Прошлое.
Четыре месяца назад.

Оставаться со своим мучителем одной за закрытыми дверьми было такой же хорошей идеей, как сброситься со скалы: выбора нет, а действовать стоит.

Халима отмеряла шагами свою комнату. Она кусала нервно губы до крови. Порезы и раны были забыты. Как только все уедут, начнется спектакль в котором роли палача выступит собственный отец. Прикоснувшись к браслету покойной матери, сглотнула решаясь. В особняке стояла напряженная тишина, такая же как вечерним летом и в воздухе все застыло за миг перед ливнем с бушующим ветром.

Переодевшись в свои свободные брюки и огромный свитер, взглянула на руки. Слова Малика пронеслись в голове: "... я прошу руки Халимы Сухан. Я выбрал ее".

Покачав расстроенно головой, призналась сама себе под нос, бурча:

- Не было никакого выбора! Лишь обстоятельства заставили тебя. Ты слишком благороден, чтобы сгубить меня.

Выйдя из собственной комнаты, спустилась и обнаружила лишь маму Тамилу, которая все также сидела в гостиной. Она потягивала бокал вина. И когда повернулась за звук, Халима скривила губы. На лице мачехи красовались синяки и порезы.

- Довольствуешься своей работой, паршивка? - протянула с горьким смешком мачеха.

- Это сделала не я. Хотя в таких случаях жертвы говорят: я упала, верно? Знаете сколько раз говорила я так? - сложила руки на груди Халима, войдя в гостиную.

- В этот раз тебе не ждать пощады. Он убьёт тебя. Ради тебя паршивки он поднял всех знакомых и опозорился тем, что собственная дочь сбежала.. вновь... Даю слово, - улыбнулась мама Тамила. - И освободит меня от тебя. Ты грех, который лежит на моих плечах.

- Пускай, - безразлично пожала плечами Халима и заметила промелькнувшее удивление на лице мачехи. - Мне нечего терять. А жизнь не нужна. Пускай отец возьмёт ее взамен на покой.

Дверь хлопнула и топот ног оповестил о возвращении хозяина. Халима круто развернулась на месте, когда глава семейства грозно ворвался в дом. Позади за ним следовали верные соратники. Девушка встретилась глазами с дядей Артуром, который среагировал быстрее брата и встал на его пути.

Халима была уверена, что только это спасло ее от того, что отец без раздумий свернул бы шею. Лицо побагровело, глаза метали молнии, руки сжимались и разжимались. Люди отца стояли в стороне и не решались выйти вперёд.

- Отойди, сейчас же, - сквозь рычание услышала Халима его голос.

- Успокойся. Сейчас же! Все теперь иначе! - прикрикнул на него старший брат.

- Ничего не изменилось. Я сотру ее в порошок. Она опозорила нас на весь мир, а этот сопляк приходит в мой дом и бросает мне в лицо, что женится. Это из-за этой *люхи все, она дала ему такой повод! - вырывался отец из рук брата. - Я должен был раньше...

- Убить меня? Но дедушка не дал? -
Звонко спросила Халима, шагнув всё-таки назад. Ей стоило больших сил, чтобы это произнести. И еще больше встретиться с отцом глазами.

- Что ты сказала? - спросил отец сквозь зубы, но девушка заметила, что он обратился весь в слух.

- Дедушка даровал мне жизнь в обмен на деньги. Разве не так, папа? - ответила девушка и осмелела настолько, что продолжила: - Ты бил меня, унижал, но не мог это сделать: прикончить меня. А хотелось и хочется, да? Но ты не можешь. Дедушка связал тебя и остальных по рукам.

С замирающим сердцем она наблюдала за тем, как дядя и отец переглянулись. Артур выпустил господина Сухана и тот обернулся, рявкнув на своих охранников и людей:

- Пошли прочь.

Те смущенно переглянулись и потоптавшись на месте, один за другим оставили в гостиной двух мужчин, Халиму и мачеху. Воздух в помещении наэлектризовался. Девушка сцепила от нервов руки за спиной.

- О чем ты говоришь? Как тебе хватает смелости и совести, Халима, произносить такие вещи о своем покойном дедушке? - нахмурился дядя. - Вместо того, чтобы просить прощения и молить о пощаде у своего отца и матери...

- Она не моя мать! - крикнула девушка злобно. - Я все знаю! Дедушка заставил тебя жениться на девушке, которую ты не хотел из-за своих принципов. Ты ненавидел мысль о браке.

- Закрой свой рот, *рянь! - завопил мужчина и сорвался с места, но вновь был схвачен старшим братом.

- Скажи это! Скажи, что ты не изна*иловал маму лишь для того, чтобы сорвать свадьбу! Скажи, что дедушка так и не дал это сделать! Признай, что ты мучил маму до тех пор, пока дедушка не умер и она не сбежала со мной, - со слезами на глазах продолжала говорить Халима и под конец голос сорвался на крик.

- Что?.. - ахнула мачеха, но девушка не обратила внимание на нее.

- Ты изменял маме со всеми, но регулярно встречался с ней, - указала пальцем на маму Тамилу, которая побледнела и отвернулась стыдливо от нее. - Ломал маме руки и ноги, и ненавидел брак, и меня. Но при жизни дедушка не давал обижать меня. Он не любил маму и не хотел уже такую в невестки, но назло тебе продолжал удерживать ваш брак. А когда узнал про мамин побег, он дал ей денег.

- Откуда ты все это узнала? - удивленно спросил Артур.

- Дедушка, чтобы сохранить мне жизнь переписал все свое имущество и оставил банковский на мой счет. Ты ненавидел меня. Мучил теперь меня, бил, резал, унижал, оскорблял. Ведь я плод твоего греха и того, что дед решил твою судьбу. И мало того, я стала хранителем всего, что имеет наша семья. Ты не мог меня убить, чтобы не лишиться и денег, и имущества. Ведь все это после моей смерти будет отправлено на благотворительность, да? Так это, отец? - в последние слова Халима вложила всю свою боль и разочарование.

Она была наивной, ибо ожидала, что тот смутится, или же проявит толику той любви, которую испытывала Халима к нему. Дедушка был не прав, когда насильно связал узами брака двух людей. Отец стал заложником, а мать пленницей в руках их семьи. Но он лишь рассмеялся. Громко и с издевательской продолжительностью. Вырвавшись из рук брата, выпрямился в полный рост.

- Это тебе храбрость того сопляка передалась? И ты вообразила себе, что даже с таким познанием можешь жить свободно и пойти по той дорожке, которая шла твоя мать? - голос был ровным, но сдерживаемым от ярости. - Кто в твои уши залил это все?

- Бабушка Азалии, - ответила Халима и это имя привело остальных в замешательство, но не отца. Тот даже не повел бровью и его губы сложились в зловещую улыбку.

- Думаешь, что ты самая умная? Думаешь, я не знал, что ты копалась в моих документах и сбежала туда? И мне не доложили, как ты пыталась убить жениха, а потом нашла этого бессовестного сопляка? Твой крошечный мозг когда-нибудь поймет, что я на несколько шагов впереди тебя, - процедил он с широкой улыбкой.

- Малик не бессовестный! Это ты потерял не только свою совесть, но и душу! Ты насильник и вокруг тебя крутятся интриги. Ты обесчестил маму назло отцу, а после женился на своей любовнице, ты искал меня лишь для того, чтобы насолить маме после развода и из-за денег. Но тебе было мало того, что натворил. И ты связался с мамой Азалией и ее ждала та же участь, что и мою маму! Ты монстр! - вытирая слезы произнесла Халима.

- Когда все вокруг считают монстром, есть одна привилегия в этом: нет нужды объясняться в чудовищных поступках, - пожал плечами отец и потянулся к карманам. Халима уже ждала, что он достанет ружье или нож, но это оказался мобильный. Прижав к уху, глядя в глаза дочери, произнёс: - Она рядом? Увести ее во второй пункт. Что с женщиной? Убейте. Она больше не нужна. Пускай девчонка увидит это. Не дайте сбежать ей.

- Нет! Не делай этого! - в ужасе крикнула Халима, поддавшись вперед, но застыв в шаге от отца, напуганная, что он сделал.

- Ты убьешь пожилую женщину на глазах ребенка? - встав, сказала Тамила и на ее бледном лице промелькнул ужас.

- Брат, это нерационально, - неуверенно подал голос дядя.

- Эта старая шавка давно играла на моих нервах. И это будет уроком для тех, кто болтает лишнего и встает на моем пути, - с угрозой ответил отец, взглянув на жену, а после на брата.

- Пожалуйста, не делай этого! Отец, умоляю тебя! Позвони им и скажи, чтобы все отменилось. Убей меня. Я согласна на все, что ты скажешь, но не трогай их, - схватив его за руку взмолилась девушка. Мужчина с презрением вырвал свою.

Халима тысячу раз прокляла себя и свой длинный язык, с пересохшими губами и глядя в его глаза медленно опустилась на колени. Безжалостное лицо отца не изменилось, лишь губы сжались в тонкую линию. Мама Тамила беззвучно плакала, пряча вновь лицо в ладонях.

Снаружи крикнула птица, слуги звенели посудой на кухне. Для миллиардов людей жизнь протекала своим чередом, независимо от того, что происходило здесь и сейчас. Но одна жизнь могла оборваться, а вторая навсегда загублена. И лишь из-за нее.

- Ты лишил меня мамы и отнял мое детство. Ты позволил Ему воспользоваться мной и оставил это зло безнаказанным. Умоляю тебя, отец, не причиняй вреда Азалии и ее бабушке. Я клянусь, что, когда ты запрешь меня в комнате, я не покину ее никогда. Только не убивай и не заставляй мою сестру пережить то же, что и я, - хриплым голосом сказала девушка.

- В этой жизни роль ангела-хранителя тебе досталась? - рассмеялся иронично мужчина. Миг и смех застыл на его губах, а после резко наклонился к дочери, схватив за волосы, приближая лицо к своему. - Не выставляй мне правила, соплячка. Думаешь, что раз за тебя заступился этот безбожник, ты можешь трактовать свои правила? Посмотри на меня и еще раз скажи, кто я такой, а кто ты. Ты жива лишь по ошибке. Моей ошибке, которая стоила мне больше, чем все, что я делал. Я разберусь сначала с тем идиотом, который решил, что имеет право раньше свадьбы...

- Он жив? - прохрипела Халима, хоть от боли хватки на волосах выступили слезы, она ощутила проблеск надежды.

- Ты никчемная. Даже убить не способна. Жив он, - прорычал отец. - Где ты нашла сына Сайедов? Рассказывай, **таскуха, что ты поведала ему?! Как много раскрыла? Не смей лгать!

Проигнорировав все вопросы, Халима закрыла глаза. Все вернулось на круги своя. Прежние девять кругов ада продолжались. И не было спасения из этой пучины тьмы и страданий. Шея затекла и ныла, а пальцы отца запутались в длинных локонах, доставляя мучительную волну боли.

Холодное острие ножа коснулось кожи и девушка приоткрыла веки. Она могла сказать одно: у отца были выразительные глаза. Ибо сейчас в них плескалась неконтролируемая ярость.

- Что успела, то и рассказала. Если бабушка Азалии и она сама пострадают, я расскажу Малику обо всем. Уверена, он позаботится о том, чтобы это дошло до полиции. Ни тех, что ты держишь в "товариществе". Давай, убей меня. Я ненавижу тебя, ненавижу эту жизнь, ненавижу этот дом. Ты искалечил всех, кто живет под этой крышей. Ты чума в наших жизнях, - одинокая слеза покатилась по ее лицу. - Но знаешь за что ненавижу больше всего? Ты не дал мне жить с мамой и все было бы иначе.

- Хватит, брат. Ты слышал этого Сайеда. Она его невеста! Что ты скажешь, когда ее не станет? - голос дяди отозвался и Халима увидела, как он отвёл руку отца с ножом.

Самого мужчину трясло, как в лихорадке. Глаза бегали от ножа к ней, к брату, жене и вновь к девушке. Халима успела коснуться до кожи, как резкая боль в области виска заставила потерять сознание и упасть на толстый ковер.

***

Очнувшись в своей кровати, дезориентированная Халима пару раз моргнула. С затяжной головной болью ей удалось встать. Прижав ладонь к голове, нащупала небольшой порез, видимо, это от рукоятки ножа.

Усмехнувшись горько, что еще легко отделалась, пошатываясь подошла к двери. Толкнув ту, не сразу поняла, что оказалась действительно в своей комнате. Прижавшись на миг к холодной поверхности, вздохнула. Кто-то перенес ее сюда и запер на ключи.

- Что ж, я теперь действительно птица в клетке. Хотя нет, я гребаный кролик, который попался в капкан волка, - пробормотала девушка и подходя к окнам.

Задернув шторы, едва не поморщилась от яркого солнца. Громко щебетали птицы и их пение перекрыли громкие голоса мужчин. Халима открыла окно и высунулась, чтобы понять, что происходит во дворе. Но с ее стороны комнаты невозможно было увидеть, лишь виднелись края забора и гаража виднелись. И среди припаркованных в ряд машин она узнала один автомобиль. И тогда ее окатили ледяной водой. Малик. Он здесь.

Отчаявшись выбраться из комнаты, Халима остановилась и взглянула на окна. На них не было решеток лишь из-за того, что комната располагалась на втором этаже и высоко над землёй. В детстве, Халима и Айша устраивали игры с тем, чтобы перелезть через окна своих комнат к бабушке. Та всегда злилась и кричала на них, что они сорвутся и сломают себе шеи.

Сменив одежду на чистые брюки и черную блузку, встала на колени сначала на подоконник, а после выпрямилась, чтобы всем телом высунуться на тонкий край по ту сторону. Крепко схватившись за раму, Халима молилась, чтобы не сорваться. Отпустив на миг левой рукой край, второй схватилась за кирпич. Ноги повисли в воздухе, а вопль страха застыл на губах. Видимо, в детстве они были бессмертными, раз решались на подобное.

Содрав себе руки, Халима толкнула окно бабушки, которое никогда не запиралось даже при ее жизни. С большой радостью слезая с подоконника, не стала терять времени и вышла из комнаты. В особняке было пока тихо, значит, никто пока не вошел. Она запыхалась, когда спустилась и лишь тогда услышала, как голоса, что звучали отдалённо сейчас, слышались громче.

И вот показались мужчины. Первыми шли отец, дядя, и старший господин Сайед. Халима с изумлением заметила, что среди них был врач, который с детства лечил ее и Айшу, и всю их семью. Отыскать глазами Малика оказалось не так сложно: его высокий рост позволял это сделать легко, как и широкие плечи. Ахмед без привычной улыбки шел рядом.

Девушка одернула себя. Что она тут забыла? Зачем так неслась? Может ее подозрения, что отец постарается вывернуть историю иначе были глупыми? Но тут тёмные глаза Малика обратились в ту сторону лестницы, у которой и стояла одинокая фигура девушки, облаченной во все чёрное.

- Привет, ангелок, - приветливо сказал Ахмед, отделяясь из толпы и подходя к ней. - Ты как? Порядок?

Малик подошел к ним и сощурил глаза, вглядевшись в ее лицо. Шагнув к ней, удивил, когда поднял руки и обхватил щёки. Кожа под его прикосновениями загорелась.

- Откуда это? Вчера этого не было, - спросил он, прикоснувшись с нежностью к воспаленной части у виска.

- Ударилась о шкаф, - нашлась в быстрой лжи Халима очень тихо.

Мужчина перестал прикасаться к ране и опустил взгляд. Прежний терпкий запах окутал ее и весь мир поблек на фоне этих глаз, в которых она и видела спасение, и свою погибель.

- Я просил не лгать, - протянул недовольно мужчина.

- Ты слышал ее, Малик. Моя дочь неуклюжа и вчера ударилась о шкаф на кухне, - повысил свой голос отец.

- Рана пустяковая и не угрожает здоровью, - ответил врач.

- Господа, пройдемте в гостиную. Мы пришли, чтобы обсуждать болячки? - усмехнулся кто-то из мужчин со стороны Малика.

Один за другим они направились в гостиную, лишь Малик, Ахмед и появившаяся мама Тамила продолжали стоять у лестницы.

- Я в порядке, правда. Это небольшая царапина, - привлекла вновь к себе его внимание Халима.

- Я вызову врача. Пусть он осмотрит тебя, - заявил Малик, шагнув назад. - Он также имеет квалификацию психолога.

- Пожалуйста, не надо. Все в порядке, - схватила его за плечо девушка. - Отец позаботился уже и нашел мне его. Он поможет мне.

- Никто не должен думать, чтобы "помочь или позаботиться о тебе". Это теперь невозможно, когда ты моя невеста, - ледяным тоном произнес Малик и качнул головой другу. Ахмед кивнул и оставил их, только мама Тамила осталась в роли свидетеля. Мужчина потянулся к карману своего пальто и достал коробку. - Возьми это. Я знаю, что ты потеряла телефон. Там уже вбит мой номер. Даже если подумаешь, что вопрос или проблема пустяковые, набери мне. В любое время и день.

Округлив глаза, Халима приняла коробку и увидела огромный телефон. Совсем новый и последний модели. Ее удивило вовсе не это, а то, что он дарит ей.

- Малик, ты считаешь, что мы не способны купить Халиме новый телефон? - усмехнулась со своего места Тамила.

- Как ты, Халима? - проигнорировав мачеху спросил он и шагнул так, чтобы скрыть женщину из ее виду.

- То, что ты сказал вчера, это было лишнее, - прошептала Халима, глядя на коробку. - Как и этот подарок. Зачем и для чего это?

- Это нужно нам обоим, поверь мне, - лишь ответил мужчина. И оставил ее, направляясь за другими в гостиную, где будет решаться их судьба.

Подняв глаза, увидела Тамилу, которая нанесла толстый слой, чтобы скрыть следы побоев. Ей не давало покоя, что отец позвал сюда семейство Сайедов. В конце концов, пришлось вернуться в комнату и обнаружить в телефоне действительно единственный сохраненный номер. Никакого родительского контроля, никаких слежек.

***

Поздним вечером Халима брела по цветочному саду, который с приходом весны был убран слугами. Цветы в парниках начали расти. Снег наконец растаял даже на территории их дома. Тишина в особняке давила на ее нервы. Она не могла оставаться там. Отец уехал вместе с остальными мужчинами, мама Тамила заперлась у себя в комнате.

А ей оставалось лишь пройтись по двору. Навряд ли охранники выпустят ее. Халима задумалась над тем, что произошло за последние месяцы. Смерть Айши и бабушки перепутала все в голове. Их похороны отпечатались в сознании, но казалось все это настолько переломным моментом, что девушка поправив толстый кардиган, запрокинула голову к звёздам. Ночной воздух проникал и обжигал лёгкие.

- Моя жизнь это череда чужих выборов. Жалею ли я? Несомненно. Желаю ли я исправить ошибки? Да! Но трагедия жизни направленности и заключается в том: мы не можем изменить прошлое, верно? - спросила Халима сама себя.

Возвращаться в дом и ложиться спать не хотелось, но пришлось. Уже выходя из душа, Халима увидела, как экран телефона замигал. Сев на кровать, недоуменно разблокировала.

Малик:
Доброй ночи. Не спишь?

Сердце забилось сильнее. Дрожащими пальцами набрала ответ.

Халима:
Нет, еще нет.

Малик:
Как себя чувствуешь?

Халима:
Нормально.

Малик:
Прости за позднее смс.
Я отвлекаю?

Халима:
Нет, все в порядке.
Я собиралась читать. А ты?

Малик:
Я у родителей. Хотел узнать как ты,
не стал звонить, может спишь.
Мы завтра будем у вас.

Халима:
Мы? Кто? Зачем?

Малик:
Могла бы добавить еще "что" и
было полным списком интересных вопросов.

Халима сквозь волнение улыбнулась экрану. Мужчина не отправил смайлик, но было и так понятно, что это было написано с усмешкой. Второе смс отвлекло и девушка прижалась спиной к изголовью кровати.

Малик:
Моя семья. Отец уже рассказал маме. Мы обговорим все.
Не стану больше докучать.
Долго не читай ночью и ложись спать.

Халима:
Спасибо. Праведных снов.

Малик:
И тебе спокойной ночи.

Отложив телефон, легла на подушку. Чтение ушло на второй план. Завтра развернётся очередная буря. От этого Халима заволновалась. Встретиться лицом к лицу с родителями Малика пугало ее не хуже, чем с отцом.

***

Один тяжелый вдох. За ним более глубокий, чтобы успокоиться. Кислорода мучительно не хватало. Единственное, что ее волновало это концерт, который развернулся в гостиной их дома, куда не была пока приглашена.

До ее комнаты доходили очень громкие голоса, и Халима боялась даже узнать, что там происходит. Отец обещал ей сломать ноги, если спустится вниз, а оставаться наверху для нее было пыткой. Не выдержав, приоткрыла дверь, чтобы что-то подслушать. Голосов было так много и возмущения, что они сливались в одну громкую линию.

- Это грубо! Это не по нашим традициям!

- Какой позор, господин Сухан! Вы обещали свою дочь сразу двум семьям?!

- Речь не шла ни о каком браке! Уверена, Халима не желает этого брака!

- Позор, какой позор.

- Вы обещали девушку нам? Почему вы ставите нас в таком свете?

- Какой-то мальчишка, которую большую половину времени проводит за границей решил, что может наплевать на наши традиции и слово отца девушки? Господин Сайед, при всем уважении...

И лишь спокойный голос Малик, который повысился до громогласного уровня, прорезал все остальные слова:

- Все что тут будет сказано, не имеет значения. Несомненно голос за вами решающий, господин Сухан. Но стоит спросить саму Халиму.

Послышался смех и гостиная вновь взорвалась возмущением. Халиму это все привело в ужас. Этот цирк развязался из-за нее. По лестнице застучали чьи-то каблуки и девушка поспешно прикрыла дверь, шагнув назад.

В дверь робко постучали и девушка утерла слезы, обернувшись тогда, когда открылась дверь. Она ожидала увидеть слуг или же маму Тамилу, но с огромными от удивления глазами рассматривала невысокую вошедшую женщину. Та улыбнулась ей и Халима, мастер по вымученным улыбкам, готова была поклясться, что это самая искренняя и извиняющаяся улыбка. Женщина, что вошла, прикрыла за собой дверь.

- Здравствуй, Халима. Дорогая, почему ты плачешь? - спросила заботливо она, подходя к ней.

Не зная, что ответить, Халима промолчала и позволила женщине стереть слезы. Руки у женщины были мягкими, но ощущалась небольшая сухость.

- Тебя расстроили, верно? Послушай, дорогая, я думаю, ты знаешь кто я. Меня зовут Медина. Я мама...

- Малика. Да, знаю.

Медина улыбнулась ей вновь. От нее приятно пахло и запах напомнил цветение сирени. Несмотря на состояние и деньги ее сына и мужа, женщина была одета просто. Халима часто слышала от мамы Тамилы и её сестры сплетни об ее одежды.

- Мой сын порой делает очень грубые вещи, которые идут вразрез с нашими традициями и устоями. И сейчас он на грани того, чтобы развязать войну между семьями, - сказала Медина и взяла руки девушки в своей. - Я не пугаю тебя. И говорю это не потому что хочу спасти лишь Малика.

- Я не хочу, чтобы из-за меня были неприятности, - прошептала Халима.

- Знаю, дорогая. Послушай, твой отец обещал тебя другой семье. Кольцо было надето...

- Я не надевала!

Удивленная этой вспышкой злости, Медина помедлила, но продолжила с прежней улыбкой.

- Это не меняет того, что тот мужчина считается твоим женихом. Малик упрям и будет продолжать гнуть свое. И эта схватка будет неравной.

- Что мне делать? Я не просила ничего...

- Ты должна мне честно ответить. И быть может мы найдем решение. Согласна?

- Да...

- Ты приняла предложение моего сына?

Молчание было долгим и затянувшимся. Халима отвела взгляд от тех глаз, чьи напоминали Малика. Она слишком боялась ответить с поспешностью "да". На чаше весов было так много "нет", что это было невозможным балансом.

- Халима, молчание не спасет тебя, и Малика, - с ноткой требования сказала Медина. - Ты готова выйти замуж за моего сына?

- Госпожа, вы лучше меня знаете, что подобный союз невозможен и по более весомым причинам, чем мой "жених", - хрипло ответила девушка, все еще избегая взгляда.

- Это значит нет? - расстроенно спросила Медина.

- Нет, то есть... Малик появился в моей жизни, когда я думала, что выхода из туннеля нет. Но потом появился свет. Он был моим маяком в этой тьме. Я благодарна ему за то, что он вытащил из того состояния. Однако не готова приносить его в жертву, - ответила честно Халима, наконец осмелев и взглянув ей в лицо. Та слушала внимательно.

- Когда я ехала сюда, у меня оставались сомнения. Но ты развеяла их, - широкая улыбка появилась вновь на лице женщины. - Пойдем.

- Куда? - спросила в ужасе Халима, глядя как Медина открывает дверь.

- Мы остановим их. Не только мой сын сделал выбор, - и с этими словами взяла ее под руку, выводя из комнаты.

Такой поворот событий привел в небольшой хаос и без того нагруженную голову. Девушка покорно шла подле женщины и по мере того, как они приближались к гостиной, сердце забилось сильнее, и грохотало, как товарный поезд.

- Думаешь, что можешь прилететь сюда и выбирать замужних женщин? Там, на западе вы этим занимаетесь? - с издевкой протянул голос Абдуллы и девушка мгновенно остановилась в дверях.

Неужели он жив? Неужели прямо сейчас он продолжает надеяться на что-то? Ненависть к нему боролась со страхом. Медина заметив это, мягко обняла за плечи и подтолкнула в гостиную.

- Запад меня научил принимать что-то помимо "да". Он научил меня, что каждый имеет право на выбор, - с лёгкой угрозой ответил ему Малик.

Халима увидела не меньше трех десятков людей. Среди знакомых лиц были: отец, дядя Артур, мачеха, Абдулла, его мать, Малик и Ахмед. Всех остальных она и не знала.

Абдулла стоял нос к носу Малику. Оба высокие, за исключением телосложения. У Малика оно было более мощным, подтянутым и спортивным. И выглядели оба словно, готовились к нападению. Отец Малика, такой же высокий и грозный, вышел вперед, чтобы хлопнуть по спине сына. Тот отвёл взгляда и шагнул назад, словно злясь на себя за то, что сорвался.

- Я не позволю этому сопляку порочить мое имя. И не отдам ему мою жену, - прогрохотал Абдулла, обращаясь ко всем.

- Полегче на поворотах, дружище. Девушка не является даже твоей невестой, - холодно заметил Ахмед. - Не говори того, чего нет.

- Господин Сухан, скажите же вы что-то? Вы нас поставили в такое положении, - всплеснула руками мать Абдуллы.

- И нам есть что сказать, - громко произнесла Медина.

Глаза всех в гостиной перевелись на две женские фигуры. Халима, ненавидящая быть объектом внимания стольких людей, побледнела. Девушка с затаившимся дыханием наблюдала за тем, как Малик схвативший букет белоснежных роз с дивана, направился к ней и протянул цветы беззаботно. Абдулла издал злобное ворчание, а отец громко прокашлялся.

- Так говорите, Медина. Поведайте, что творит ваш сын. Найдите оправдания, - усмехнулась мать Абдуллы.

- Разве не ясно? Господин Сухан, если позволите, то я скажу. Никакой помолвки не было. Наша семья не видит проблем в том, чтобы вы отказали этой семье, - ответила женщина и бросила взгляд на мужа. Тот не отреагировал. Но вот Ахмед кивнул.

- А как же наши традиции?! Она моя невеста! - брюзжал Абдула.

Нервно теребя ленту от букета, Халима взглядом упиралась в ковёр. Но касание к пальцам заставило поднять голову, пока отцы трех семейств спорили. Глаза Малика, которые всегда были светло-карими, сейчас потемнели от эмоций. Словно в них под гнетом урагана плескались черные волны и солнце отражалось на глади.

- Не пугайся. Они не изменят ничего, - прошептал Малик, наклонившись к ней. - Ты моя, вне зависимости, что они там решают.

- Я боюсь, - ответила она. - За тебя. Они могут ранить тебя.

Губы Малика сложились в слабую улыбку и он шагнул ближе.

- Я же сказал: не бойся. Этого не случится. Как и того, что выйдешь за этого. Халима, ты согласна?

- Я не знаю... Все это так быстро... то есть...

- Да или нет? Мы обговорим все позже.

- Малик... Я не знаю...

- У нас мало времени, Халима.

- Д-да...

- Он даже сейчас на твоих глазах флиртует с твоей дочерью!

И вновь все взгляды устремились на них. Малик не повел и бровью, вместо этого протянул руку и схватил пальцы девушки, переплетая их со своими. Стеклянный Халимы застыл на их руках. В гостиной стало тихо, словно бы секунду назад хлопнули фейерверки, а сейчас тишина.

- Пускай это услышит каждый. Я не откажусь от Халимы Сухан. Она станет моей женой. Вы можете принять это, господин Сухан, можете нет, - сказал Малик громко.

Наконец отец выступил вперед и поднял руку в воздух, призывая замолкнуть, когда Абдулла и кто-то еще попытался заговорить. Он гремел четками, а взгляд будто бы проникал в душ. Отец смотрел то на их переплетенные руки, то всматриваясь в лица.

- Если это то, чего хочет Всевышний, пусть брак с Его милостью будет заключён. Малик Сайед, я позволяю тебе стать членом нашей семьи. Но не забывай, что мы чтим традиции, - это было сказано не только Малику, который стиснул ладонь Халимы, но обратился и к остальным, которые от шока раскрыли рты.

Наверное, все это стоило пережить, чтобы увидеть лица всех присутствующих. Одни были раздосадованы, другие растеряны. Лишь Ахмед и мать Малика скрывали свои улыбки. Халима взглянула на Абдуллу, который покраснел от подобного унижения. Девушка невольно сжала ладонь Малика, вспомнив то, что произошло в том номере. Она не собиралась признаваться, что готова была убить его. Каким-то чудом, после нанесенного ее ранения ему, мужчина выжил и сейчас смотрел на Малика.

"Он спутал карты всем. Ход за отцом, он никогда не оставит это так," - с тревогой подумала Халима.

***

Семейство Абдуллы не переставали причитать, что они покрылись позором после этой истории до тех пор, пока все не расселись в машины, и не уехали. Халима получила приказ вернуться в свою комнату, женщины поднялись в маленькую комнату для гостей, а мужчины остались в гостиной. Что до девушки, она сбежала в сад.

Немного помедлив, Халима достала телефон из кармана. Она выучила номер телефона бабушки Азалии на случай, если понадобится выучить. Соблазн позвонить был велик и узнать, что решил отец. Какая-то ее наивная часть продолжала верить, что он не дал тому убийству случиться.

Собственные пальцы не слушались разуму и вот она набирала те самые цифры. Долгие гудки продолжались до тех пор, пока кто-то по ту линию не ответил.

- Алло, - робкий детский голос был таким же тихим, как пение сверчков сейчас.

- Привет, Азалия, - не повышая голос сказала Халима и нервно оглянулась стоит ли она. - Это я, Халима. Помнишь?

- Да, помню, - ответила девочка.

- Откуда у тебя телефон? - спросила девушка.

- Я забрала его с собой, - сказала Азалия и Халима была уверена, что та сейчас начала плакать. - Бабуля умерла. Ее убили плохие дяди. Они должны были защищать нас, а они убили бабушку.

- Ты в порядке? Они обидели тебя? - вцепилась в телефон Халима.

- Они увезли меня. Тут холодно. Очень холодно. Мне нельзя выходить на улицу. Бабушка мне рассказала кое-что. Про тебя, - сказала девочка со всхлипом.

- Что же?

- Она сказала, что ты моя сестра. И папочка плохой. Я не поверила ей. Ты правда моя сестра?

Миг и Халима ощутила проблеск надежды в голосе девочки. Прикрыв глаза, Халима сдержала эмоции.

- Да, это так. У нас разные мамы, но отец один. Ты моя младшая сестра, - прошептала девушка.

- Я хочу уйти отсюда, - захныкала Азалия. - Эта тетя плохая. Она ругает меня и наказывает.

- Послушай, Азалия. Я заберу тебя, хочешь? Мы убежим куда-нибудь. Только ты не должна никому говорить о том, что мы сестры, хорошо? И что звонила тебе. Не говори про телефон.

- Хочу! Я прячу телефон бабушки под батареей в комнате. Тетя Джуит заставляет меня убираться и не ищет по комнате. Я не скажу никому. Ой, сюда идут...

- Прячь телефон. Когда сможешь, позвони, хорошо? По этому номеру.

- Хорошо, я побежала.

Звонок оборвался и Халима долго глядела на экран. Значит, девочку перевезли. И возможно, даже она находится в этой стране, а где-то на севере. Чувствуя к отцу такую ненависть, дернула плечом. Что ж, он действительно был из тех, кто чтит свои слова и не бросает их на ветер, но и Халима не позволит еще одной девочке сломаться под его гнетом. Ей нужен был план.

- Почему ты не в доме? Ты смотришь на телефон уже больше пяти минут, - произнёс мужской голос и Халима вздрогнула.

Неоднозначно пожав плечами, спрятала подаренный им телефон обратно в карман длинного синего платья. Малик с интересом прошел вперёд к кусту с розами, у которого пробивались уже почки.

- Знаешь, я предпочитаю, когда люди умалчивают о чем, думают. - Сказал мужчина и держа руки в карманах, взглянул на нее. - Но мне интересно о чем думаешь ты. Что происходит в твоей голове.

- Интерес может сгубить и самых порядочных, - повторила слова однажды сказанные мамой Тамилой, когда она в детстве задавала множество вопросов.

- Учитывая сколько раз меня назвали сегодня порочным, то я могу позволить себе узнать, о чем ты думаешь, когда стоишь тут в темноте одна, - заметил Малик.

- Мне можно задавать вопросы? - с осторожностью спросила девушка.

- Я знаю, что их у тебя масса. Давай, не стесняйся, - кивнул мужчина и сел на лавку.

- Зачем тебе это? Зачем все это? Ты спас меня. Спасибо. Но это... - запнулась она.

- Это тот вопрос, на который у меня нет честного ответа, - ответил с заминкой Малик. - Халима, мне стоит сказать тебе, пока ты не... Наш брак будет "белым". Я не стану никогда от тебя требовать физической и эмоциональной связи. Не стану вмешиваться в твои дела и требую того же. На званые вечера мы будем ходить, как и на остальные торжества вместе. Я предпочитаю уединение и ценю личное пространство, порой мне стоит оставаться одному. Если ты захочешь жить отдельно, твое право. Но это должно оставаться между нами.

"Хорошо. Это все имеет смысл", - подумала застывшая девушка.

- Это честно, - выдавила из себя девушка. - Получается, мы будем друзьями?

- Мы никогда не были друзьями, Халима. И я не собираюсь становиться твоим другом. Однажды я сказал тебе, что ты похожа на Фэнин, и быть может кто-то обвинит в чем-то грязном... Но ты для меня стала сестрой еще со школьных времен. И я не позволю никому причинить тебе боль.

Халима улыбнулась ему. Она мысленно поморщилась. Не этого желала услышать. Быть в глазах парня сестрой, который затмил собой всех остальных мужчин в мире, было полным отстоем, как выразилась бы Хадижа. И все же он дорожил их связью. Не имело значения, что он считал ее своей сестрой, а себя старшим братом.

Теперь даже она не желала никакой физической и эмоциональной связи с ним, боясь, что в следующий раз даже он не спасет ее от вечного покоя в мире тьмы и света.

- Сколько мне позволено спросить? - сменила тему Халима, шагнув ближе к нему.

- Не знаю. Сначала ударь меня самым худшим, оттуда и продолжим, - на его губах появился намек на полуулыбку.

- У тебя есть девушка. Из Испании... - вновь замолчала Халима.

- Вернёмся к ранее сказанному. У нас не будет... физического контакта. И моя подобная жизнь не касается тебя, - и хоть это было сказано ровным голосом, Халима осознала, что ходит по краю. Ее так и подмывало спросить, распространяется ли это их правило на нее, но откинула эту идею. Ее не влекло ни к кому, так зачем задавать такой грязный вопрос?

- Она знает о нас? - из любопытства спросила Халима.

- Халима, - со вздохом сказал Малик.

- Ладно, тогда следующий вопрос? Ты часто бываешь в разъездах, мне придется лететь с тобой?

- Это мы поймём, когда настанет время. Я не заглядывал так далеко. Мама будет рада, если останешься у них. Она всегда ворчит, что мы Аминой быстро выросли. Как ты себя чувствуешь? Раны не болят?

- Нет, все нормально. Я сменила повязки. А ты... ты боишься чего-то?

- Не задумывался над этим. Страх идет больше от того, что не сможешь что-то одолеть или противостоять. Я пока не нашел ничего из этого. А ты?

- Так много всего, что и вечера не хватит рассказать.

- Например?

- М-м-м... Ну, темноты. В детстве я бежала к бабушке и засыпала у нее. До сих пор я сплю со включенной лампой. Ненавижу тьму.

- А есть то, из-за чего ты именно боишься? То, что ты не видишь ничего и твои чувства обостряются это лишь верхушка айсберга. Чего ты на самом деле боишься?

- Потеряться в этой тьме... Прости, я не хотела...

- Не приноси извинения, мы лишь узнаем друг о друге больше. Как прошло твое чтение?

- Неплохо. Я начала Стивена Кинга "Зелёная миля".

- Расскажешь позже, как тебе. Я лишь смотрел его.

От нее не ускользнуло, что их разговор перешел на безопасные темы. И это было прекрасно. Как бы Малик не выразился, она видела в них сейчас друзей. Малик продолжал сидеть на лавке и смотрел на кусты. Халима перевела взгляд на белоснежного мотылька.

- О чем ты сейчас думаешь? - едва слышно спросил мужчина. Ночь была тихой. И весь мир заключался в этом саду.

- Тебе действительно важно, о чем я думаю? - спросила не отрывая взгляда от мотылька.

- Может и зря, но да. - Это утверждение казалось и одновременно сладким, и горьким; болезненным и приятным. - Мне нравится слышать твои ответы. Они порой отличаются от тех, что я слышу от других вне зависимости от языка. Даже, когда юлишь, я нахожу правду между строк. А когда делишься мыслями, я не гадаю, что пропустил важное.

- Честно говоря, мне кажется, что ты закоротил мой мозг.

- Это чувство взаимно, поверь.

Взгляд с мотылька скакнул к лицу Малика. Ее губы сложились в слабую улыбку. Она стояла недалеко, прижавшись спиной к столбу фонарю.

- Неужели?

Он не ответил на улыбку, лишь встал и выпрямился. Тонкая рубашка льнула к телу. Девушка отвела взгляд от него. Чтобы не ответил Малик, это повисло в воздухе с красноречивого кашля мамы Тамилы.

- Защитники твоей добродетели тут как тут, - усмехнулся Малик.

- Ты же знаешь, если жених и невеста остаются одни, то кто-то из членов семьи должен находиться с ними, - ответила Халима.

- Знаю. Пойдём.

- Вы не уезжаете?

- Нет. Твой отец просил остаться и мы ждем кое-кого, кто прояснит картину. Ты уже стучишь зубами от холода.

Согласиться вернуться в особняк ей все же пришлось. Но перед тем, как подняться в свою комнату, она увидела, как двое мужчин, один из которых семейный врач вошли в гостиную с папками. То что Абдулла не покинул дом вместе со своей семьей и сейчас находился среди остальных мужчин озадачило ее.

Чтобы там не говорили, Халима закрыла за собой дверь. Ей и без было над чем подумать. Например, как вытащить Азалию из лап отца и понять, что сама желает в этом браке с Маликом...