«Когда заканчиваются слова, начинаются молитвы».
© Аля Сид

Марк Туан c детства не отличался хорошим поведением. И если в школьном возрасте его возможно было контролировать, то когда Марк повзрослел, стал совсем неуправляемым. Скандалы с родителями превратились в ежедневную рутину, а характер парня становился всё более невыносимым. С каждым днём. Как по накатанной. И возможно, ссоры так бы и продолжались, а повышенный тон голоса опять резал слух, если бы однажды в порыве гнева Марк не выкрикнул родителям в лицо страшные слова: «Да лучше бы вас у меня вообще не было!». В тот вечер он громко хлопнул входной дверью и отправился к другу, чтобы за очередной банкой пива снять напряжение.

На следующее утро, когда Марк возвращался домой после знатной попойки, на его громкий стук в дверь никто не ответил. Он просидел на холодных бетонных ступенях до обеда, думая, что родители либо так сильно обиделись, что теперь не хотели открывать дверь, либо куда-то уехали с утра пораньше, пока не вспомнил, что у соседки напротив, с которой мать любила перемыть косточки всем и вся, были ключи от их квартиры. Немедля Марк постучал в дверь пожилой женщины и в то же мгновение, словно она ждала его стука с другой стороны, увидел нахмуренное лицо с явно выраженным раздражением. Когда Марк попросил ключи, она недовольно вздохнула, но всё-таки потопала вглубь квартиры. Что-то причитая и бормоча себе под нос, соседка вернулась с звенящей связкой в руке, которую тут же брезгливо протянула парню.

— Молодой человек, вчера вечером в вашей квартире такие крики стояли, что даже через стенку оглохнуть можно было. Я, конечно, всё понимаю: семейные разборки и всё такое. Но можно хотя бы иногда проявлять уважение к живущим рядом с вами людям.

— Нет, — почти шёпотом бросил Марк и всего в несколько шагов оказался у дверей своей квартиры, когда услышал раздражённый хлопок соседней.

Быстро вставил ключ в замочную скважину, два раза повернул и вошёл внутрь. И тут же на него обрушилось тяжёлое молчание родных стен, которые, казалось, с неприязнью принимали его здесь. В зале царил полумрак, который создавали задёрнутые шторы, а настенные часы нехотя тикали, заунывно отмеряя секунды. Видимо, утром родители забыли распахнуть, чтобы впустить в комнату клочок света.

— Мам? — Марк сделал шаг. — Пап?

Липкая, словно какая-то тягучая смесь, тишина заставила парня передёрнуть плечами и сделать шаг вперёд по скрипевшему паркету в коридоре. Она в один миг навалилась на него тяжёлым грузом. На какое-то мгновение Марку показалось, будто в квартире он был не один, будто кто-то чужой наблюдал за ним из темноты...

Марк знал, по крайней мере чувствовал, что здесь что-то произошло во время его отсутствия. А запах крови, внезапно ударивший в нос, вызвал ещё большее чувство паники и тревоги. Но он до последнего отказывался верить, пока не толкнул дверь родительской спальни.

Марк не смог заплакать. Только прижал обе руки ко рту, чтобы не дать рвотному позыву вырваться наружу. На кровати лежали отец и мать, крепко держась за руки, что покоились поверх покрывала. Казалось, мирный сон окутал их своими чарами, но, увы, это было не так. Потому что под слоем одеяла покоились их тела... без голов. Из-под покрывала торчали только багровые обрубки шей.

С диким воплем Марк бросился к родительской постели, сорвав с их тел одеяло. Но и тут его взору предстала ужасная картина: животы были вспороты, а внутренности вывалились наружу. Он судорожно прижал ладони к лицу, наконец выпустив вместе со слезами всё, что копилось последние минуты.

Полиции так и не удалось найти преступника, унёсшего с собой головы обоих родителей. «Зачем они ему были нужны?» — гласил заголовок утренней газеты. А убийца словно канул в воду, растворившись с прозрачной гладью. Марк был не просто подавлен. Парень полностью перестал существовать с того рокового утра, когда нашёл изуродованные тела отца и матери.

С глупым лицом, лишённым всяких эмоций, ведь слёзы уже давно закончились, он слушал заупокойную речь священника в тёмной рясе, думая о том, что не успел сказать так много: о том, как сильно любил тёплые, хоть и с дряблой кожей руки матери и строгий, но добрый взгляд отца из-под густых, сдвинутых к переносице бровей. Марк опустился на корточки, пальцами до побелевших костяшек впившись в рыхлую сырую почву. Он долго сдерживался, но, когда эмоции одержали верх, в очередной раз беззвучно заплакал. Сгрёб в ладонь горсть земли и бросил вслед гробам, которые исчезали под слоем коричневого цвета.

— Простите... — И шёпот в пустоту.

***

Это началось примерно через неделю после похорон родителей. Сначала Марк не обратил внимания на тихие, еле слышные шаги в родительской спальне, которые раздавались ежедневно в одно и то же время, семь часов вечера, думая, что их источником были соседи сверху. Но на третий день, когда он, уставший, безынтересно пялился в экран телевизора, на котором быстро менялись картинки, и услышал в коридоре чей-то истошный смех, пробравший тело до дрожи, понял, что что-то действительно было не так.

Марк автоматически схватил со стола миску, из которой поглощал вот уже третью пачку чипсов, будто она могла его спасти, и двинулся вперёд, перебирая в голове всевозможные источники истерического смеха, в глубине души надеясь, что воображение играло с ним дурную шутку.

На мгновение парня будто по голове приложили чем-то тяжёлым, и миска выпала из рук, создав характерный удар о пол, потому что он столкнулся лицом к лицу со вторым собой, у которого была неестественная улыбка до самых ушей, скрюченные и высохшие руки, словно какие-то палки, а на голове полностью отсутствовали волосы.

В тот же миг видение исчезло.

С тех пор Марк стал нервным, срывался на друзей в университете по поводу и без, к вечеру всегда тщательно запирал окна и двери, а перед сном обязательно прочитывал три раза «Отче Наш» и оставлял включённым ночник. На всякий случай. В его голову стали закрадываться мысли о том, насколько было правдивым видение в ту среду. Сначала Марк думал, что, возможно, на почве стресса, вызванного такой ужасной смертью обоих родителей сразу, у него появились психические отклонения. Однако психолог, к которому он отправился на следующий же день после происшествия, сказал, что всё в полном порядке; ему был просто необходим здоровый сон и провождение большей части времени среди друзей, которые бы положительно влияли на настроение Марка.

Но уже в воскресную ночь он убедился, что видение — не видением было вовсе, а самой страшной реальностью.

Всю ночь Марк не мог уснуть, проворочавшись с бока на бок. Он не знал почему, но страх одолевал его с каждой минутой всё больше и больше. Парню казалось, будто все демоны ада выбрались из преисподней и теперь мучили его, хлопая дверью родительской спальни и громко шаркая подошвами по паркету.

Под утро, когда Марку всё-таки удалось забыться тревожным сном, а веки наконец сомкнулись, в его комнате раздались чьи-то шаркающие шаги, словно их владелец ленился поднимать ступни, чтобы не создавать этих пугавших и одновременно раздражавших звуков, которые с каждой секундой приближались к кровати.

В ужасе Марк распахнул глаза, намертво прикипев боком, на котором лежал, к матрацу. Он не мог пошевелиться, а уж тем более повернуться лицом, чтобы успокоить себя и убедиться, что всё это — плод буйной фантазии. А шаги были всё ближе и ближе.

Резко стихли. Чьё-то тяжёлое дыхание. Вдох. Выдох. А потом кто-то с огромной силой вцепился в его икры, стаскивая Марка с кровати.

— Нет! — завопил он, попытавшись ухватиться руками за подушки, но в итоге оказался на полу, больно ударившись ногой.

Марк тут же вышел из оцепенения, оглядевшись вокруг. Никого не было. Парень вытер потный лоб тыльной стороной ладони и глубоко выдохнул.

Просто сон.

Он стал бояться возвращаться в собственную квартиру и находиться в ней в одиночестве. Неважно: ел ли Марк, спал, смотрел телевизор. Он постоянно ощущал на себе чей-то тяжёлый пристальный взгляд.

В тот вечер Марк сидел на кухне, вливая в себя шестую, если он не сбился со счёту, чашку крепкого кофе, готовясь к очередной бессонной ночи. Тёмные круги уже давно пролегли под глазами, а щёки заметно впали, показав всему свету красивые острые скулы.

Что-то железное громко грюкнуло в коридоре, и Марк, матерясь, случайно опрокинул на себя исходивший паром кофе, который только что отпил. Поставил чашку на стол, суматошно нащупав пальцами нож, который тут же схватил. И медленно стал продвигаться вперёд, пребывая в таком напряжении, которое не поддалось бы никаким описаниям.

Глухой удар о пол, и что-то покатилось по нему, звуком напоминавшее шар. Мрак, что царил в коридоре, не позволял рассмотреть что-либо дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Однако, хорошенько вглядевшись, Марк заметил у своих ног какой-то мохнатый шар, похожий на кота, что свернулся клубочком.

Он наклонился, чтобы поднять предмет с пола, но тут же со вскриком отпрянул, в ужасе прижав руки к лицу, словно не верил, не хотел верить в то, что этим клубочком оказалась голова покойного отца, глаза которого были закачены вверх, рот приоткрыт, источая неприятный запах мертвечины, а на подбородке виднелись багровые пятна засохшей крови.

— Ты же этого хотел. — Марк не сразу заметил появившегося из ниоткуда второго себя. Всё с той же отвратительной улыбкой, руками-палками и лысой головой. — Ты сам пожелал, чтобы их у тебя не было. Ты убил их.

Видение исчезло, но тут же снова появилось, дыша прямо в затылок Марку.

— Ты убийца, — прошептал мерзкий голос, после чего воздух сотряс тошнотворный смех. А затем второй удар и что-то снова покатилось по полу. Голова матери.

Тело Марка сковал ужас, и нож выпал из рук.

— Я не убийца...

— Это ты высказал своё желание вслух. Я лишь исполнил то, что ты уже давно сделал в своём сердце.

Чужие иссохшие руки легли парню на плечи.

— Такие, как ты, недостойны жизни. Я пришёл за тобой.

— Я... Я... — судорожно глотая слюну, как заведённый, шептал Марк.

— Но я не убью тебя. — Существо оказалось прямо перед парнем, белыми зрачками глядя на него, молча стиравшего рукавом собственные удушливые слёзы. — Ты это сделаешь сам. — В руках уродца блеснул нож, который он вложил в дрожащие руки Марка. — У тебя нет выхода.

Видение тотчас растворилось, а тишина смешалась с тиканьем часов в гостиной, стрелка которых остановилась в тот момент, когда и остановилось сердце одинокого хозяина квартиры.

***

Новости и пресса буквально взорвались от происшествия, случившегося три дня назад на улице Инсандон, раскрыв и полиции загадку исчезновения найденных голов. Однако судебная расправа так и не настигла убийцу, ведь он сам свершил её над собой, видимо, слишком ясно услышав осуждающий голос совести, которая жгла между рёбрами.

Некоторые обитатели с тех пор стали утверждать, что, когда ночь настигает город, а солнце меркнет за горизонтом, на улице Инсандон нередко можно увидеть молодого парня, который неизменно носит капюшон и постоянно твердит одну и ту же фразу:

— Я слышу ваши желания...