"Дьявол не звенит побрякушками,
Ангелы не летают,
Они там разбиваются равнодушно,
Где даже Боги пугаются высоты".
{pyrokinesis × ангелы не летают}

Аллея жертв теракта была укрыта цветами и детскими игрушками. Караульных удвоили по всей территории военной базе. Днем женщины из Совета разносили вещи и выражали свои соболезнования семьям погибших. Мужчины из Совета взяли на себя полную проверку того, что произошло и как. Халима слышала, что были арестованы еще пять мужчин, которые находились в мобильной группе Мэттью. Спустя шесть дней, когда все дома жителей были досконально проверены до щелочек под половицами, девушка сидела под тенью старого дерева, чьи ветви касались земли. Густые зелёные ветви не пропускали солнечные лучи.

Испанское солнце палило нещадно. Халима с грустью провожала взглядом то одну военную группу мужчин, то другую. Все куда-то спешили, о чем-то переговаривались. И никто не желал рассказывать ей ни о чем. Ахмеда и друзей Малика след простыл. Самого Малика она видела лишь дождавшись глубокой ночи. И успевала увидеть с утра, как он покидает их дом.

Пятеро охранников, которых приставил к ней Малик, делали вид, что вовсе не с ней и играли то в шахматы, то читали газеты. Их безмятежный вид успокаивал немного ее. Они не нависали над ней и не пыталась заговорить. Сидя на тонком покрывале, взглянула на свои контейнеры, в которых находились: бутерброды с колбасой и сыром, немного клубники и вишни, немного сладких кусочков тортов. Бутылка с кофе лежала подле взятой книжки с книжной полочки Малика.

Взяв бутерброды и фрукты, подошла с легкой улыбкой к одному из охранников. Он перестал задумчиво теребить подбородок, обдумывая куда повести фигурку коня и поднял голову.

- Вы с самого утра ничего не ели, - смущённо проговорила девушка и положила подле них.

Вернувшись на свое место, Халима прижалась спиной к грубому стволу дерева. Выйти сегодня на природу оказалось не такой хорошей идеей. Ей осточертело находиться в четырёх стенах, вдали от людей. Спящий Синдбад уже лежал на книге. Халима провела кончиком пальца по мокрому носику котенка, погружаясь в воспоминания прошлой ночи.

***

В гостиной было тихо, когда двери лифта приоткрылись, впуская взмокшего и потного мужчину. Халима, которая сидела на полу, окруженная ватманом и с акварельной кистью в пальцах, взглянула в его сторону. Приподнявшись на босых ногах, отложила кисть в банку.

- Привет, - сказала Халима, наблюдая за ним.

- Привет. Еще не спишь? - грубо поинтересовался он, скинув грязные ботинки в коридоре.

- Жду тебя, - ответила Халима, ощущая дежавю.

Их разговор уже пятый день начинался одинаково: она приветствовала его, он спрашивал почему не спит и уходил в душ. После чего проходил на кухню, где Халима специально накрыла стол, спросив заранее, что он предпочитает. Но это ничего не дало и девушка просто сделала на свой вкус несколько холодных блюд.

Попытки разговорить Малика были безуспешными. Сколько бы она не задавала вопросов и ходила вокруг темы, мужчина продолжал хранить упрямое молчание и с остервенением ел, оставляя за собой только кусочки недоеденного хлеба. И отказывался от помощи убрать со стола все. Халима наблюдала за тем, как он скидывал объедки в мусорку, а после отправлял тарелки в посудомойку.

И следом Малик, отведя глаза произносил:

- Ты останешься со мной? Ляжешь рядом?

И Халима, будучи слабовольной, соглашалась на это с замирающим сердцем, вкладывая свою руку в его широкую мозолистую ладонь.

"Ты дура, а не слабовольная. Знаешь, что он единственный может спасти тебя, но также убить, все равно соглашаешься", - ворчал в голове недовольный голос.

Сегодня что-то было не так. Малик съел даже горячий суп с медлительностью пока Халима крутила в руке свою кружку с горячим шоколадом. Подняв глаза с темной жидкости, удивилась тому, что он наблюдал за ней.

- У тебя краска на носу, - ответил на ее немой вопрос мужчина и приподнявшись, протянул руку. Большим пальцем проведя по кончику носа, он протер несколько раз. - Мой маленький Ван Гог опять баловался красками?

- Хотела испробовать новые краски. Спасибо за них, - сказала Халима с широкой улыбкой. Он действительно подразнивал ее и впервые за эти несколько дней перестал быть ходячий тучкой?

- Не благодари за такую ерунду и вообще за что-то, - покачал головой мужчина.

Из ванной звякнула стиральная машина и Халима поспешно побежала к ней. Выгрузив футболки, оставила их в корзине, заметив, что одна дверь, которая всегда была заперта, сейчас раскрыта нараспашку. Опустив корзинку, направилась туда с особой осторожностью, ожидая там кого-то чужого. Но вид Малика, задумчиво поглаживающий огромное пианино из гладкого блестящего дерева, успокоил ее.

Застыв в дверях, девушка оглядывала комнатку без окон, набитую музыкальными инструментами и дисками, которые украшали стены.

- Проходи, Халима, - позвал ее мужчина.

- Это все твои вещи? - удивлённо поинтересовалась девушка, проходя мимо синтезатора.

- Не совсем. Вот эти в углу Мусы. Пианино и скрипка мои, - ответил мужчина. И поозиравшись, подошёл к огромному органу. - Я прикажу парням вынести отсюда половину инструментов. Места должно хватить.

- Места? Для чего? - озадачилась еще больше девушка.

Он все это время запирал дверь и хранил эти вещи, словно грязное прошлое. А сейчас критически осматривал помещение.

- Для твоих холстов, красок и мольберт, - ответил Малик, думая о чем-то своем.

- Да зачем? Мне в гостиной удобно.

- Ты в спешке каждый раз пачкаешь что-то, роняешь что-то. Парни приходят и ты убегаешь со всем в комнату. Нет, так не пойдет. Рисуй тут. Я редко бываю тут. Да, думаю, сюда будет лучше всего поставить шкаф с твоими банками и красками. А сюда поставим твой мольберт.

Покачав головой, Халима перевела взгляд на пианино. Малик уже уносил куда-то барабаны. Девушка открыла лежащую на столе тетрадь с нотами. Еще в детстве, она пыталась освоить музыкальные занятия в школе, когда Айша ходила туда. Но закончилось лишь изучением нот: до-ре-ми-фа-соль-ля-си и что-то в этом духе. Девушка не имела музыкальный слух, но ей нравилась живая музыка.

В конце каждой страницы находилась дата и Халима задумалась над тем, кому тетрадь принадлежала. Если верить подписям снизу, то все записывалось больше трех десятков лет. А страницы имели слабый цветочный запах вкупе с затхлостью. С интересом листая пожелтевшие страницы, она отметила, что почерк сменился на более грубый и не было в буквах больше нежных закорючек.

Вернулся Малик и представил виолончель, ближе двигая к дверям. Заметив Халиму с тетрадью, выпрямился, вытирая руки о черные брюки.

- Нашла что-то интересное? - спросил он, подходя к ней.

- Чье это? - подняла в воздух девушка тетрадь.

- Фэнин, - ответил Малик, подтвердив ее догадки. - Она научила меня многому. Играть на пианино, на скрипке и первая видела мои шаги. Она держала меня за руки и когда отвлеклась, отпустила. И я пошел. Все до сих пор рассказывают, как она была напугана.

То с какой теплотой он отзывался о ней, навеяло на Халиму жалость к такой кончине девушки. У него имелись такие прекрасные женщины в жизни и одна покинула этот мир, оставив такой след на его душе.

Малик открыл крышку и задумчиво коснулся до белой клавиши, которая издала протяжный звон.

- У нее в комнате стояло это пианино. Я просил отца не выбрасывать его и оставить. Когда подрос, то привез сюда на самолете. Можешь меня назвать сумасшедшим...

- Нет. Никогда. Я привезла с собой бабушкины духи, которые она варила сама. И вышивки Айши. Просто, чтобы они были всегда со мной, - заверила его девушка.

Он поднял голову к ней и пристально всмотрелся в лицо.

- Тогда ты понимаешь почему эта вещь здесь. Ты умеешь играть?

- Нет. Я немного знала и все. И это было лет десять назад.

- Иди сюда. Мы сыграем вместе последнюю мелодию, которую начала писать моя сестра, а я закончил лишь три месяца назад.

"Наверное, нужно двигаться. Ты стоишь уже минуту", - пронеслось в голове девушки и мозг едва мог переварить, что он позволял ей притронуться к своему прошлому и значимому.

Малик подхватил два стула, поставив их перед музыкальным инструментом. А после взглянул через плечо. Ей на миг захотелось убежать за телефоном, чтобы сфотографировать его нетерпеливое лицо, а после сделать набросок портрета. Присев подле него, наблюдала за тем, как он раскрыл с аккуратностью тетрадь, поставив на специальный выступ. Все эти ноты были для нее как смутно знакомый язык.

- Мне стоит сказать, что я ничего не помню? - с легкой паникой спросила девушка.

- Это не проблема. Вести буду я, - ответил Малик и встав, обошёл ее, встав за спиной.

Легкое удивление сменилось на волнение, когда мужчина открутил спинку креслу и немного подтолкнул девушку. Халима послушно чуть сдвинулась и тогда крупная фигура Малика кое-как уместилась позади. Расставив широко ноги, мужчина поднял руки и девушка оказалась окруженная его телом. Ее руки находились в коконе его объятий и невольно она залюбовалась видом их пальцев. Тонкие женские и более светлые; и его - крупные, тёмные и с небольшими порезами.

- Расслабься, - прошептал рядом его голос.

Немного повернув в его сторону голову, отметила тень улыбки. Пытаясь не обращать внимание на искру между ними, попыталась вздохнуть, потому что задержала дыхание.

- О чем ты сейчас думаешь? - Халима вздрогнула, когда его дыхание коснулось шеи.

- Ни о чем. Как будем играть? - спросила девушка.

- Позволь мне направлять, - получила она мгновенный ответ. - Положи руки на эти клавиши. Молодец, вот так. Раздвинь эти пальцы. Готова?

Девушка вновь затаила дыхание, когда на обе ее руки легли ладонью мужские. Слегка обхватив их, Малик с нажимом надавил на верхнюю часть и белоснежные клавиши издали легкие нежные звуки. Вторую руку мужчина положил на черные клавиши. Первые ноты были словно нарастающей волной. Короткие и более резкие сменяли их. На каких-то нотах Малик выдерживал длинную паузу, в то время как свободной рукой быстро нажимал на самые дальние.

Интервалы между октавами были более мелодичными и ритмичными, как бьющееся сердце. Мизинцы прыгали с одной клавиши на другую, пока средние вытягивали длинную и протяжную ноту.

- Это... так... красиво, - спустя долгое время в тишине выдавила из себя Халима. - Цепляет за душу...

- Я давно не играл, - ответил глухо мужчина. - Это все ты.

Повернув через плечо голову, Халима чуть сместилась, чтобы спиной прижаться ненароком к его груди.

- Я? Почему? Что вообще это значит? - недоуменно спросила девушка, когда как улыбка увядала.

- Это значит, что ты сводишь с ума, но в то же время даришь покой.

- Делая что? Чем и как?

- Просто существуя и попав в мой мир.

Халима долго вглядывалась в его глаза, не понимая ни его слов, ни действий. Мужские карие глаза выглядели дикими и мрачными. Небольшая щетина во время игры на пианино касалась до ее мягкой щеки.

- Я не понимаю тебя.

Ответом для него не было большим, чем просто сдержанный шепот с придыханием. Их руки продолжали находиться в том же положении, поверх клавиш. Расстояние в пару миллиметров ощущались, как тонкая призрачная завеса. Мужские ресницы дрогнули, когда девушка подняла правую руку и оставила повиснутой в воздухе.

Она никогда не понимала одной фразы, которую когда-то прочла. "Пока ты не увидишь в глазах человека свое отражение, и не был живым". Собственное лицо подобно зеркалу отражалось в глазах Малика.

- Мне уйти? - прошептала она.

- Нет. Никогда, - мгновенно ответил он.

- Отпустишь меня?

Она спрашивала так тихо лишь из-за того, что боялась, - он услышит ее и согласится. Яро цепляясь за него, за их брак, говорила обратное.

- И не подумаю. Можешь меня назвать эгоистом, но я не позволю тебе уйти.

- Ты говорил, что все между нами фикция.

Малик прикрыл глаза и длинные ресницы вновь затрепетали. Широкая мужская грудь при вдохе коснулась вновь до ее спины.

- Я сам не знал к чему приведёт наш союз. Жизнь - это череда выборов, последствия которых выгребаешь.

- Малик, я не хочу быть счастливой и питаться иллюзиями, если все между нами будешь фальшью.

- Поверь, все давно не так, как мы собирались выстроить нашу жизнь. Уже поздно. Пойдем спать.

***

Вынырнув из воспоминаний, девушка набрала номер Хадижи. Несколько долгих гудков и в камере показалось лицо подруги. Ее буйные рыжие волосы были заплетены в лёгкие косички.

- Опа, какие люди. Ты как-то рано. Чего у тебя там? - спросила Хадижа.

- Да все так же. Ты где? - поинтересовалась Халима, ложась животом на плед. Благо, летний хлопковый костюм позволял это.

- Да у тети Гульназ. Слышишь? - рассмеялась Хадижа, когда петух громко закричал, а собаки подхватили сельскую песнь.

- Ага, передай привет, - улыбнулась Халима глядя на лицо подруги. А позади нее сваи будки в огороде.

На Хадиже был толстый вязаный свитер и, девушка вспомнила, что у них уже середина октября. А серые тучи застилали небо.

- Я мешаю?

- Чушь собачья. Говори, конспекты подождут.

- Да я не знаю, что мне уже делать. Малик приходит и уходит. Я прочла несколько его книг и продолжаю изучать испанский. Расскажи, что у вас нового?

- Папа все так же монтирует и чинит тачки. Вчера пригнали автомобиль сына нашего лидера города. Его сын идиот врезался в ворота департамента культуры, представляешь? Еще и обдолбанный. Я все это знаю, потому что опять повезли нас на практику и этого придурка везли в наше отделение.

- Ого! Это часом не Эдгар?

- Точно, он! Придурок одним словом. Да отец сейчас отмажет.

За болтовней с подругой Халима не заметила приближение двух девушек, которые наблюдали за ней. Обойдя охранников, которые следили за каждым их действием, но узнав женщин, расслабились. Сама Халима поняла, что рядом кто-то есть лишь из-за очевидного высокомерного кашля.

- Слушай, Хали. А этот Ахмед давно у вас был? Он писал мне неделю назад, а потом удалил. Ты передай этому истеричке, что я это заметила, - со смешком сказала Хадижа в телефоне.

- Отдыхаешь под солнышком? - протянул нарочито сладкий голосок женский.

Халима оттолкнулась на локтях и села, запрокинув голову к двум возвышающимся дамам. Одна из них была знакома ей. Обладательница приторного нежного голоса Мерседес сегодня была одета в белоснежный короткий топ, очерчивающий ее идеальный пресс и короткие шорты, подчеркивающий длинные ноги. Возле нее находилась брюнетка с миловидной внешностью: голубые глаза, нос похожий на сердечко и яркие розовые щеки. Девушка была такой же высокой, а взгляд не вписался в образ "милашки". Даже ее наряд из черного короткого платья, грубых ботинков и обилие татуировок на белоснежной коже - спорили с аурой девушки.

- Это проблема? - спросила Халима с вызовом.

Что-то в Мерседес такого, что взывало к вечной злости и агрессии. Даже ее маленькая хитрая улыбка заставляла вскипать кровь от ярости.

- Нет, что остается для такой идеальной женушки, - ответила за Мерседес брюнетка. - Когда не делятся тайнами и отстраняют от дел, это и есть награда.

- Мы знакомы? - холодно поинтересовалась Халима в ответ, вставая и отряхиваясь. Она сама не была коротышкой и могла равняться с ними.

- Нет. Еще нет. Нора. Одна из немногих элитных солдатов, - сверкнула улыбкой незнакомка. А после перевела взгляд на свою подругу, обращаясь к ней, заговорила специально громко: - Знаешь, я бы не хотела быть женой одного из наших. Стоять у плиты, готовить, согревать постель только из-за традиций, ну такое.

- И в чем ты хороша? - послышался голос Хадижи. - Трахаться с местными парнями? Скакать как лягушка от одного к другому? Традиции не ее, видите ли. Хали, ты там?

А сама Халима пыталась не рассмеяться от грубости подруги и Мерседес с Норой, которые пытались найти четвёртую в их диалоге. И тогда взгляды всех застыли на телефоне. Халима подняла свой гаджет и немного сбавила громкость.

- Дай угадаю, это Хадижа, - вновь улыбнулась Нора.

- Допустим, - отозвалась Хадижа, хотя и не видела девушку, потому что Халима держала телефон на уровне груди и к себе экраном.

- Ахмед часто шутит про рыжую девушку и называют ее имя. Хадижа. Ты его бывшая?

- Никакущая подойдёт тебе? А ты, видать, его нынешняя. Я всегда говорила, Хали, что он придурок с плохим вкусом.

Халима качала головой с улыбкой, держа крепко телефон и, схватив котенка, кивнула охранникам. Мерседес наблюдала за ней со скрытой враждебностью. У Халимы забрали книгу с питомцем и девушка повернулась, чтобы встретиться со светлыми глазами. Ей почудилось или она реально во взгляде зависть?

- Не скажу, что встреча была приятной, но каждому свое в этом мире, - отвесила им легкий кивок Халима и повернулась к ожидающим мужчинам.

- Не верь в сказки. Здесь нет места для таких, как ты. Возвращайся к себе домой! - прошипела Мерседес.

- Мой дом там, где мой муж, - бросила не оборачиваясь Халима.

- Муж, который не трогает тебя и свои мужские потребности находит во мне? Поддержку, заботу и любовь - все это я даю! Так кто из нас любовница, дорогая?

- Тебя не касается, что происходит за нашими дверьми! Молчим, играем на пианино, или просто спим.

- Играете на чем?

- Все, до свидания вам обеим.

Скрывшись дома, Халима не могла выкинуть из головы это заявление. Почему-то знать, что Малик по сей день находится не только в эмоциональной связи с Мерседес, еще и физической, причиняло сильную боль. Расхаживая из угла в угол, каждый раз ловила себя на мысли, что могла бы попробовать с ним выйти на новый уровень отношений.

Если бы он только попросил.
Если бы он только дал ей время. Намек. Или даже попытался сблизиться сам.

Но нет. Он предпочел старую связь, чем их зарождающуюся. Халима стерла слезы и провела несколько часов за рисованием углем простого пейзажа дома с детства их с матерью. На часах было два, когда она отшвырнула от себя рисунок. Беспокойство взяло вверх над задетой гордостью. Охранников в доме было двое и оба сидели на кухне.

- Вы не знаете когда будет Малик? - заговорила с ними девушка.

- От сеньора не быть никаких известий, - ответил с акцентом мужчина, продолжая смотреть в окно.

- Сеньор сказать нам, что будет хорошо. Вы тут сидеть, мы с вами сидеть. Все, - кивнул другой с более грубым акцентом.

- Мы можем выйти на улицу? Просто погулять тут.

- Сеньор сказать только с нами и недалеко.

- Вот видите! Тут. Я согласна.

Натянув на себя кардиган поверх темного зелёного платья, Халима покинула дом вместе с охранниками. После ситуации со взрывами все на базе переменилось. На улице никого не встретишь. По воздуху рассекали дроны с красными мигающим светом. Караульные, вооруженные до зубов, высматривали угрозу.

Халима же искала глазами фигуру из-за того, кого высунулась. Обнимая себя за плечи, она проходила мимо домов и застыла, когда услышала пререкания возле двухэтажного здания. Дав знак охранникам, она приблизилась к воротам дома. Под тенью фонаря стояли два человека: девушка и мужчина. Увидев длинные светлые волосы девушки и Малика, который все еще был в униформе, Халима заскрипела зубами от раздражения.

- Как долго это будет продолжаться? Почему ты избегаешь меня? - возмущалась Мерседес.

- Я не избегаю. Ты лучше меня знаешь, чем я сейчас занят, - сузил глаза Малик.

- Нет?! Серьезно? Ты уже которую неделю отсутствуешь! - вспылила Мерседес. - Ты проводишь все свое время с этой девчонкой. После допроса идешь к себе домой, где ждет эта черная девка!

- Не называй ее так, - оборвал ее холодно Малик.

- Ты играл с ней на пианино? На той самой, от твоей сестры? - тихо спросила Мерседес и Халима удивилась перемене: минуту назад рвала и метала, а сейчас прикидывается мягкой. - Ты не желал мне даже показывать, а ей позволил сыграть? Впустил ее в свою жизнь, познакомил со всеми членами семьи.

- Зачем тебе вообще поднимать тему с пианино и семьей? - озадачился устало Малик. - Ты никогда не желала встречи с кем-то из моих.

- Знаешь в чем твоя проблема, Малик? Ты не видишь насколько привязался к ней. Не так!.. Какие чувства питаешь к этой девке!

- Мерседес, я пришёл сюда, чтобы выслушать твои глупые ответы?

- Почему ты не приходишь ко мне? Я знаю, что все допросы проходили сложно, а в ту ночь тебе сорвало крышу. Я ждала тебя. В нашем домике. Но ты не пришел. У кого ты нашел теперь утешение?

Мерседес шагнула к Малику и подняв руки, сцепила на мужской шее. У Халимы заплясали перед глазами кровавые пятна. Желание вырвать волосы этой девушке граничило с тем, чтобы сбежать.

- Мне все равно, если ты спишь с этой девкой. Я знаю какой ты. Грубый, жёсткий, без стеснения, без колебаний берешь чего хочешь. Она может принять эту твою сторону? Я могу. И я делала это каждый раз, когда ты после плохих заданий приходил ко мне. Позволяла делать все, что желал ты, - говорила Мерседес и коснулась губами до его губ.

К огромному огорчению Халимы он не оттолкнул ее, не отстранил. С разбитым сердцем она наблюдала за тем, как он поднял руки и сомкнул их на ее талии. Прижимая ладонь к губам, Халима попятилась назад.

"Дура. Дура. Дура. Я набью себе тату на лбу и буду смотреть в зеркало все время!", - причитала Халима, отбежав от охранников.

***

- Знаете что? Идите нахер все. Время три.. - кричал по другую сторону человек и когда дверь открылась, у удивлённого Ахмеда вырвалось. - Какого дьявола?...

- Я могу переночевать у тебя? - икая спросила девушка.

- Иди сюда, ангелок, - мягко произнёс Ахмед, заглянув ей за спину и покачал головой.

Он был в одних брюках, и то не застегнутых. Ремень болтался в воздухе. Халима шагнула в просторную уютную гостиную и села на кресло. Ахмед швырнул от себя оружие на стол и сел на диван, молча глядя на плачущую девушку.

- Скажешь, что ты тут забыла? Еще и одна, - сложив руки перед собой спросил парень.

- Я сбежала, - икая все еще ответила она.

- Это очевидно, - сухо заметил Ахмед. - Что случилось? Тебя кто-то обидел?

Качая головой, она услышала его разочарованный вздох. А после он покинул гостиную. Халима прижала голову к коленям, все ещё пытаясь отогнать от себя образ этих двух. Ощущение было вроде воткнутого в грудную клетку кинжалу и как его прокрутили.

- Держи, это поможет, - рука Ахмеда протягивала прозрачный бокал с темной жидкостью.

Не задаваясь вопросом, что там, Халима не могла остановить слезы, но сделала один глоток. Обжигающий горло алкоголь заставил ее закашляться.

- Когда Малику было плохо, куда он шел? - сразу спросила Халима, когда смогла дышать.

- О... То есть... Не знаю, - смутился парень, надев на тело уже футболку.

- Знаешь. Ты говорил тогда намеками, - провела тыльной стороны ладони по губам девушка. - Он шел к Мерседес. Я слышала и видела их.

- Послушай, Халима. Ты можешь не доверять мне, потому что я его друг. Но время, что я потратил, на наблюдение за ним принесли мне кое-какие выводы сделанные, - терпеливо заговорил Ахмед.

- Да неужели. И какие?

- То, что у него с Мерседес, ни то же самое. Да. Он шел к ней, трахал ее. И поверь мне, там не пахнет ничем романтичным. Мне случайно довелось это узреть. Твои нежные уши и душа шокированы моим откровением, но мы не спасаем котиков и не поливаем цветочки. Каждый раз, когда нас отправляют на задания, мы видим столько плохого, что наша психика... немного портится. Я нахожу покой в том, что стреляю. По бутылкам или просто в зале. Кто-то много ест, кто-то выпускает пар и негатив через спарринг. Кто-то имеет девок. Каждому свое. Здесь приветствуется все, если оба партнёра дали добро. Мы нужны совету здоровые и не психи. Когда Малик пришел тогда домой, именно к тебе, я понял точно - он нашел тот самый покой, о котором нам рассказывал еще наш наставник. Я уверен, теперь у Малика это навсегда. Потому что Мерседес лишь временная. Он уходил от нее и шел стрелять, бегал и тысячу дел намешивал. Я сообщу, где ты. Иначе, Малик поднимет на ноги еще и вторую нашу базу.

Оставив ее одну, обдумывая это, Халима положила голову на подушку. Если это так, то почему он не оттолкнул Мерседес? Почему все еще связан с ней? Идеи Хадижи: ударить Мерседес и врезать Малику между яиц вызвало измученную улыбку. Хадижа с головы до ног обматерила их двоих по звонку.

Все еще держа глаза открытыми, она уловила тот момент, когда Ахмед вновь вернулся в гостиную.

- Я должен тебя отвезти обратно, - наклонившись к ней сказал Ахмед.

- Можно хотя бы переночевать у тебя?

- Ангелок, он взбесится еще сильнее, если это произойдёт.

- Я ему все равно безразлична. Пускай бесится от этой Мерседес. Ему нужно было жениться на ней! Она правильно сказала: кто из нас любовница. Вообще, передай своему другу, чтобы шел к своей женщине, - возмутилась Халима.

- Эта женщина, - ты, - Ахмед высокомерно и со смешком проговорил это, заставив ее нахмуриться.

И хоть ее предательское сердце затрепетало от этого, она не чувствовала большей злости, качая головой.

- Послушай. Позволь мне отвезти тебя и вы поговорите уже...

- Нет, спасибо. Я останусь тут. Можешь вытащить меня с этого дивана клешнями.

- Оставь нас, - прогремел властный голос, от которого у Халимы побежали мурашки по коже.

Ахмед подмигнул бледной девушке и одними губами прошептал: Я же говорил.

Халима вскочила с дивана и обернулась. Малик стоял в дверях и нечитаемым выражением на лице. Как ему удалось бесшумно попасть в дом и не выдать себя для нее было загадкой.

- Кто позволил тебе покинуть дом? В такое опасное время?

Решив промолчать, она сложила руки на груди, поджав губы, упираясь пятками. Халима решила держаться на вершине мятежа. В ответ ее молчание она заметила небольшой тик в челюсти Малика. Даже когда ее сердце бешено колотилось от его близости, знала и чувствовала, что он никогда не причинит вреда.

- Почему ты настаиваешь на своем упрямстве и молчишь, Халима? - спросил он, его голос становился тише. Она прищурилась, не доверяя спокойствию его тона.

- Почему ты настаиваешь на том, чтобы беспокоить меня, когда у тебя явно есть женщина, которая ждет тебя? Зачем я, когда есть та, которая на одной волне с тобой?

- Моя женщина? - поинтересовался он, и его голос стал мягче.

- Не надо этого. Хорошо?! Девушка, блондинка, солдат тоже, ведет себя как сука. Мерседес? - Халима раздраженно покачала головой и указала на дверь, где, как ей казалось, находится дом Мерседес, хотя понятия не имела, наверняка. - Знаешь, ну та, что вечно возле тебя? Я видела вас во дворе ее дома. Ты ответил на ее поцелуй!

В два широких шага Малик оказался рядом. Мужчина взял за плечи своими большими сильными руками и приподнял так, чтобы она встала на цыпочки. Он наклонился и приблизил свое лицо менее чем в дюйме от ее, и Халима резко втянула воздух от его близости.

- Посмотри мне в глаза, когда я говорю тебе, что для меня существует только одна женщина, и она самая красивая, упрямая в своей доброте, талантливая, нежная, мягкая и тонкая женщина, которую я когда-либо встречал. - Его глаза начали темнеть по краям, в них вкрадывались завитки чернильной тьмы. - И сегодня она сбежала от меня, не выслушав меня как обычно. Почему ты убежала от меня?

Халима сглотнула комок эмоций, застрявший у нее в горле. Тревога, замешательство и волнение сливались в один клубок, из-за чего ей было трудно говорить.

- Я не могла видеть тебя с ней. И с кем-то еще.

Правда сорвалась с ее губ прежде, чем она успела подавить. Но Малик не оказался удивленным, лишь улыбнулся, потирая кончиками пальцев ее кожу.

- Больше никогда не убегай. Я оттолкнул ее. Мерседес для меня в прошлом уже.

- А кто... кто твое настоящее?

- Ты. Будущее зависит лишь от нас двоих.

- Мне не нравится, что ты уходишь и приходишь. Расскажи мне о своей работе. Пожалуйста.

- Хорошо. Завтра поедем в штаб. Я расскажу тебе, что безопасно для твоей жизни.

- Ты серьезно?! Говоришь это не для того, чтобы отстала?

- С одним условием: никогда не убегать от меня.

- Хорошо. Я согласна на это, только требую то же условие.

- Слушаю, госпожа беглянка.

- Если я твое настоящее, а ты мое, то я не желаю никакой фикции между нами.

- Я давно размышлял над этим.

- Правда?..

- Поговорим об этом завтра. Ахмед, выходи. Мы останемся у тебя. Уже поздно куда-то ехать.

***

Ахмед разместил их в гостевой комнате. Халима уснула в кровати, а Малик из своей вредности улегся на тонком матрасе на полу. Наутро он разбудил ее с мрачным лицом и велел собираться. Найдя в шкафу футболку, Халима поняла, что та вечно оголяет плечо. Войдя на кухню, застала мужчин, рассматривающих что-то на планшете.

Девушка молча налила себе горячую воду в кружку, когда Ахмед вскрикнул из-за чего Халима вздрогнула, а Малик выругался смачно. Испуганно взглянув на него, увидела как тот расширил глаза и тычет пальцем на нее.

- Черт! Черт! Малик, взгляни на ее плечо! - вскричал он.

Не понимающая девушка, перевела взгляд на себя. Малик тоже недоуменно взирал то на нее, то на девушку.

- Там точки! - крикнул Ахмед, вставая.

- Это шрамы, - пожала плечами Халима, наконец поняв о чем идет речь. - Мама говорила, что это следы шипящего масла. Похоже на...

- Созвездие, - закончил за нее Малик и сам встал, подойдя к ней.

Подняв руку, он провел по атласной коже и дольше нужного исследовал эту обнаженную часть, на миг подняв глаза к ней, словно оценивая ее реакцию.

- Верно, созвездие. Но еще и шифр, - торжественно выдал Ахмед. - Какие мы идиоты! Бились о стену, а ответ находился на базе!

- Этот шрам ничего не значит, - сказала Халима, от нее вновь ускользал смысл происходящего.

- Может быть и нет, а может и значит, - протянул Малик. - Если это так, то это все объясняет.

- Кто-то скажет о чем идёт речь? - устало спросила Халима.

- Мы расскажем, но не тут. Ангелок, вполне возможно, ты ключ. Ключ ко всему. И если это так, то не представляешь в какой опасности, - заверил ее Ахмед.