Сквозь щели между тонкими прозрачными шторами пробивались лучи ослепляющего солнца. В тихой комнате стояла молодая девушка, в окружении десятков огромных букетов роз. Какие-то были в вазах, какие-то уже в ведрах. Отдавало слабым ароматом цветов. Летняя духота никуда не исчезала, несмотря на легкий ветерок, пробирающийся сквозь открытое окно.

Девушка, одетая в белоснежное платье с черными узорами прошла к самому пышному букету и подняла руку. Тонкие пальчики коснулись лепестков белоснежных роз и случайно укололись о шипы. На кончике пальцы выступила алая капля крови и подняла руку к губам. Темные волосы коснулись цветов, когда она подняла букет и переставила ближе к своей кровати. В дверь постучали и послышался громкий голос:

- Госпожа, они приехали. Вас ждут в гостиной.

Халима выпрямилась и взглянула на туалетный столик. Там лежала одинокая черная роза, которую нашла вместе с остальными букетами. Черный цвет преследовал ее. Цвет собственных глаз. Цвет глаз покойной сестры. Цвет ее могильной плиты. Цвет ее гардероба, в котором были единицы чего-то яркого.

В собственном списке самых отвратительных чувств у нее лидировала беспомощность. Оставшись запертой в собственной комнате, Халима чувствовала, как обволакивающая тьма распространяется по телу, разливаясь по венам вместе с кровью. Она все еще чувствовала себя подвешенной над обрывом на тонкой веревке, в ожидании заветного освобождения. Да и освободят ли ее вовсе? Скорее подрежут эти самые веревки и отпустят в свободное падение.

Она всегда отличалась покорностью и покладистостью, видимо, это было в крови женщин династии Суханов. Девушка всегда была уверена, что равнодушие и любовь к спокойной "традиционной" жизни у нее заложено в ДНК, как и у всех женщин среди их окружения.

Так и было. Пока однажды в ее жизни не появился ОН. Появился, перевернул все вверх дном и почти сразу был изгнан ее отцом.

Тряхнув голову и избавляясь от навязчивых, пугающих мыслей, закончила расчесывать волосы, и без того идеально прямые. Толкнув дверь, не спешила покинуть комнату. Снизу слышались веселые голоса и разговоры. Особняк ожил и словно вернул себе "сердце". Сегодня в их доме творился хаос. Слуги сновали туда-сюда, не переставая нести подносы и вазы с цветами.

Колени девушки тряслись. Длинные черные волосы струились по плечам и спине легкими волнами, светясь как глянец. Закрытое белое простое платье миди дополнял образ сегодняшнего дня. Бежевые туфли на невысоком каблуке стучали по лестнице. Каждый шаг оглушал ее.

Медленно спускаясь по широкой лестнице, шагая в ритм ударов своего сердца, у Халимы защипало в глазах. Ее загорелая кожа будто искрилась под лучами солнца, проникающего через окна в коридоре. Она подняла подбородок выше, запрещая себе плакать.

Краем глаза, девушка заметила движение, как от колонны отходят две женщины и уставились на нее. Халима подошла ближе, пока не ощутила тошнотворную сладость на кончике языка. Скрыв нервную дрожь в руках за тем, что поправила рукава платья, выпрямилась.

Вперед вышла женщина с удивительными светлыми карими глазами, в которых виднелись зелёные крапинки. Она улыбнулась с теплотой и протянула свои руки к девушке. Ее светлый розовый костюм подходил под нежный голос и теплоту, что исходила от нее и грела лучше солнца.

- Ты просто принцесса, Халима, - произнесла женщина. От нее пахло медовыми духами. - Не волнуйся ты так, дочка.

Девушка перевела взгляд с нее на еще одну женщину, которая продолжала испепелять взглядом, наполненным ненавистью. Мачеха не соизволила приблизиться и даже произнести слова. Халима стыдливо отвела взгляд от нее. Было понятно почему она так ведет себя.

- Пойдем? Нас уже ждут, милая. Улыбнись, принцесса, - коснулась до ее щеки женщина ладонью.

Но не одна мачеха ни могла ничего сказать. Язык девушки будто приклеился к небу. Сердце билось в груди как удары по барабану. Ощущая себя как в одном из своих снов, Халима в сопровождении мачехи и матери жениха шагнула в полностью забитую гостями гостиную.

"Не смотри на них, не смотри на людей! Ковер! Смотри какой красивый ковер и узор. Видишь, ты не замечала, но тут в центре рисунки короны", - пыталась отвлечь свой разум девушка, боясь, что от ужаса упадёт без чувств.

И едва она вошла, как гостиную разорвали звуки инструментов. Кто-то из музыкантов отбивал ритмично ладонями по барабану, второй судя по всему играл на синтезаторе, а третий подпевал на зурне. Такая "традиционная" часть заставила Халиму вновь ощутить себя недостойной всего этого. Девушка сглотнула и позволила Медине подвести себя под руку куда-то в центр комнаты. Музыка разрывала барабанные перепонки, как и радостные улюлюканья женщин, с хлопками мужчин. И тогда Халима подняла голову и посмотрела на Него.

Малик стоял подле камина, а она возле цветочной импровизированной арки. Дорогой черный костюм, белоснежная накрахмаленная рубашка и одна миниатюрная роза в кармашке. Точное такие же были в ее комнате. Один из редких видов цветов: белые розы с черными линиями. Темные волосы были идеально уложены и подстрижены. Янтарные глаза, которые всегда напоминали полыхающий огонь, встретились с ее. Он держал в руках букет и направлялся к ней.

Халима опустила взгляд на цветы в его руках. Зачем так много? Скоро их особняк утонет в розах. И все же она протянула руки к нему, чтобы принять цветы. Малик передал их и встал рядом. От вспышек и щелканий телефонов фотографий, девушку уже подташнивало.

Ей не стоило смотреть в сторону, чтобы увидеть тех, кто едва переносит происходящее. Кто был в шаге от того, чтобы положить конец всему этому. Девушка скосила глаза на отца, который одним лишь взглядом обещал ей мучения, достойные в аду. Сглотнув, едва ощутила, как ее плеча коснулась рука. Опустив голову, увидела, что она принадлежит Малику.

Повернувшись и сделав вид, что тянется поправить арку, Малик тихо сказал, чтобы услышала лишь она его:

- Ты плакала?

Халима качнула головой и смотрела на его шею. Ей было сложно встречаться взглядом с мужчиной больше пяти секунд.

- Все что было, это не имеет значения. Мы дали друг другу слово. Ты принимаешь лекарства?

Еще один кивок удовлетворил Малика.

- Я боюсь, - прошептала она, пока внимание всех гостей было занято.

- Чего? Что я... - удивленно спросил Малик.

- Что ты меня возненавидишь. Это все фарс. Этот день, эти гости, эта песня и... мы, - осмелев девушке удалось поднять глаза к его лицу.

- Этого не случится, - отрезал Малик спокойно.

- Я совершила ошибку, - также тихо произнесла Халима.

- Какую? - поднял бровь мужчина.

- Я не должна была соглашаться и... неважно. - Покраснела Халима и отвела взгляд.

- Это не так. Быть может, ошибку совершил я, предложив. Но это ничего не меняет. Халима, я никогда не брошу тебя в этой тьме, - непреклонным тоном сказал мужчина и добавил: - Ты прекрасна, когда улыбаешься.

И вбил последний гвоздь в крышку ее гроба: достал лепесток из волос, коснувшись словно бы специально по щеке. Только Малик двумя способами мог еще больше вогнать ее в ступор и в краску. Едва мужчина занял прежнее положение подле нее, как со всех сторон посыпались пожелания:

- Желаем вам состариться на одной подушке.

- Пускай все проблемы обойдут стороной ваш дом.

- Счастья и понимания до конца ваших дней.

- Брак строится на доверие и том, что нужно слушать мужа. Жена же должна принимать все, что говорит и делает муж. Ведь это он делает на благо семьи.

Мама Малика выступила вперед с небольшими частью шоколада, который отломила. С улыбкой протянув сначала сыну, а после девушке. Халима заробела. Было не принято, чтобы она что-то ела и пила. Но женщина пришла на помощь, и цветочной корзинкой встала перед ней, загородив людей в комнате. После чего фактически заставила откусить.

Халима едва успела прожевать и сглотнуть, как родственницы засуетились. Малик повернулся к ней лицом и мама Тамила подтолкнула ее, чтобы девушка повторила это. Стоя лицом друг к другу, девушка ощутила желудок в который раз стягивает в узел. Краем глаза она увидела улыбающееся лицо Хадижи. Кажется, подруга была единственной, кто не снимал на камеру, а наблюдал за ними.

Тетя Малика протянула ему красную коробку. Мужчина чуть помедлил и наклонился к матери, которая что-то произнесла ему на ухо. Музыка была столь громкой, что Халима перестала слышать поздравления и хлопки. Все ее внимание сосредоточилось на человеке прямо перед ней. Не этого она ждала столькие годы? Не этого ли страстно желала? Но тогда почему-то вместо счастья и восторга она чувствовала ужас и волнение?

Малик открыл крышку и достал кольцо, после чего сделал шаг к ней. Халима боялась, что как только протянет руку, он поймет насколько нервничает. Кто-то выхватил цветы из ее рук и девушка взмахнув головой, посмотрела сначала на кольцо: с огромным бриллиантом в огранке маленьких подобных камней в форме слезы и из розового золота.

Мама Малика и мачеха стояли ближе всех к ним. Одна с натужной улыбкой, а другая с искренними слезами. Девушка была удивлена, что мужчина взял инициативу на себя. Малик потянулся к ее руке и нежно обхватил ладонь. Придерживая большим и средним пальцами, мужчина медленными и осторожными движениями надел кольцо.

Халима подняла голову в тот момент, когда гостиная вновь взорвалась голосами. Во рту пересохло и в ее голове стало тихо, весь шум ушел на задний фон. В волосах Малика запуталась алые лепестки роз, которые бросали в них молодые девушки. Сам Малик прищурился, словно ожидая от нее чего-то. Но странный блеск в глазах пропал столь быстро, что девушка ей вовсе это померещилось.

Чего так не ждала Халима, что сделав еще один шаг к ней, Малик коснется губами до макушки. И кажется, от смущения у нее повалил дым из ушей. Взглянув на него, не скрыла слишком слабую улыбку.

- Добро пожаловать в семью, - сказала мама Малика и мужчина отпустил ее руку.

Медина обняла ее и девушке показалось, что хотя бы в искренность этой женщины могла поверить. Халима сдержала в который раз за сегодняшний слезы, когда на глаза попались фотографии сестры и бабушки.

Все превратилось в огромный кокон, состоящий из членов семей Суханов и Сайедов. Их отцы, их матери, бабушки и дедушки: каждый подходил, чтобы жених и невеста получили благословение в этот день. Халима замешкалась, когда приблизилась к отцу. Она не смела поднять глаза на него, чтобы не вспомнить события прошлых четырех месяцев, с того самого момента, когда стояла одна на том утесе...

Отец протянул свою руку и Халима взялась за нее, мимолетно коснувшись губами и подняла так же быстро ко лбу. Отступив назад, выпрямилась. Она взглянула на Малика, который поцеловал руку собственного отца. Девушка не в первый раз видела главу семейства Сайедов, но он, как и ее отец, не были рады этому дню. Ей не нужна была способность читать мысли, чтобы это понять. Мужчина каждый раз хмурил седые брови и бросал на них неоднозначные взгляды.

Она могла понять некоторых, кто улыбался столь лживо, что на лицах было написано: надолго ли хватит Малика, который связал себя с той, кто вовсе не являлся целомудренной? От подобного потока мыслей ее отвлекла Хадижа, которая лучилась.

- Ты как, Ли? - очень тихо спросила подруга, обняв ее.

- Нормально, - машинально ответила Халима, не выпуская ее из объятий.

- Я вижу насколько "нормально". Не бойся. Малик не тот монстр и уродец. Но если он обидит тебя, я выпотрошу его и попрошу Роба отмазать меня от тюрьмы, - с ненавистью произнесла Хадижа.

Халима кивнула и наконец отпустила Хадижу. Глаза подруги остановились на Малике и Ахмеде. Улыбчивый парень обнял своего друга, хлопнув по спине. Ахмед ощутил на себе взгляд и обернулся. Его глаза удивленно расширились при виде Хадижи. Халима готова была поклясться, что он удивлен внешнему виду подруги: ее рыжие обычно буйные волосы сейчас лежали на плечах прямыми прядями. А темное синее платье лишь подчеркивало природную белизну кожи. Малик проследил за взглядом друга и посмотрел в их сторону.

- Привет, ангелок, - улыбнулся Ахмед, подойдя к ним с Маликом. - Привет, ведьмочка. Давно не виделись.

- Здравствуй, - тихо ответила Халима.

Хадижа кивнула Ахмеду и не проронила ни слова, и повернувшись к подруге, сказала:

- Я схожу к папе. Он оставил подарок в машине.

Халима была озадачена тем, как она сбежала от них, а Ахмед провожал ее удивленным взглядом. Но так же быстро переключился на нее.

- Поздравляю вас, ребята. Я должен был догадаться, что этим все закончится, - хохотнул Ахмед, игнорируя прищуренный взгляд друга. - Ангелок, вон те цветы от меня. Не знаю, что вам там желали, я так хочу, чтобы вы в браке нашли покой и только... любовь?

От последних слов он рассмеялся и шагнул к Халиме, намереваясь обнять. Девушка расширила глаза и попятилась назад, едва позволив рукам Ахмеда коснуться до плеча. Костлявая мертвая и прогнившая рука высунулась из ящика воспоминаний. Тьма начинала пробираться через эту щель. Паника захлестнула ее. Ахмед застыл и виновато поднял ладонями вверх руки. Малик мгновенно встал перед ней и девушка, часто дыша, смотрела на его спину.

- Не надо, - предупреждение в его голосе поняла даже девушка.

- Эй, дружище, ты же знаешь, я не хотел... Ничего такого... Прости меня, ангелок, - расскаянно сказал Ахмед и заглянул за плечо друга.

Халима, которая уже взяла себя в руки, прочистила горло, чтобы ответить:

- Все в порядке. Я запнулась просто...

Ложь сорвалась с губ, и какая бы она не была, оба молодых мужчина проглотили ее. Малик кивнул своему другу, который ретировался и растворился в толпе. После этого повернулся к ней и давая время на обдумывание, положил ладонь на ее спину, подталкивая в сторону цветочной арки. На удивление его касания к спине заставило тьму пропасть.

- Я с тобой, - прошептал он.

- Прости. Я не должна была так реагировать, - также тихо ответила она.

- Ахмед не должен был нарушать твое личное пространство, как и кто-то другой. Я прослежу за этим в дальнейшем, - ответил он резко.

Чтобы это не значило, у нее не было больше времени думать. Женщины разделили ее от Малика, поднявшись в ее комнату. Каждая несла на руках огромные корзины, наполненные чем-то. Мама Тамила несла черный длинный чехол, в котором обнаружилось платье, цвета шампанского, длинное в пол и закрытое. Едва надев его, девушку ждали за дверью.

Помолвка должна была пройти в одном из элитных ресторанов в их городе. Отец выбрал его лишь из-за собственного статуса и имени их рода. Двигаться в этом платье было крайне неудобно. Один ее шаг равнялся черепашьим.

Вот и показалась вывеска ресторана. Девушка сидела в машине с сестрой Малика, Аминой. Та выглядела столь же ярко и сногсшибательно, как и всегда. На стройном теле мерцающее яркое пурпурное платье с небольшим вырезом. Волосы заколоты в пучок.

- Бежевое, - ухмыльнулась Амина, глядя на платье Халимы.

- Что-то не так? - спросила она, когда машина стала замедляться.

Амина хмыкнула и взглянула на водителя, после чего нажала кнопку и теперь тот не слышал их разговора, за счет небольшой перегородки.

- Все. Начиная со школьных дней и этого дня. Ты ведь на это рассчитывала, верно? Когда была еще меньше, - презрительно ответила Амина. И вся маска радушия и приветливости, которую показывала в их особняке, пропала.

- Я не понимаю тебя. Говори прямо, - сузила глаза Халима.

- Ты лживая. И ты недостойна моего брата. Как ты заманила его в это? Что сделала?

- Прекрати нести чушь!

- Чушь? Разве чушь, что ты была уже в браке? И сама сбежала?! Чушь, что все эти слухи ложь? Как ты уговорила моего брата? Он ни разу не был женат и лишь один раз согласился сходить на смотрины. И то, это была твоя покойная сестра. Такая же сумасшедшая как и ты, только с одним отличием: она была чиста!

- Амина, довольно. Не говори того, о чем она сама ни ведаешь, что сама не видела и ни при тебе происходило. Клеветники те же грешники, что сеют хаос и разврат на Земле!

- Ты можешь и дальше носить образ святоши, но все молчат из-за Малика и твоего отца. А я не стану. И не буду смотреть на то, как мой глупый старший брат сует голову в огонь. И не стану наблюдать, как он будет мучиться и станет несчастными из-за такого жалкого создания, как ты.

Сказав это, Амина открыла дверь и вышла, также резко закрыв. Шокированная ее словами, Халима немного погодя, открыла со своей стороны. И вздрогнула, когда увидела перед собой Малика. Он снял свой пиджак, оставшись в рубашке. Предложив ей локоть и чуть наклонившись, позволил ухватиться за него.

"Это платье с подолом "рыбки", нужно запретить," - подумала Халима.

Она смотрела только на ровный асфальт, придерживая подол, который был длинным и сзади маленькие девочки с визгом придерживали его. Тут девушка заметила Малик протягивает ей свой руку. Но стоило это отметить, как он покосился якобы на свои часы, скрывая этот жест за сверкой времени. Халима мгновенно отпустила платье, и схватилась крепко за его плечо.

- Спасибо, - фактически на придыхание сказала девушка, получив от него взгляд с проблеском мягкости.

***

На следующий день после помолвки, в доме все еще пахло цветами и закусками. Халима встала и провела устало по лицу. Она подошла к блокноту и села за стол.

"Привет, дневник. Сегодня тринадцатое июня. Вчера прошла моя помолвка. Все это было... будто не днем из моей жизни. Будто не со мной. Платье, цветы, слова, торжество. Я заслужила это, как ты думаешь? Моя мечта должна была сбыться раньше, ни тогда, когда от моей души осталось лишь догорающее пламя. Не тогда, когда я порой теряюсь: что есть действительность, а что мои кошмары.

Я принимаю все так же таблетки. Только изредка чувствую "уколы" в области груди. Я не могу поверить, что прошло почти полгода со дня смерти бабушки и Айши. Все кажется большим комом.

Отец не теряет надежды, чтобы уговорить Малика от этой свадьбы. Как и Амина. Она считает, что я специально задумала хитроумную игру, чтобы женить Малика на себе. Зачем мне это? Какой игрок из меня? Я в шашки то играть не умею...

Знаешь, когда он рядом, я забываю, что со мной случилось. Все плохое отступает. Ненадолго. Но это происходит. Он настолько порядочный и хороший мужчина, что я всю ночь думала о словах Амины. Она его сестра и она говорит правду. Со мной, Малик будет несчастен. Мы знаем какой это будет брак. Фикция. Никаких чувств. Никакой реальной связи. Как были чужими друг другу, так и останемся. Но отчего-то, все мои мысли возвращаются вовсе не к той правде, что узнала до обрыва, а к...

Неважно. Он не найдёт меня. Он не получит больше моей свободы. Я смогу защититься. На худой конец, он не получит мое тело, даже если не смогу ранить его, то смогу сделать так, чтобы не трогал меня. Я не его. Я не игрушка в его грязных руках. Я невеста Малика. Будущая Халима Сайед. Не имеет значения, что наш брак будет лишь формальным, я все равно не позволю никому коснуться меня. До тех пор, пока сама не захочу. Но не уверена, захочу ли когда-то...

Пока, дневник. Мне еще собираться. За мной приедет Малик. Он отвезет меня к своей матери. Мы будем выбирать свадебное платье, хотя оно будет лишь в начале сентября. Мама Тамила считает, что мне надо остановиться на сером. Мне кажется она права, но я люблю изумрудный цвет"

***

Ровно к часу дня Халима спускалась в гостиную. Отец и мачеха о чем-то переговаривались. Глаза обоих перевелись на нее стоило войти в гостиную. Девушка все еще не переставала носить тёмные наряды. Ей казалось, что это было отражением собственной души. Не успел никто из них что-то сказать, как вбежала взволнованная горничная.

- Господин, прибыл господин Малик с сестрой. Они ждут, - отчиталась она.

- Ну и пускай идут сюда, - огрызнулся отец и зыркнул на дочь. - Выкинешь что-то там, обратно можешь не приезжать, поняла? Тамила, едешь с ними.

Губы мачехи поджались в тонкую линию. Совсем скоро послышались голоса и секундой позже вошли Малик, в сопровождении своей сестры. Оба одетые в джинсы и кроссовки.

- Добрый день, - приветствовал их Малик.

- Здравствуйте. Мама ждет нас, и мы бы хотели поскорее тронуться в путь, - сверкнула беззубой улыбкой Амина, обращаясь к мачехе.

- А Медина где? - едва сдерживая свой гнев спросил отец.

- В ателье, - ответил Малик за сестру. - Мы обговорили это вчера. Мама желает выбрать платье для Халимы. И если она готова, то мы поедем.

Халима видела какую борьбу с собой ведет отец. Он ненавидел тот факт, что кто-то отдавал приказы, пусть даже в такой форме в гостиной его дома. И еще больше ненавидел ту игру, которую ему подпортил Малик и Халима.

Девушка вышла вперед, поправив сумочку на плече и взглянув на мачеху. Та уже была одета и даже в обуви. Как бы ей не хотелось ехать, и этикет, и традиции того требовали.

- Мы поедем, отец. Если ты отпускаешь нас, - подала голос Халима, взглянув на него.

- Поезжайте, - от ярости он покраснел и рявкнул лишь одно слово.

Халима чуть успокоилась. Девушка вышла вслед за мачехой. Низкие туфли на каблуке ступали с лёгкостью по асфальту. Амина стояла подле своего красного Lamborghini. Малик закончил разговор по телефону и кивнул девушке на переднее сидение, приоткрыв дверь.

- Госпожа Тамила, садитесь в машину Амины, - сказал мужчина, открывая дверцу и ей.

- Нет, так не делается. Ты не можешь без кого-то из семьи поехать с ней, - запротестовала категорично мачеха.

- Вы видите место, куда можете сесть в моей машине? - протянул Малик.

- Я вернусь домой и сообщу мужу. Он что-то реш... Малик, что ты делаешь? Халима! - вскрикнула женщина, когда девушка под насмешливый взгляд Амины села на указанное мужчиной место.

- Ничего такого. Халима является уже моей невестой, - безразлично закончил за нее Малик и закрыл со стороны Халимы дверь.

- Халима! Выходи! Мы никуда не едем! Я возвращаюсь домой и сообщу господину...

- Ваше право, госпожа Тамила. У вас минута. Ами, по истечению времени, поезжай за нами.

Халима, сидя подле водительского кресла с биением сердца, которое напоминало на порхание мотыльков, сжала нервно сумку. Если мачеха закончит, то все равно сорвет. Малик безразлично обошел свой Ferrari и скользнул в салон. Пристегнувшись, взглянул на нее.

- Пристегнись, - как ни в чем не бывало произнёс мужчина и машина плавно выехала на дорогу.

- Мама Тамила расскажет все отцу. Он разозлится и может.. - со страхом сказала Халима, деревянными руками надевая ремень.

- Это не изменит ничего. Я не приверженец традиций. Но как уже и сказал: ты моя невеста. И даже твой отец и наши "обычаи", не запретят мне видеться с тобой, когда я того захочу, - пожал широкими плечами мужчинами.

Девушка прикусила губу и едва не покраснела от того, что он дважды произнес: "моя невеста". Скрыв смущение за тем, что открывает окно наполовину, разглядела в зеркале автомобиль Амины. Только рядом с ней сидела мама Тамила. Халима улыбнулась. Мачеха так и ничего не рассказала, и все же села к сестре Малика.

- Можно вопрос? - спросила девушка.

- Слушаю, - отозвался мужчина, и Халима взглянула на него.

Рукава тонкой хлопковой рубашки были закатаны до локтей. Часы на солнце порой отбрасывали на ее кожу блики. Малик выглядел расслабленным, в отличие от нее.

- Куда мы едем? Правда в ателье твоей мамы?

- Да, она хочет, чтобы платье было выбрано именно там. Амина получила свое от мамы.

Немного погодя, он добавил:

- Халима, я знаю, что подобное спрашивать вверх грубости... И все же. Что говорит твой врач? Ты настояла, что его выберет твоя семья и я не вмешивался. Как ты себя чувствуешь?

Чего он ждал от нее? Что отец соизволил вызвать лишь раз своего врача, который прописал ей таблетки, от которых клонило вечно в сон и ощущалось все как в тумане?

- Ты боишься, что я сорвусь и обижу тебя? Или окружающих? - смогла отойти от ответа Халима.

Малик бросил взгляд мельком на нее и покачал головой.

- Ты не сделаешь мне больно, даже если захочешь, - кажется, ее вопрос позабавил его. - Речь идет не обо мне. О тебе, Халима. Ты хотела покончить с собой. А не устроила массовую бойню.

- Малик, ты... - Поддавшись короткому желанию и импульсу, Халима положила свою руку на его, которая покоилась на руле. - Ты не бросил меня. Ты все еще здесь. Ты был рядом, когда весь мир отвернулся от меня. Той ночью ты просил в обмен лишь обратиться к врачу. Я выполняю твою просьбу. Мне принять таблетки на твоих глазах?

- Не надо. Я верю тебе в этом, - отвел глаза от их рук на дорогу.

- В этом? - переспросила Халима. Когда он промолчал, девушка сжала свою руку, заставляя заглянуть в свои глаза. - Есть что-то еще?

- Нет, все в порядке. Мы уже почти доехали.

Малик убрал ее руку со своей и Халима удивленно наблюдала за тем, как он положил обратно на колени. Что происходило?

Машина остановилась подле стеклянного высокого здания. Это было не только бизнес-центром, но и главным штабом бренда матери Малика. Ее наряды продавались даже за границей. Халима это знала от новостных изданий в журналах.

Амина и мачеха появились спустя минуту. Малик протянул ключи охраннику и тот поехал парковать машины. В холле было людно и девушка покрылась мурашками от их взглядов. Она слышала шепот, что-то вроде:

- Это дочь Суханов?

- А рядом Малик? Тот самый Сайед?

- А чего они вместе?

- Может они...

- Что вы?! У них вчера была помолвка. Вы не видели видео?! Они гуляют по всему интернету!

Съежившись от последней уловившей части, скользнула в лифт вслед за Маликом, который невозмутимо нажал на кнопку, ведущую на самый верхний этаж. Стояла напряженная тишина и было слышно, как лифт скользит по этажам. Двери щелкнули и перед ними показались люди, которые сновали то с лоскутками, то с кофе и документами, то кто-то снес манекена.

- Дая, эти выкройки отдайте Джарил. А это отнести нужно будет на второй этаж господину Мохаммеду, - мягкий и требовательный голос перекрыл весь шум на этаже.

- Мама. Мы тут, - крикнула Амина, направляясь к матери.

Девушка чмокнула женщину и убежала куда-то, оставив их троих. Вперед вышла безукоризненная Медина Сайед в бежевом платье.

- Добро пожаловать, дочка, Тамила, - с улыбкой сказала женщина. - Малик, уже уходишь?

- Да, мне пора. Я пошлю шофера, - ответил он.

Халима успела повернуться и только увидеть его затылок, как двери лифта захлопнулись. Что-то в Малике изменилось. Нет, не так. Изменилось его отношение к ней. Девушка заставила себя улыбнуться его матери.

***

Три женщины сидели на диване, перебирая журналы. Молодая девушка проходила мимо сотен платьев. Сама хозяйка ателье вышла из коридора со своими папками. Вывалив их на стол, повернулась к Халиме и поманила рукой.

- Иди сюда, милая. Будешь выбирать фасон, - сказала женщина.

Халима приблизилась к столу и растерянно смотрела на то, как будущая свекровь открывала папки.

- А мне не нужно выбирать там? - спросила удивлённо она.

- Бог с тобой, Халима! Ты думаешь мама позволит тебе надеть то, что шилось на продажу? - скептически произнесла Амина, громко стукнув чашку о тарелку.

- Ты не знала, дорогая? Я буду шить лично твое платье, - сказала Медина. - Выбери из какой ткани и фасона, и мы начнем.

- Медина, если позволишь, я бы посоветовала вот этот цвет. Он ей очень подойдет, - любезно встряла в их разговор мачеха, указав на цвет смесь пудры и золота.

- Нет. С цветом никаких вариантов. Так хочет Малик, и я поддерживаю его решение, - отрезала Медина с удивительной твердостью.

- Б-белый? - переспросила шокировано Тамила. И в подтверждении того, какую новость закинула Медина, ее собственная дочь хмыкнула.

- Меди, разве так можно? Ты знаешь же, - многозначительно не закончила свою речь пожилая женщина, которая являлась бабушкой Малика.

- Халима, взгляни. Я могу посоветовать тебе обратить внимание на вот эти фасоны. Ты худая девушка и под твою фигуру подойдут, - проигнорировав их сказала ласково с Халимой, которая сгибала пальцы.

Девушка кивнула и сделала вид, что серьезно листает страницы. В голове стояло много вопросов. Малик сам выбрал цвет и настоял на этом, зная, что это не согласно традициям. Но не он ли сам признал, что не чтит их и ему все равно на них? Тогда почему именно этот цвет?

И ей не давал покоя ответ мужчины: ".. верю тебе в этом".

В чем тогда он не верил ей? Откуда этот холод от него? И это стоило выяснить...