Алая капля крови упала на часы. Где-то слышалась мелодия, издаваемая скрипкой. Чей-то гнусный смех оборвал прекрасную песнь. Мягкий и звонкий голос послышался следом.

- Айша...

Халима прохрипела имя сестры, пытаясь вырваться из цепких беспорядочных объятий снов. Вскочив на кровати, девушка тяжело задышала. В комнате было темно, а включать лампу не хотелось. Тело дрожало от холода, а тонкая ткань футболки пропиталась потом.

Поднявшись на ноги, Халима с грохотом отворила дверь. В доме стояла гробовая тишина. Никаких звуков, никаких шумов. С маленькой крупицей надежды, девушка подошла к комнате сестры и открыла дверцу. Улыбка померкла на губах. Миг и слезы с новой силой покатились по лицу.

"Ты забыла, глупое создание. Ее нет здесь. Айши больше в живых. Нет на этом свете", - подумала Халима и ее рука потянулась к выключателю.

Свет ослепил ее. В комнате Айши царил вечный порядок. Слуги не заходили сюда. По большей степени потому что, младшая сестра не позволяла им и убиралась сама. На розовых покрывалах лежал маленький медвежонок. Увидев его, девушка с дрогнувшим сердцем шагнула к кровати. Взяв игрушку в руки, шмыгнула носом и прижала к себе куклу. Она не могла поверить, что Айша сохранила эту игрушку. Ту, что она отдала ей еще лет пять-шесть назад.

- И ты оставила меня, врединка, - прошептала Халима в пустой комнате. - Почему вы не забрали меня? Разве моя жизнь важнее вашей?!

Последние слова были произнесены отчаянным криком. Халима упала на колени, закрыв лицо ладонями.

***

В гостиной особняке никто не плакал. Никто не говорил и все взгляды были пригвождены к светлому гробу. В нем находилась девушка самой прекрасной внешности. Она была одета в белоснежное свадебное платье. В длинных каштановых волосах вплетены живые розы. Черные ресницы веером лежали на бледном лице. Руки сложены на животе.

Лишь фигура женщины стояла на коленях подле гроба. Ее плечи подрагивали, но она не издавала звука. Халима стояла у камина и она смотрела на мачеху, которая оплакивала единственную дочь. Веки Айши были закрыты. При жизни в ее глазах отражались звезды и яркое солнце. В тот момент, когда она вытащила сестру - глаза были открыты. В ее неподвижных словно стеклянных шарики, глазах искрился свет последнего для нее луча солнца, который она никогда больше уже не увидит.

"Я мечтала найти утешения из-за утраты бабушки, а ты лишил меня теперь и сестры. Сколько испытания ты уготовил для меня? Для чего? Сколько раз я должна лишиться частей души, чтобы остаться человеком?" - в изнеможении подумала Халима и наблюдая за тем, как гроб поднимают. Подняв голову к небу, всмотрелась в облака. Даже сейчас мир насмехался над ней. Солнце слепило, словно улыбка Айши.

Пустота в груди безжалостно протягивала когти, хватая и еще больше нанося раны, которые еще не зажили. Халима чувствовала себя слабой под потоком нарастающей потери и беспомощной перед правдой. Похоронная процессия разбилась на машины. Все лица людей перед глазами расплывались. Голоса смешались в одну назойливую линию. Каждый раз глаза застывали на грузовике с телом Айши.

И вновь знакомые ворота кладбища, снова те же надгробия. Могила Айши находилась близ бабушкиной. Если Халима считала черным днем похороны бабушки, то ошибалась. Двойная утрата привела ее в помешательство и дезориентировала.

Сложив руки перед собой, она склонила голову, зачитывая мысленно молитву. Пальцы дрожали, а глаза оставались сухими. Она выплакала все слезы. Внезапный вопль заставил Халиму выйти из того ступора, в котором она уже находилась четвёртый день. Очень медленно девушка повернулась.

Несколько мужчин шли через ряды могил. Светлая поверхность гроба сияла в лучах уходящего солнца этой зимы. Мама Тамила упала на колени и женщины со вскриками потянулись к ней. Халима достала из кармана мешковатого платья, подол которого касался грязного снега, белоснежного плюшевого медведя.

Тот же священнослужитель руководил похоронами. Высокий мужчина в черной мантии и густой бородой зачитал длинную молитву. Что в дальнейшем он говорил, девушка и не запомнила. Лишь отдельные слова долетали до нее.

«Благочестивая»... « юная госпожа, так рано покинувшая этот мир»... «величие души»... - всё это мало что значило для Халимы. К Айше, которую знал она, слова эти почти никакого отношения не имели. Она вспомнила вдруг, как сестра однажды разрешения произнести несколько слов: «придурок», «балбес», «бюро находок родственников», «мисс вылечи меня» - и снова с трудом сглотнула. Та Айша, которую она знала, была не высокомерной, нет, Айша знала себе цену. Такой ее сделали родители, такой ее сделал их мир. За счет своего вспыльчивого характера она выживала как могла. Айша умела лучше нее скрывать за своим поведением истинные мысли и чувства. Пока все видели в них дочерей клана Суханов, тех кто блистал на свадьбах и званых вечерах в дорогих нарядах и украшениях, они обе знали обратную сторону жизни. Той стороны, которую отец никому не позволял увидеть.

- Пустите меня. Пустите меня к дочери! Айша, я тут! Мама тут! Ей холодно, отойдите, - в полном безумие кричала женщина, и Халима наблюдала с безразличием на ее страдания.

Тамила на коленях подползла к гробу дочери, накрыла своим пальто тело девушки. А после вновь закричала. Несколько мужчин подключились к женщинам и пытались оттащить ее. Отец, лицо которого имел болезненно сероватый оттенок и без кровинки смотрел на пустую яму. Костяшки пальцев побелели, пока он сжимал свои чётки. На короткую долю секунды Халиме стало больше его жаль, чем мачеху.

- Госпожа, прошу вас. Прекратите. Вам нужно встать, - пыталась привести в чувство мачеху.

Рыдания не прекращались, они лишь усилились. Халима выступила вперед, когда в последний раз посыпался песок на могилу. Игрушку, которую все еще держала в руке, она поставила посредине. Шагнув назад, взглянула на надпись: "Айша Сухан 2005 - 2023 года". И под этим еще одна надпись: «.. человеку свойственно ошибаться, а Богу - прощать».

- Прими мои соболезнования, господин Сухан. Ведь твоя дочь ушла раньше отца, то она будет ждать тебя, чтобы встретить в раю, - сказал кто-то из мужчин, обращаясь к отцу.

- Она не должна была... У девочки была вся жизнь впереди... - с шёпотом произнёс другой мужчина.

- У каждого своя судьба, своя жизнь и лишь Богу ведомо, что нас будет ждать. Если он захотел забрать ее, то может это хорошо для ее души, - добавил третий. - Всевышний сберег ее от тех грехов, которых поджидали ее.

Халима отошла от могил. Ей было больно. Она была сломлена под вечным натиском отца, гибелью сестры и смерти бабушкой, прошлым, которым преследовало ее каждой ночью... И уже не надеялась найти кого-то, кто поймет ее. Она устала. Устала изображать равнодушие, показывать людям сильную влиятельную дочь, которая не должна показывать свои чувства и молчать в присутствии мужчин.

"Не должна позорить отца"
"Не должна ставить свои чувства выше мнения окружающих "
"Не должна любить"
"Не должна испытывать боль"
"Не должна плакать"
"Не должна решать за кого выходить замуж "
"Не должна.."

Мысли оборвались, когда мир покачнулся. В последний миг она схватилась за дерево. Пару раз шумно вздохнув, она продолжила идти. Боль в ногах отдалась эхом во всем теле.

- Аккуратнее, - глубокий и тихий голос остановил ее. Чья-то рука коснулась ее локтя, перехватив.

Прикрыв глаза, Халима едва не зажмурилась. Столь же медленно она обернулась. Взгляд Малик напомнил ей те же взгляды, что бросали на нее все остальные. Тревожные и настороженный, словно она рассыпется на атомы в их присутствии или же кого-то убьёт. Наверное, именно так смотрели га душевнобольных.

У нее не было никаких слов, чтобы подать голос. Малик не спешил и зачем-то больше обычного вглядывался в ее лицо. Девушку ее волновало, что там он искал и как выглядела. Больше недели она не приблизилась к зеркалу.

- Я помогу тебе. Пойдем к машине, - Малик переместил руку на спину и даже сквозь тонкий пиджак ощущала тепло, излучаемое им.

- Не нужно. Я сама могу, - резко прошептала Халима.

- Я и не спрашивал, - ответил мужчина и подтолкнул вперёд.

Подчинившись, Халима сделала несколько шагов. Малик одну руку держал на спине, а другую придерживал за локоть. Его мать находилась среди утешающих ее мачеху. Амину Халима так и не увидела на похоронах.

- Мне жаль, - не менее тише сказал мужчина.

Девушка прерывисто задышала и с трудом сглотнула. Она напряглась, ожидая дальнейшего.

- Ты был на том мосту, - вырвалось у нее, пока смотрела на снег.

- Я поехал вслед за вами. Собирался в аэропорт и встрял в пробку из-за ДТП. А после увидел, как Хадижа бежит в сторону аварии. Уже тогда я понял, что там... кто-то из знакомых, - ответил Малик и остановился.

Халима поправила тугую черную косынку на голове. Волосы напоминали на солому и безжизненными прядями льнули к ткани пиджака. Ее взгляд магнитом вел к надгробиям.

- Она не должна была садиться в ту машину. Ее больше нет, - впервые заговорила с кем-то Халима, ощущая подозрительную влагу на щеках.

- Она будет с тобой всегда. В этом мире ее нет, но она будет в твоих воспоминаниях, - ответил Малик и его ладонь легла на ее руку, которой вцепилась в платье.

- Разве это справедливо? Насильники и убийцы продолжают жить, а мы теряем членов семьи. Ведь ты тоже потерял сестру, - в сердцах воскликнула тихо Халима, стирая слезы свободной рукой. - Почему Всевышний так жесток к своим рабам?!

- Я не верю в Бога, Халима. Пока все другие говорят о Его воле, я знаю, что она попала в аварию. Я знаю и то, что моя старшая сестра погибла. Да, мы теряем семью. Но они вечны в наших воспоминаниях, в памяти и в нашей любви. Не плачь, - последнее слово он сказал столь мягко, что это вызвало еще больше слез и Халима издала нервный смешок.

Малик повернулся спиной к людям и кладбищу, и лицом к ней. С серьёзным и обеспокоенным видом он поднял руку. Мужские более грубые пальцы, чем ее, коснулись до нежной кожи. Большим и указательным пальцами он провел по щекам.

- У меня не было матери, но была бабушка. Айша так умела скрывать свои чувства, что я поверила в ее ненависть ко мне, - призналась Халима, и положила свои руки на его запястье.

Она ощутила, что из-за ее прикосновений он напрягся. И если был удивлен этими словами, то смог убрать с лица удивление.

- Я вижу ее уже третий день во снах, - продолжила Халима, рассматривая его загорелую шею. - Она приходит в мои сны и просит помочь. А я не могу.

- Ты вытащила ее из автомобиля, рискуя погибнуть самой, - возразил он.

- Но я не смогла спасти ее. Она мертва, - прикусила губу девушка.

- Я знаю через что ты проходишь, Халима. Ты не можешь всю жизнь винить себя. Ты не позволила ей остаться в машине и успела до взрыва. И я знаю, что ты видишь во снах каждый раз ее мёртвое тело. Но ты не должна винить себя.

Подняв глаза к нему, сквозь слезы разглядела в его лице нечто такое, чего не видела в остальных. Ужасная догадка поразила ее.

- Ты... ты... нашел тело сестры, - прошептала в ужасе Халима и сжала его руки.

- Да. Я заметил ее отсутствие и подумал, что она вышла погулять. Фэнин любила сидеть вечерами и смотреть на небеса. Выбежав из подъезда, я искал ее во дворе, но стоило обойти дом... Она лежала на снегу...

Халиме не удалось дослушать. Малик хоть и говорил отчужденно, словно это был старый сон, который сейчас вспомнил, но девушка была уверена, что это навсегда изменило его. Она представила десятилетнего мальчика, который искал свою старшую сестру во время дня рождения вечером в сумерках. Как этот мальчик подбежал к телу сестры, у которой все конечности находились под неестественным углом.

Убитая горем и собственными потерями, и его прошлой утратой, Халима больше из-за всплеска эмоций выпустила его руки, только для того, чтобы обхватить Малика. Зарывшись в полы его пальто, прикрыла глаза. Знала ли она что-то из жизни Малика кроме этой истории? Знала ли она вообще его? Они были подростками, когда дружили. Прошли годы и каждый имел скелетов в шкафу, которые норовили вырваться из-за дверей.

- Халима?.. - Необычайно хриплый голос заворожил ее.

- Я соболезную тебе. Мне очень жаль, что ты потерял сестру. Я знаю, что любое эмоциональное насилие делает нас сильнее и придает решимости, но... все не должно было быть так, - прошептала Халима, все еще сжимаясь лицом в его грудь.

Мужские руки сомкнулись вокруг нее. Халима застыла. Его объятия и эти действия оказались столь невинны, что собственная жалость к себе возросла.

Малик не отталкивал ее и девушка сморгнула очередные слезы. Ей вспомнились слова Айши: ".. я ненавидела тебя и за то, что у вас с Маликом была связь, которой не могла найти оправдания. Ненавидела, что он защищал тебя и в том же время относился почтительно."

- Прости меня, - вырвалось у нее.

- За что ты просишь прощения? - в его голосе проявилась нотка удивления.

- Я облила тебя слезами... И ставлю в неловкое положение.

- Физическое выражение не изменит обстоятельств и не сотрет воспоминания прошлого, но если тебе это принесет успокоения, то не сдерживайся, - промолвил Малик. А последнее добавил после короткого мига. - Не замыкайся в себе. Вы с Фэнин столь похожи, что я могу прочесть твои мысли. Я не хочу потерять тебя. Если мои объятия, то место, где ты можешь найти утешение, то я принимаю это.

"Ах! Сказал бы ты это раньше и я пала бы к твоим ногам. Ты все еще видишь во мне сестру или друга? Почему я продолжаю страдать из-за любви к тебе, когда потеряла тех, кто по крови важнее мне..." - подумала Халима и крепче обняла его напоследок, после чего отпустила. Ей пора отпустить его, раз и навсегда...