться власти Зейна надо мной. Я не могу себя контролировать. На нем тоже маска, вижу лишь его прищуренные глаза, манящие, как глаза хищника перед нападением. Он держит мой взгляд уверенно и властно, будто бы специально избавляя от усилий сдержать природные импульсы организма. Опускает его, умело переводя мое внимание на свою руку. Он играет мной, но не насмешливо. Управляет мной грамотно, как делает это самый искусный мастер. Его татуированная рука поднимается к шее, от чего все тело напрягается и углубляет изгибы мышц. Сильные пальцы разминают её. Кажется так медленно, будто это все галлюцинации моего исказившегося сознания. Его руки проходят вдоль торса, на нем нет ремней, что позволяет мне видеть синяк справа чуть ниже рёбер. Разбитые костяшки искривляют чернильные рисунки кистей. Это интересует меня сильно, но мимолетно. По крепкому прессу, пока не доходят до резинки шорт.
V-образные линии таза, так отчетливо видимые над краем чёрной ткани, заставляют мой взгляд помутиться. Мне жарко. Изрисованные руки переворачивают резинку, открывая ещё несколько сантиметров тела. Он затягивает шнурок на узких бёдрах...

И меня резко отпускает. Делаю ещё один вдох, но он нечеткий и неглубокий. Теряю равновесие, чем мгновенно привлекаю к себе внимание.
И все из-за него. Я со злостью поднимаю глаза обратно на брюнета. Моя реакция так его забавляет, что плечи
еле заметно содрогаются от смеха. Злость учащает дыхание, я готова убить его за то, что он со мной делает. Но могу лишь испепелять взглядом, пока датчики сигналят об отклонении.
У меня спрашивают о моем самочувствии, я показываю, что все в порядке, но регистрирующие приборы предательски меня выдают, говоря об обратном. Изо всех сил я пытаюсь унять в себе бушующий ураган злости, и, спустя почти две минуты безуспешных попыток врачей распознать ошибку в своих расчётах, это получается.
Весь процесс тренировки проходит для меня в некой прострации и в безуспешном соревновании с самой собой и тренером напротив.
Я пробегаю то же расстояние, что и он, но в конечном счете буквально умираю от жжения в лёгких. А ему ничего...

Собираю автомат по инструкции на голограмме в центре зала. Начищенные чёрные детали скользят в руках и блестят на свету. В сотый раз я пробую вставить линзу в прицел, но дрожащие пальцы мне не подчиняются.

– Да вы беспомощны, как слепые котята. А если бы это был настоящий бой?– прошло всего около двадцати секунд, блондин не может упрекать нас временем...
Громкий щелчок и удар прикладом о железный стол, за которым следует ещё один. Я хмурюсь и оборачиваюсь на звук. Автоматы Зейна и Луи собраны полностью и отрегулированы до максимального возможного идеала.

– Не отставай, Пейн!

Опускаю глаза обратно на линзу. Она должна вкручиваться с щелчком, но я черт возьми не слышу гребаного щелчка! Спустя треть минуты заканчивают парни, пять секунд,  и остаюсь только я и Оливия. Три секунды, я насильно вкручиваю линзу в уже собранный автомат. Щелчок и удар прикладом о стол, но не мой... 
Я в бешенстве бросаю оружие и отхожу от места работы.

– Отвратительно,– я сжимаю челюсть, слушая осуждающую оценку Логана в нашу сторону.
– В следующий раз за такой позор будут действовать наказания. Вы обязаны уметь делать это в три раза быстрее,– блондин двигается по залу, широкими шагами пересекая его. Поднимает мой автомат и смотрит в линзу. Вытаскивает, переворачивает, щелчок и буквально пол оборота стеклышка.– Джессика, твои очаровательные фиолетовые волосы давят тебе на мозги?– я невесомо качаю головой в знак отрицания. Грохот отлетающего стола, блондин грубо хватает меня за маску и притягивает к себе.
Шиплю от боли. Пытаюсь нормально дышать, но маска отходит от лица, потому легкие начинает прожигать огнём. Ноги еле касаются мысами кроссовок земли. Одной рукой он практически поднял меня, уравнивая со своим ростом.
– Я не люблю разочаровываться в сотрудниках, Пейн, поэтому советую тебе начать хоть немного соображать, кто ты теперь и где находишься. В противном случае я готов подвесить тебя за те же волосы в подвале, дабы способствовать твоей скорейшей адаптации,– отбрасывает меня небрежно. Я оседаю на пол и хватаюсь за пламенеющую грудь, кашляя. Что-то идёт не так, и этот факт скручивает мои лёгкие. Трясущимися руками я пытаюсь нащупать защелку маски, но ее отстегивает кто-то другой спустя, кажется, вечность.

– Расслабься, Джесс. Вдыхай глубже,– сипловатый голос спускается на мой уровень и слышится слишком близко. От того, что я ежесекундно кашляю, у меня слезятся глаза и я не могу разглядеть своего спасителя.
В нормальное состояние удается прийти только спустя пару минут. От таких экстремальных испытаний легкие неприятно болят, но работают вполне обычно. Я все же смотрю на человека, что, не останавливаясь, гладит меня по спине.
Его холодные ярко-голубые глаза на секунду пугают, но я заставляю себя кивнуть, подтверждая то, что я в порядке. Луи улыбается мне. Его вид нечеткий, то и дело размывается и меняется.
– О, нет, нет, малышка. Не отключайся, они убьют меня,– берет меня за скулы и немного хлопает пальцами по щекам.

– Луи,– вяло лепечу я, потому что говорить больно. Верчу головой, ощущая, как в ней раскручивается карусель. Обычно это чувство называют «вертолеты», но я не пьяна, чтобы сказать об этом так. Холодная вода окатывает меня волной. На пару мгновений туманного полуобморока мне приятно и кажется, что это прохладное цунами накрывает меня с головой. Вздрагиваю, распахиваю глаза шире. Все состояние коматоза испаряется в мгновение.

– Слишком долго, Томмо,– грозный рык раздаётся громом в моем просветлевшем сознании. Бегаю глазами по помещению пока не встречаю Зейна, возвышающегося над нами с пустым стаканом в руке.
Он опять облил меня водой. Он сделал это так же легко, как и тогда в мотеле. Темные воспоминания, что посещают меня каждую секунду рядом с ним, уже успели мне надоесть, учитывая ещё и то, что у меня уже достаточно факторов для нервного срыва. Стараюсь не думать о том, насколько я зла на него, однако все мои попытки заранее предречены на провал. Я его ненавижу.
– Отряд не желает исчезать отсюда без неё,– Зейн бросает на меня ещё один быстрый взгляд и кивает Луи на дверь.

– Вставай, Джессика,– голубоглазый протягивает мне руку, за которую я тут же цепляюсь.

Даже не киваю ему в знак благодарности и ничего не говорю. Голод уже перерос в чудовищной силы усталость, и я просто не могу. Зейн выходит из зала первым, Луи пропускает меня вперёд. Я вижу весь отряд посреди белого коридора и останавливаюсь прямо в проёме, пытаясь вытереть остатки воды с лица рукавом толстовки.
Только сейчас я по-настоящему осознаю смысл слов тренера — тринадцатые не ушли без меня...
В груди что-то резко падает и вновь поднимается. Я все ещё слишком слаба, чтобы испытывать какие-либо сильные эмоции, но сейчас я понимаю, что мы становимся частью друг друга. Под пытками Логана и с редкими появлениями Зейна на тренировках, которые отдаются ноющим осадком воспоминаний где-то на задворках подсознания, мы ищем спасение друг в друге и безопасность в преданности делу. Пережив тяжелые времена, мы восстали из пепла и теперь сила элитного отряда растёт с каждой секундой.

Хмурюсь немного, когда вижу прямо перед собой нервную рыжую девушку, которая при виде меня глубоко выдыхает. Смотрит на Шейна сзади чуть поодаль, что тоже вызывает у него слабую полуулыбку.

– Джесс,– Оливия касается моего запястья,– ты в порядке?

Я смотрю в её глаза с непониманием, но все же слабо киваю, и это вызывает облегчённые вздохи остальных новобранцев.
Что-то происходит, я не могу понять, что именно.

– Отряд,– властный голос Зейна привлекает к себе внимание всех присутствующих,– стройся!

Голос Зейна глубокий и мощный, способный поражать своей хрипотой и в то же время оглушать, словно раскаты грома, сотрясающие полные слез небеса. Четкая команда отражается от стен и пронизывает тело со всех сторон. Такое новое чувство проникает в меня до глубины души, но я стараюсь уверить себя, что это меня никак не впечатляет.

– Следующая тренировка начнётся завтра на рассвете и будет проходить на улице сектора «F» главного корпуса. Форма уже подготовлена в ваших комнатах. В столовой вам будет выдан ужин, вы должны поесть и успеть разойтись по своим комнатам до отбоя,– слова четкие и отрывистые, и холод проходит по телу от каждого из них.– Вам понадобятся силы,– чуть тише хрипит брюнет. Я сжимаю челюсть, потому что все ещё зла на него. Хочу смотреть ему в глаза, хочу чтобы он знал это, хочу наказать его за то, что он сделал...
Поднимаю горящий взгляд.

– Теперь ты опять к нам вернёшься?– Белла выходит на более открытое пространство и прищуривает темнеющие зеленые глаза.– Ты уже бросал отряд, Зейн, и что теперь? Нам слушаться тебя?

От удивления у меня замирает дыхание. Шёпот волной проходит по строю со скоростью света, и тринадцатые с вызовом поднимают головы. И в этот момент страх открывается для меня с новой стороны. Я опять смотрю на Зейна, но не бросаю ему вызов, чего хотела ранее, а пытаюсь предугадать его следующие действия в ответ на такую дерзость.
Голубоглазый тренер реагирует быстрее. Его лицо искажает ярость и голубой океан превращается в лёд.

– Живо в строй...

– Заткнись, Луи,– рычит брюнет так бесчувственно, что, кажется, Белла робеет на глазах. Он молчит и оглядывает нас мрачно с какой-то незнакомой мне эмоцией. Думает достаточно долго, чтобы в голове каждого из нас страх выстроил миллион самых ужасных картинок, но недостаточно, чтобы он нас отпустил.
– Бросил?– яд наполняет пространство и отравляет воздух от одного лишь его слова.– Правда считаете себя достойными того, чтобы я тратил на вас своё время? Идиоты!– выкрикивает это с такой мощью, что ударная волна, кажется, должна была сбить с ног.– Бросить вас я мог ещё в Лондоне. Оставить умирать под обломками здания и рыдать над трупами убитых. Как элитный отряд наемников, вы потерпели полный провал, а ваши жизни, как таковые, для ШТАБа ничего не стоят. Самым выгодным выходом для организации было бы поступить именно так, как не поступил я, веря в то, что тринадцатый отряд способен бороться.
Вы, непокорные молокососы, живы только благодаря мне! Благодаря тому, что я для вас сделал!– отступаю назад и все тело передергивает, как только я чувствую за собой стену. Отступать больше некуда, а глаза Зейна все ярче пылают темнотой.– Да, Белла, вы должны меня слушаться, подчиняться мне беспрекословно, как это написано в правилах, созданных ещё задолго до вас. Здесь вы исполняете приказы, мои и любого тренера центра. Ваша свободолюбивость ходит байками среди остальных новобранцев, но мне стоит всего пары дней, чтобы посадить вас на цепь и выжать ее до последней капли. Разве что, так будет не интересно.

Превосходство Зейна над каждым из нас струится лучиками тьмы в каждый дюйм тела. Новобранцы один за одним опускают головы, мирясь с подавленным бунтом. А Зейн будто бы питается страхом и ненавистью, безысходностью, как вампир.

– У тебя есть ещё вопросы, тринадцатая?– девушка качает головой. Я вижу, как дрожат её сложённые за спиной руки. Ден одергивает ее обратно в строй и шепчет что-то успокаивающее.
– За эту выходку я лишаю отряд ужина. У вас есть минута, чтобы добраться до своего корпуса. Время пошло.

– Но Зейн...

– Пятьдесят восемь секунд.

Мы срываемся с места. Не смотря на то, что сил абсолютно нет, я бегу почти быстрее всех, даже не желая знать о его условиях. На выходе Шейн открывает дверь и пропускает отряд до последнего. Не смотря на время, новобранцев в центральном холле неестественно много. На уровне медицинского центра я еле могу протиснуться сквозь потоки людей в чёрной форме, но меня не интересует ничего вокруг.

– Джесс!– замедляюсь, когда меня кто-то окрикивает по имени, однако останавливаться не считаю нужным и даже воспринимаю данную перспективу чертовски рискованной.– Джессика!

Наконец меня догоняют и хватают за руку. Делаю ещё один рывок и наконец оборачивают на своего нежелательного гостя. Райан смотрит на меня своими зелёными глазами, светящимися неоновым светом в полумраке. Его дыхание сбито и каждый новый выдох сопровождает белое облако пара.

– Джесс, снег идёт,– он говорит это тихо, но все воодушевление его слов обволакивает мнётся с ног до головы. Новый прилив эмоций наполняет истощенное тело.
Я поворачиваю голову в сторону перил и замираю.

В темноте центра, освещенного лишь полной луной, воздух прорезают мелкие белые тени. Медленными шагами я подхожу ближе к краю и обхватываю руками ледяные поручни.
Тихо.
Белая пелена, застилающая все пространство, не укрытое куполом, становится все насыщеннее. Редкие белые проблески сменяются, становятся все чаще и в мгновение густая пелена снежных хлопьев обрушивается на нас, будто наказание за все грехи. Самое прекрасное наказание.
Парень рядом с мной забирается на перила и протягивает мне руку. Я смотрю на него снизу вверх, а за тем перевожу взгляд на остальных. Все уровни главного холла переполнены, новобранцы танцуют на неогороженных площадках для спуска, на тросах и поручнях. Они смеются и улыбаются, но сохраняют захватывающую дух тишину, как будто боясь спугнуть этот дар.
Принимаю помощь Райана и тоже встаю рядом.

– Я держу тебя. Ты можешь вытянуть руки,– горячий шёпот ласкает мое ухо, а за тем его рука обвивает мою талию. Я смотрю вниз, оценивая высоту, как не смертельную, но и не вселяющую доверия.

И вытягиваю дрожащие руки. Мокрые, рукава чёрной толстовки закрывают половину моих ладоней, задерживая на себе снежинки, но вскоре на самый кончик указательного пальца приземляется ледяное воплощение прекрасного. Снежинка тает практически мгновенно, но успевает оставить внутри меня такое трепещущее волнение, которое я не испытывала ещё никогда. Это светлое чувство. Чувство восторга и радости, тихого счастья.

Я поднимаю голову к небу. Ночное и полное туч, оно кажется бесконечно-высоким.
Сколько времени прошло с того момента, как я попала сюда? Неудивительно, но я не считала дней, я не знаю какой сегодня месяц и какое число. Я лишь помню, что приехала в Лондон, когда листья только начинали желтеть, а сочная зеленая трава еще даже не подавала признаков скорого увядания. Кажется это было так давно, в прошлой жизни...

Из мыслей меня вырывает ощущение того, что на меня накидывают капюшон. В непонимании я поворачиваюсь к
Райану.

– У тебя волосы мокрые,– отрешенно проговаривает парень, тоже смотря вверх. Но за тем переводит взгляд на меня.– Ты же не хочешь, чтобы нас наказали не только за то, что мы опять ослушались Зейна?

Я кошусь на соседние перилла, где весь наш отряд восторженно ловит первые снежинки этой зимы. Ухмыляюсь.

– Нас по-любому накажут.

– По крайней мере хуже не будет,– он сильнее прижимает меня к себе, наверное, тем поддерживая не только физически. И я ему это позволяю.
В мирном молчании я оглядываю забитые коридоры ШТАБа. В толпе новобранцев я едва ли могу заметить единственного человека, который остаётся стоять опершись спиной о противоположную поручням стену, сложив руки в карманах штанов. Я останавливаюсь на нем, чтобы всмотреться в его лицо, что закрыто тенью серого капюшона, однако в этом нет необходимости. Потому что я знаю, что это Он. Зейн не обращает внимания на всеобщую суету, а лишь сурово пилит нас взглядом. Как будто я ему что-то должна.
– Грядёт война, Джессика,– полушепотом произносит парень рядом со мной. В мгновение я отрываюсь от своих мыслей и поворачиваюсь к нему, наблюдая то, как он продолжает рассматривать снег.

– С чего ты взял?– мой голос тоже приглушен, однако в действительности я готова кричать от распирающих догадок. Я все ещё помню тот разговор между боссами Некрополя о том, что война между организациями неизбежна, и два наших задания лишь подкинули дров в разгорающийся пожар, который способен сжечь весь мир.

– Это же очевидно, разве нет?– Райан слабо улыбается и наконец поворачивается ко мне.
– Думаешь они бы стали учить нас собирать автоматы за двадцать секунд, если бы в этом не было необходимости? Изобретать новые препараты и так скоро тестировать их на новобранцах, а тем более на элитных?– задуматься об этом мне никогда не приходилось, но нужно ли? Нельзя делать выводы только из тренировок, вполне возможно это просто учения и проверки, ни больше ни меньше.

– Это же просто тренировки,– качаю головой из стороны в сторону, как бы противореча словам Райана.– Мы не можем знать наверняка, зачем это все.

Выдаю все и остаюсь довольна собой. Зейн тогда уладил разногласие и вполне уверенно рассудил о том, что нарушить «договор» будет глупо и бесполезно. Я даже почти уверена, ничего не произойдёт, пока в это контролирует Малик.

– Я смотрел сводки новостей,– хрипит мне на ухо парень, что заставляет меня нахмуриться и быстро оглянуться по сторонам, дабы быть уверенной, что нас никто не слышит.– Когда готовил план задания, я залезал в архивы и новостные ленты под предлогом необходимости делу. Это реальность, Джесс. На улицах города без разбора убивают и похищают людей. Каждый центр наращивает количественную мощь, и это происходит не только в окрестностях Лондона. Правительство установило комендантский час, но... Вся преступность оживилась в предверии полного хаоса и это не помогает,– в леденящем шоке от услышанного я вновь ищу в толпе очертания знакомой фигуры, чтобы придать уверенности своему спокойствию.
Но его нет...

Солнечное воспоминание оживленного Лондона рассыпается в голове, словно непрочная мозаика. Невидящий взгляд пронзает то место, где ранее стоял Зейн, и я не могу поверить.
Война.
Райан молчит, давая мне возможность свыкнуться с происходящим. Изо всех сил я стараюсь не подавать виду, но он чувствует моё замирающее дыхание рядом с собой и не смеет продолжать.
Я думаю о своей школе, о ребятах, которые скрасили мои первые дни вдали от дома...
Дома. Достаточно ли Вулверхэмптон далеко от Лондона? И если нет, то что теперь с родителями? Моими друзьями?
Проглатываю тошнотворный ком в горле. Чувство всепоглощающего ужаса разливается лавой по телу, но мне холодно. От чего-то я всегда уверена, что он самый сильный, который я когда-либо испытывала, но продолжаю открывать для себя новые границы. Зубы впиваются в кожу нижней губы с такой силой, что металический привкус крови начинает жечь язык.
И я распахиваю глаза.
Поднимаю лицо к небу с видом абсолютной отрешенности так, что тусклый свет из коридоров центра падает на него, делая кожу мертвенно-бледной.

– Значит будет война.

Голос твёрдый. Чувства покидают меня одно за другим, отступая перед сжимающим сердце страхом. Слезы больше не рвутся потоком из глаз, а дыхание с каждым разом становится все ровнее.
Я пробыла здесь слишком долго, чтобы не уметь подчинять своё тело и эмоции своим желаниям.
Ещё раз оглядывая весь состав главного тренировочного центра ШТАБа, я понимаю, что в этой войне сторону уже выбрали за нас.

Но в этот раз я не позволю себе подчиниться. Настало время принимать решения, и я готова нести за них ответственность.

Я выбираю сторону, и это не сторона ШТАБа.