Однажды однодневка спросила у мотылька, летящего на огонь:
- В отличие от меня, ты живешь не один день. Так почему же ты летишь на огонь, зная, что это ловушка, подстроенная человеком?
Мотылек ответил:
- Огонь действительно красив настолько, что я не могу не лететь на него. Красоты без боли не бывает...

09.03.2018

Вы никогда не думали, глядя на человека, что однажды он может исчезнуть. Вот так, просто, без всякого предупреждения испариться и перестать существовать на земле, а только там, внизу, в загробном мире. Он больше не сможет дышать, говорить, просто проводить время с вами, смеясь и улыбаясь. Всё, что делает сейчас ваш близкий или знакомый, может, обычный прохожий- временно.
Мы правда не замечаем, как тратим заветные секунды на что-то бессмысленное.
Я упустил свои и больше никогда не смогу их вернуть, использовав по назначению. Мой старший брат, отец и мать, их просто нет, они исчезли очень быстро.
Мне не хочется вспоминать, как их душили. И это не были человеческие руки, скорее огромные лапы инфекции, что въелись в горла и не отпускали их до самого конца, позволяя моим глазам узреть картину их ужасной смерти. И почему не умер я? Особенный? Нет, вроде, самый обычный продюссер, любящий проводить никчёмное время в студии черного цвета, сидя в таком же черном стуле и курить, медленно выпуская черный дым. Такой же чёрный, как и моя ужасная жизнь.
Это было год назад и, если я не ошибаюсь, двадцать девятого декабря, в десять часов вечера, тридцать четыре минуты.
Время остановилось с того момента, как секундная стрелка перевалила за отметку и стала показывать тридцать пять минут. Пусто не только в доме, где вместо паренного риса с мясом лежит вредная лапша за копейки. Еще пусто в душе. Нет, кому можно рассказать моменты из моей жизни, быть может, не самой яркой.
Я не знаю, что происходит. Меня поглотил тоннель, очень темный, с неприятными воспоминаниями. Боюсь людей, всячески избегаю их и стараюсь не смотреть в глаза. Что-то терзает меня, не даёт спокойно дышать. Хочу закрыться ото всех и дожидаться своей смерти. Потому что нет никого, кто сможет мне помочь...
Весь этот год с того момента я убегаю, меняю людей. Плачу большие деньги, продавая песни, но меняю страны, путешествуя. И вроде, это успокаивает.
Кто-то путешествует со скуки. Кто-то делает это, чтобы просто повидать мир и увидеть новое. Кто-то считает это своим хобби. Ну, а я-есть кто-то, кто ищет в этом слабительное.
Всё это время мне казалось, что воздушный шар в клетку совершенно пуст. Мысли поглотили, заставляя стеклянному взгляду пусто смотреть на закат, отливающим золотом, а затем вовсе закрыть глаза...
Но как же я ошибался, когда ощутил слабый наклон плетенной корзины.

— Вы тоже жертва?

Не хочется говорить. Вязать с кем-то разговор, заставлять высохшим бледным губам отлипнуть друг от друга и начать составлять предложения- для чего?
Девичий голос был мелодичным, приятным ушам.
А мой? Хриплый, неприятный и грубый, словно наждачка. Даже при обычном глотке воды я чувствую запах сигарет... Пугать человека при первом же слове? Неприлично, правда?
Она все так же смотрит, ожидая ответа. Длинные чёрные волосы собраны в хвост, но мешают обзору из-за ветра. Чувствую её взгляд, ожидающий и безцеремонно расхаживающий по моему лицу.
Мне ничего не остаётся, как надеть чёрный капюшон, скрывая под ним белые волосы и часть лица.

— Не хочется говорить?— хмыкает она и тоже надевает капюшон, только яркий в крапинку. — Между прочим, мы с Вами похожи.

Похожи? Чем же? Уж точно не одеждой, или она решила, что видит меня насквозь?
Воздушный шар стремительно набирал высоту, открывая обзор на горы и зелень на них, уже не такое слепящее от заката солнце.
Посмотрев вниз я обнаружил, что всё это время летел над озером и что в отражении я вижу двоих людей, оперевшихся о перегородку.

— Красиво, да? — снова начала спутница. — Я в первый раз летаю на воздушном шаре и никогда не думала, насколько это прекрасно.

Не похоже. Люди боятся и молят спустить шар, когда садятся в первый раз. Их тошнит, они дрожат и садятся на корточки, не замечая самого необычного.

— Не вру, честно! — оправдывается брюнетка. — Просто...привыкла не бояться. Знаю же, что Вы тоже натерпелись от этого мира.

Какая она понимающая. Прямо как психолог на центральной улице, что живет на третьем этаже пятого дома. Да, сеансов было много, вот только ни один мне не помог. Меня спрашивали, но я всегда сухо отвечал: "я был таким всегда."
Почему она села именно на этот воздушный шар? Почему заговорила со мной? Почему тратит время на такого, как я? Не интересного и не привлекательного.

— Заговорите со мной. Знаю, что Вам хочется, — приставучая поправляет чёлку и выставляет правую руку в мою сторону. — Меня зовут Мин Юнджи, а Вас?

Мин Юнджи. Да, она была права, мы похожи. Но только именами.
Мне захотелось зевнуть от холода или со скуки и я подошёл к самому центру шара, к горелке. Возле выделяющей огонь железки мне стало гораздо теплее. Пламя стремилось внутрь купола, но постепенно, когда я засмотрелся, начало уменьшаться, позволяя шару медленно понижаться.
Брюнетка встала напротив меня и мне пришлось посмотреть на неё. Сейчас я по-настоящему увидел её лицо: мраморное и бледное, как у фарфоровой куклы. И если бы не её взмахи густыми ресницами, я бы давно подумал, что передо мной стоит красивая статуя, сделанная с трепетом.
Путеводитель регулировал шар и через некоторое время мы ощутили, как приземлились.
Если бы мне предоставили возможность оценить поездку по воздуху, то я бы дал три звезды. Мне мешали, было холодно и приземлились слишком быстро.
А чего ты ждал, Мин Юнги? В этом мире тебе никогда не будет хорошо...

— Подождите, — снова слышу этот голос, — Вы уже уходите?

Чего она добивается? Даже если я уйду, что с того, или это новый принцип знакомства?

— Почему Вы не хотите со мной говорить? — обиделась, надув розоватые губы. — Я настолько ужасна?

Что, если я соглашусь?

— Да. Вы мне не интересны, — ляпнул первое, что пришло в голову, а затем услышал, как шаги вторых пар ног затихли.

Спугнуть её обошлось мне в пять слов.
Неприятный ком из сигаретного дыма потихоньку подбирался к горлу, а затем вышел наружу кашлем, оставляя после себя отвратительное послевкусие на языке. Но мне нравилось это: ощущать, как тяжелеют легкие от нескончаемого потока дыма.
Добираться до города после полета на шаре было моим самым ненавистным занятием. Я делал это так часто, что знал каждую черепицу дома, мимо которого проезжал. Да, получаемый мною досуг стоит не малых денег, но в именно так я вдохновляюсь.
И всё же, смотреть на слишком солнечную местность через автобусное грязное стекло было не очень интересно. Дорога занимала сорок пять минут и всё это время мне пришлось смотреть на ворон, сидящих на проводах, а ближе к городу они сменились на лужи и пустые магазины с яркими вывесками.
Уже давно стемнело и выходя из красно-белого автобуса я не заметил, как наступил в лужу и насквозь промочил дырявые кроссовки, а затем джинсы от колёс отъезжающего транспорта оставили на себе капли грязной жидкости...
«Чёрт возьми!»
Сегодня девятое марта. Знакомое число... Ах, ну да, мне исполнилось двадцать пять лет.
Взглянул на часы: до следующего дня осталось всего три часа, но мне не доходило ещё ни одного уведомления от брюнета. Забыл? Этого можно было ожидать.
Зябкость и сырость заставили меня зайти в ближайший круглосуточный через дорогу и снять с себя хотя бы куртку.
Резиновая подошва скрипела от жидкости в них, они скользили на белом (уже коричневом от моей обуви) кафеле магазина, владелица которого посмотрела на меня, как на полного идиота с белой макушкой и мокрой одеждой.
На свое день рождения я решил, что стоит остаться в Сеуле и не путешествовать, да и раздражало вынимать телефон с переводчиком каждый раз, как понадобится.
Не стал ничего покупать и заваривать, а лишь вынул телефон из кармана и швырнул его на столик вдоль окна.
Именно эта деталь- длинный стол, возле которого можно посидеть, нравилась мне в магазинах столицы. Я долго привыкал к европейскому стилю круглосуточных, где за лишний запах булочки с корицей просили выйти и поесть за пределами.
В мыслях крутилась моя последняя фраза, давя на виски: "Вы мне не интересны". Это предложение крутилось на повторе, раздражая и дёргая нервы за ниточки. А ведь я впервые сказал что-то за последние два дня, и это оказалось такое грубое обращение. Мой мозг посчитал: если скажут мне, и от этого не будет неприятно, то такое можно сказать и другому человеку.
«Я никогда ее не встречу, перестань»,- позволило мне забыть и не размышлять о девчонке с челкой.
Тонкая вибрация от пришедшего уведомления слегка обрадовала и не раздумывая, я потянулся за телефоном. На удивление, не побитым и не старым.

«С днём рождения,
дружище!», - наконец вижу четыре, столь приятных и одновременно скучных слов.

Неужели?

«Я ждал этого сообщения целый день, но спасибо, что не забыл.»,- отвечаю без интузиазма.

«Прости, у меня были дела, смогу приехать только через день, если ты хочешь. Доза витамина "D" тебе не будет лишним, выглядишь бледно, как вампир.»

На его сообщение я не ответил.