"Привет, дорогой дневник!

Сегодня 19 июля и до дня рождения, когда мне будет двадцать один два месяца ровно. Сегодня не было ничего необычного. Я встала, как всегда, рано, убралась, приготовила еду, а после до обеда оставалась в саду. Пока дома у нас происходят сборы к предстоящему торжеству, я стараюсь не попадаться на глаза маме Тамиле. Отец все время проводит на работе, я слышала, что он заключил новое дело с семьей Агалиповых.

Когда гости бывают у нас, я прячусь в своей комнате. Айши не нравится, когда я остаюсь с ней в ее комнате. Да и я только рада не слышать глупых и однотипных вопросов про мою прошлую жизнь. Иногда мне кажется, что я ошибка в этом доме. Даже прислуга делает вид, словно меня нет...

Но бабушка обещала меня взять на море, мы поедем через неделю туда! Ей врач посоветовал отдохнуть на таком климате. Ну все, дневник, мне пора на ужин. Маме Тамиле не понравится, что я не явилась".

Молодая девушка с черными волосами склонилась над толстой тетрадью со вклеенными дополнительными листами. Поправив косынку на голове, она взглянула на маленькие часы у кровати. Время было без пяти восемь. Возможно, отец уже приехал, но она не слышала, чтобы какой-то автомобиль подъехал.

Встав со старого деревянного стула, девушка спрятала дневник на самый верх своего узкого шкафа. Поспешно покинув комнату, она быстро спустилась по белоснежной лестнице с резными перилами. Пройдя в огромную гостиную, где находился длинный дубовый стол с дорогой ушитой скатертью поверх, а на самом столе располагались десятки блюд и напитки, девушка удивилась. Кого они ждут в гостях? В гостиной никого не было и пройдя к стеклянным шкафам, в которых находились красивые и изящные предметы посуды, стеклянными глазами всмотрелась в фотографии.

На всех фото на нее смотрели несколько людей: загорелый суровый отец, мама Тамила со светлыми каштановыми волосами и голубыми глазами, Айша и бабушка, а в углу подле бабушки всегда была она, - Халима. С ней была сделана лишь одна фотография с бабушкой, которая находилась на видном месте и лишь из-за того, что бабушка поставила ее сама туда.

Халима повернулась на звук шаркающих ног, когда из кухни в гостиную вошла Айша в своих лучших нарядах. Они были сводными сёстрами и так отличались друг от друга. У Халимы были светлые карие глаза, а Айши, как у ее матери - голубые. Айша с белоснежной фарфоровой кожей, а Халима с оливковой и румяными щеками. Разница в двух годах была не существенной.

На младшей сестре были нежно-розовая рубашка и черные свободные брюки. На самой Халиме белая юбка миди и простая черная водолазка. Погода в июле в их краях была на удивление холодной.

- Мы ждем гостей. Семья Курбаналиевых прибудет через полчаса. Мама просила передать, что ты тоже обязана остаться, - сообщила наморщив носик Айша, словно не довольная решением матери.

- Хорошо, а будут только старшие? - тихо спросила Халима.

- Не знаю. Может и Хадижа будет, - пожала плечиками девушка. - Иди надень что-то приличное, а то они подумают, что ты оборванка. Мое не трогай!

Халима оставила это без внимания, когда Айша удалилась, оставив ее одну в гостиной. Девушка без особой радости оглядела богато уставленное помещение. Вся мебель была изготовлена из натурального дерева, обивка из элитных тканей. Огромный домашний кинотеатр находился у стены. Хрустальная люстра с настоящими ювелирными камнями горела ярко.

Двери со стороны кухни открылись. Поспешно к столу направлялись повара и одна из них толкнула Халиму. Девушка отшатнулась пропуская. Позади поваров шла и хозяйка дома. Мама Тамила одетая в черное платье с закрытыми руками и горлом отдавала приказы, не удостоив падчерицу взглядом. Следя за тем, как подчинённые выполняют порученное, искоса взглянув на тихую Халиму, произнесла брюзгливо:

- Разве Айша не сказала тебе, чтобы ты надела что-то человеческое? И не спускайся пока не придёт время. Перед этой семьей не смей открывать рот. Веди себя прилично!

- Хорошо, мама, - смиренно пробормотала девушка и повернувшись, пошла в сторону своей комнаты.

Споры ни к чему не приведут, это Халима выяснила после стольких ударов ремня и кулаков.

Молчи, не перечь, не дерзи. Пока ты ешь мой хлеб, будешь подчиняться мне.

Этим заповедям следовала Халима. Сменив понуро свою одежду на темно-зеленое платье, один из красивых платьев, которые подарила ей бабушка, приблизилась к окнам. Они выходили во двор и отсюда были видны ворота их дома. Именно сейчас они открывались и через которые проезжали три дорогие иномарки.

Халима поспешила и спустилась в гостиную, где стояла Айша в голубом платье, как у матери. Послышались голоса и смех, а девушка сжалась. Она ненавидела скопление людей, а тем более гостей встречать. Бабушки, к ее сожалению, не было здесь. Женщина уехала два дня назад к тете Марьям.

Гости ворвались в гостиную в сопровождении отца и мама Тамилы. Халима находилась близко к двери, что вела в женскую часть, где расположили сугубо "женский стол", ведь тем нельзя было оставаться и сидеть с мужчинами.

К ее ужасу, гостей было больше, чем она думала. Только восемь женщин и лишь тетю Биназ она узнала. Тамила проводила их к двери, у которой стояла Халима. Одна за другой они прошли в комнату, которая не уступала гостиной. Дамы расселись на диванах и стульях с высокой мягкой спинкой. Одна из женщин, особо пожилая, обратила внимание на притихшую девушку. В отличие от Айши, она не высовывалась и оставалась в тени.

- Феридэ не взяла с собой девушку, Тамила? - громко спросила эта женщина.

- Нет. Халима, дочка, подойди, - с напускной любовью произнесла женщина и у Халимы защемило сердце. Она прекрасно знала, что если не выполнит этого, то после очень сильно получит.

Девушка сделала один неуверенный шаг к женщине, что с интересом рассматривала ее. У той были седые волосы, такие же брови и очень морщинистая кожа. Но в целом, в ее интересе не нашлось чего-то грубого.

- Как ты, дочка? Учишься где-то? - спросила женщина.

Халима боялась открыть рот и покачала головой, все еще несмотря на нее.

- А ваша младшая вроде бы учится, Тамила, нет? - спросила другая женщина.

- Да, это так. Айша поступила в прошлом году на медицинский факультет, - с гордостью произнесла Тамила, разглядывая дочь, которая со скромной улыбкой принесла на подносе кофе женщинам.

Пока женщины говорили между собой, Халима смогла задышать спокойнее, вернувшись в свой угол и сев на стульчик. Казалось, про нее забыли и она была только рада. Девушка находилась где-то далеко, в своём мире и едва слышала что-то, но стоило прокрасться в сознание ее же имя, она пришла в себя. Против собственной воли, Халима вслушалась в их разговор.

- Жалко девушку. Такая красивая и скромная. Куда смотрели глаза этих несчастных?! - качая головой говорила женщина с косом на голове и золотыми зубами в некоторых местах.

- Тамила, много чего говорят. Что же на самом деле произошло? Девушку вернула семья или... - продолжила другая женщина с рыжими волосами, в корнях которых виднелись темные волосы.

- Мы сами забрали ее, - отрезала мачеха. Остальные замолчали, когда она поставила со звоном чашку на тарелку. - Эта семья не заслужила того, чтобы мы породнились с ними. Нам запрещали видеться с девочкой, общаться по звонку и много всего произошло.

- Они что, звери?! Почему дочка не может общаться с родителями?

- Не знаю, Зара.

- А сколько лет то прошло? Так сломали судьбу девочке...

- Четыре года, как мы забрали ее. Будет скоро пять.

- Судьбы нам пишет Всевышний и только он знает, что ожидает нас, - подала голос пожилая женщина, глядя одна на Халиму, которая теребила края платья, боясь публично заплакать.

Все эти слова настолько сильно ранили ее, что она готова была сорваться с места и сбежать. Женщины сплетничали о ней будто ее и не было здесь, будто это была не загубленная ее жизнь, а какая-то серия просмотренная ими сериалом.

Рыдания грозились вырваться вместе с водопадом слез, но она держалась из последних сил. Это было сложно, но не невозможно. Что ее по-настоящему ранило, что они говорили о ней будто она потеряла руки, ноги или же что-то, что причисляло к ущербности. Она была здорова, она выжила тогда в том аду и едва не сломалась, но смогла выползти благодаря бабушке.

Халима не слушала больше, что они говорили, проговаривая про себя тексты книг, которые перечитывала. Воспользовавшись моментом, выскользнула из комнаты. И только попав в прохладный коридор, стерла в уголках глаз застывшие слёзы.

Стараясь идти бесшумно, Халима направлялась на кухню, когда услышала, что хлопнула дверца. Сердце забилось сильнее. Кто это мог быть? Из холла слышались голоса, и как к гостям подходят домработницы. Халима не успела сбежать, когда увидела опоздавших гостей и мгновенно вспыхнула. Ими оказались двое молодых людей. Один со светлыми каштановыми волосами, другой с угольно-черными. Один одетый в джинсы и кожаную куртку, а другой в черные брюки и в тон брюк свитер.

- О! Халима! А я слышал от Айши, что ты уехала. Привет, - заметив застывшую девушку удивленно крикнул Ахмед.

- Добрый вечер, - кивнула девушка, не поднимая взгляда от пола.

- Мы опоздали, надеюсь, что твои родители простят нас. Только с утра прилетели и не успели, - подал голос другой человек и Халима на одну короткую секунду смогла позволить взглянуть на его обладателя.

На приличном расстоянии стояли двое. И только один серьезный. С ухоженной бородой, молодой человек, крупный и высокий, во всем чёрном и с такими же глазами, которые всегда смотрели на нее холодно и рассудительно. Малик, - так звали его.

- Вас ожидают в гостиной, - прошептала девушка, шагнув в сторону и пропуская их, сцепив руки в волнении.

Ахмед пошел медленно первым, а Халима смотрела на белоснежный кафель с черными рисунками. Но Малик не сдвинулся с места.

- А ты почему здесь? Не с женщинами? - в его голосе слышалась хмурость.

- Меня попросили приготовить кофе, - это не было ложью.

- А слезы от чего? - все тем же голосом спросил мужчина.

- Малик! А я думал, где ты задержался! - услышав голос отца, Халима дернулась всем телом и сжалась. Подняв голову к нему, заметила, как его улыбка гаснет. А тот переводил взгляд с Малика на нее. Это было не впервые, когда она оставалась с ним наедине, но, вообще с мужчиной после Того, впервые..

Девушка не испытывая судьбу, скрылась за дверью, что вела на большую кухню. Прижав руку в груди, пыталась унять сердце, что билось от страха за то, как мог понять эту неожиданную встречу отец.

***

Лишь глубокой ночью покинули все гости. Все это время Халима сидела на кухне, почти уснув к часу. Придя в себя, она прошла в гостиную, где уже убирали посуду горничные. Грозный отец ослабил захват галстука и налил себе газировку зеленого цвета. Тархун, - догадалась девушка. Один из любимых соков отца.

Заметив ее, и без того суровое лицо ожесточилось. Это был мужчина сорока шести лет, с очень загорелой кожей, черными глазами и вьющимся волосами, которые коротко стриг.

- Убери это все, - приказал отец, кивнув на тарелки.

Халима непременно выполнила то, что он сказал. Опустив глаза, схватила несколько тарелок и вилок, унесся на кухню. По возвращению она не застала отца больше в гостиной. Вздохнув, девушка понесла остатки посуду и сняв грязную скатерть, отнесла в прачечную. В доме было по меньшей мере четыре горничные, но она должна была выполнять ту же работу, что и они. Когда у тех были выходные, она обязана была выполнить за них: мыть посуду, готовить, убираться во дворе, саду и даже стирать. Что до Айши, то максимум, что она делала, так гладила.

Ложась спать ближе к трем часам ночи, взглянула на календарь. Завтра будет бабушка и от этого у нее поднялось в стократно настроение. Бабушка была лучиком света для нее, а также "оазисом в пустыне", что душила и готова была изнурить до последнего вздоха.

Проснувшись в восемь утра, Халима протерла глаза. В доме было на удивление тихо. Обычно ее будили уже в шесть утра. С тревожным ощущением она собралась за десять минут и спустилась вниз. Но все обстояло спокойно. На кухне готовились подать завтрак, а остальные домочадцы еще не проснулись.

Выйдя во двор, прошла в маленькую оранжерею. Садовые розы пахли столь насыщенно и ярко, что Халима обняв себя за плечи, остановилась. Ее легкое цветочное длинное платье развевалось на ветру. А черные волосы сдуло назад. Прикрыв глаза, окунулась в прошлое...

***

Тринадцать лет назад.

В маленьком домике, который находился на холме, откуда открывался потрясающий вид на сельские дома не спалось с самого утра двум людям. Восьмилетняя девочка в джинсовом комбинезончике носилась по двору, гоняя кур с палкой. Из тесной, но уютной кухоньки доносились песни с радиоволны шансона. А так же гремела посуда, и слышалось лязганье кастрюль.

Из окна отодвинув тонкие летящие шторы высунулась молодая женщина с косынкой на голове.

- Хали! Идём кушать! Все готово, - крикнула женщина.

Девочка бросила палку и понеслась в дом ураганом. Подбежав к раковине, помыла руки, зная, что мама заставит это сделать. На кухне были лишь маленький стол, два стульчика, втиснутые близ холодильника. А по другую стороны находились шкафы. Пахло жареными баклажанами и хинкалом. На столе и вправду стояли тарелки с дымящимся хинкалом и соусом, похожий, на аджику.

- Халима, руки помыла? - спросила строго женщина.

Восьмилетняя Халима взглянула на худую женщину в белоснежном кружевном платье, черной косынкой и мягкими каштановыми волосами.

- Да, мамочка.

- Тогда садись, кызым* (прим. - дочка).

Они ели в молчании. Женщина думала о чем-то мрачно, а Халима разглядывала за окном облака.

- Мам, а можно мне будет потом пойти к Гаяне? - спросила девочка, нарушив тишину.

- Не надо, Хали, спускаться в деревню. Если она захочет прийти к нам в гости, играйте. Ты же знаешь, что сейчас опасно нам покидать эти места, - покачала головой она в ответ.

- Нам никуда нельзя. Вчера был праздник в селе, и взрывы красивых цветов в небе были ночью, - надулась девочка и неохотно откусила.

- Это фейерверки, Хали. И их всегда смотрят в дали. Как только у нас купят двух телят, мы с тобой поедем к бабушке, хорошо? - мама провела ласково по голове девочки.

Халима улыбнулась и кивнула.

- Хали-и-и! - протянул девичий голос во дворе и девочка вскочила.

- Это Гаяне! Видишь, мама! Она пришла! - радостно крикнула Халима и поцеловав мать, которая улыбалась, побежала на улицу.

Женщина вышла вслед за ней, а Халима обняла свою подругу армянку. Гаяне была старше нее на два года и была очень умной. Мать Гаяне Лилит тоже улыбнулась матери Халимы.

- Добрый день, Амина. Надеюсь, вы не против, что мы так рано, - извинились Лилит, приблизившись к женщине.

- Все нормально. Пройдем в дом, а девочки пусть тут будут. Хали, Гая, дальше двора никуда, хорошо? Можете и до дуба с качелями.

Девочки играли близ дуба с двумя подвесными самодельными качелями до позднего вечера. То были игры в прятки, или же догонялки, а намного позже в куклы. Попрощавшись с подругой, Халима вместе с матерью вернулись в свой дом, когда начало смеркаться. Маленькая гостиная со старым, но чистым диваном, встретила их спокойной тишиной. У стены стоял старый коричневый сервант с книгами и посудой.

Дом был маленький, с двумя комнатами, гостиной и кухонкой. Одну комнату Халима делила с матерью, а вторая пустовала. Все было бедным и старым, но никто из них не жаловался. Лежа в кровати с матерью, девочка обняла мать. Та в ответ поцеловала в макушку и крепко прижала к себе. В дали где-то выли волки и стрекотали сверчки. Деревянные окна были открыты, а шторы слабо колыхались. Лунный свет проникал в маленькую комнату.

Девочке не спалось. Ее глаза, как бусинки блестели в темноте, когда она уставилась на стену с ковром. Мама что-то пробормотала во сне. Но постепенно ее стало клонить в сон...

На следующий день Халима, как всегда помогала матери по дому. Полив розы в их саду, она пошла кормить кур и петуха. Одетая в джинсовые брючки и розовую рубашку с соломенной шляпкой и тазиком с кормом, сыпала для животных, что сгрудились рядом с ней.

- Кушайте, кушайте. И принесите вкусные и большие яички, - бормотала девочка.

- Хали! - от громкого крика Халима испугалась и тазик выпал из рук, расыпав корм.

Девочка повернулась в сторону дома.

- Иду, мам! - прокричала в ответ девочка и побежала.

Но она замедлилась, так как кричали несколько людей. Выйдя из тени курятника, девочка заметила снизу несколько машин. А еще у их дома стояли четверо мужчин. Все они высокие, темноволосые и что-то кричали друг другу. Ее заметил пятый и подал знак другим.

- Не трогай ее! - истошно закричала женщина, которая выбежала из дома в одной ночной белой и длинной сорочки.

Халима испуганно отшатнулась, когда мама попыталась обойти толпу мужчин, но один из них, особо рослый и грозный ударил по лицу, от чего женщина упала, потеряв равновесие.

- Ты думала, что сможешь спрятаться от меня, Амина?! Четыре года! Это все, что смогла ты! - прорычал мужчина, пнув ее.

- Мама! - со слезами произнесла девочка и собиралась подбежать к женщине, что попыталась встать, но другой мужчина не дал этого сделать, толкнув назад.

Молодой парень подхватил Халиму, которая брыкалась в его руках, кусаясь и пинаясь. Тщетными попытками вырваться, Халима плакала и смотрела, как мужчина, что ударил маму, склонился. Протянув руку, он схватил крепко за подбородок женщину.

- Забудь о Халиме. Она моя дочь и принадлежит моей семье. Если хочешь жить, то не смей больше лезть к ней, поняла? - свирепо произнёс он.

- Дауд, умоляю. У тебя есть дочь. Прошу тебя, не забирай у меня Хали. Тебе она не нужна. Ты хочешь, чтобы я страдала, - плача в истерике кричала Амина, пытаясь освободиться и от державшего, и отца.

- Моя дочь не будет жить с подобной *люхой, - выплюнул он и с отвращением оглядел взлохмаченный вид женщины. Косынка сползла, волосы в беспорядке, а белая ночнушка в пыли.

Не обращая внимания на крики девочки и вопли матери, мужчина дернул плечами и уверенным шагом направился к автомобилю. Вслед ему доносились то мольбы, то проклятия матери Халимы.

Саму Халиму с силой заставили сесть в машину и девочка продолжая плакать, начала бить по стеклу. Автомобиль тронулся с места. На ее глазах навернулось еще больше слез.

- Мама! Спаси меня! Мама! - ее крики наполнили салон машины. Водитель никак не реагировал, заблокировав все двери.

Вслед машинам бежала босая женщина. Она что-то кричала и в какой-то момент ей удалось поспеть за скоростью автомобиля. Лишь небольшое открытие в окно позволило услышать крики матери.

- Хали, я приду. Приду за тобой, где бы не была, дочка!

Женщина продолжала бежать за машиной пока та не спустилась в село. Халима все еще плача увидела, как женщина упала и закрыла лицо руками. А машина все удалялась от матери и дома, в котором они жили вот уже несколько лет..

***

Халима открыла глаза. Но мама так и не пришла. Она находилась все в той же оранжерее и эти розы так же пахли, как у них тогда.

Прошло столько лет и все, что знала о матери девушка, это лишь то, что та пыталась вернуть ее, но не вышло. И спустя год после того, как Халиму забрал отец, ее тело нашли в том доме. Женщина повесилась в курятнике.

Потратив долгие месяцы на уговоры посадить в их оранжерее розы, Халима дала слово бабушке, что сама будет следить за цветами. Мама любила их и даже варила варенье из них.

Неприятные воспоминания вызвали у нее плохое настроение. Она взглянула на свое запястье с серебряным браслетом. Его подарила мама, когда ей исполнилось восемь. Простой с цепочкой и сердечком. Но Халима дорожила им и считала бесценным сокровищем. А так же напоминанием, что мать действительно была жива и согласилась жить в бедности, в селе, будучи в бегах от бывшего мужа тирана с маленькой дочерью.

Услышав, как ворота со скрипом открылись, Халима пришла в себя. И тут ее осенило. Это бабушка приехала!

Девушка с улыбкой побежала встречать ее. И верно, из белоснежного такси выходила пожилая женщина в коричневой юбке, серой блузке, сжимая черную огромную сумочку. Женщина кряхтела и ворчала водителю, который помог выбраться из машины.

- Бабушка! - радостно крикнула девушка и подбежала к ней. Вдохнув сладкий аромат женщины, прикрыла глаза.

- Хали, уже не спишь? Видно ты почувствовала, что старушка приехала, - хмыкнула бабушка, обняв ее.

- Не говори так! А почему ты не дождалась, чтобы за тобой приехал отец? - отстранившись спросила девушка.

- Дождаться Дауда... Уж лучше за смертью послать его. Я сама, дочка. Не поднимай тяжести! - проворчала женщина, пытаясь отобрать свою сумку с одеждой. Но Халима улыбнулась, покачав головой.

- Пойдём в дом. Я сварю кофе и ты отдохнешь с дороги.