Ярко-алая спортивная машина дрифтом несётся по улицам долины Сан-Фернандо, оставляя на мокром асфальте темные следы шин. Громкий, задиристый смех заполняет доселе тихие улицы, иногда это сопровождалось радостными криками и свистами.

Долгожданная шумная ночка.

– Гони, Дарен, мать твою! Гони!– не успокаивался парень. Он смеялся все громче и громче, заражая эмоциями и сидящего за рулем Элиаса.

Адреналин зашкаливал в их крови, и хрен поймёшь, чем это вызвано: погоней полицейского патруля, или же переизбытком психотропных препаратов в их организме. Блондин выл все громче, стоя в открытом люке авто и попивая крепкий напиток, временами он поглядывал назад, показывая неприличные жесты так называемым law enforcement.

Элиас же, с присущей ему ухмылкой крутил руль, словно мастер, грациозной точностью кующий мечи. Его сильные руки крепко ухватились за чёрную кожу руля, из-за чего побелели костяшки и вздулись вены. На лицо падали различные цвета с уличных фонарей. Сумбур цветов, сменяющиеся темнотой делало его ещё загадочнее, ещё безумнее, не говоря о таких же цветах в его голове. Элиас был похож на сексуального безумца, недавно сбежавшего с больницы для психически больных.

Entertainer.

В голове крутятся цветы. Везде цветы: розы, фиалки, гортензии, тюльпаны, астры, жасмины, сирени. Они ассоциируются только с одним человеком, однако он забывает. Забывает, о ком он так долго думал, кем так сильно дорожил, что в груди становилось тесно, оставляя место для неё одной и вытесняя всех остальных.

Ведь это Элиас.
Элиас, который самый странный мальчик.
Элиас, который руководствуется яйцами, вместо сердца.
Элиас, который забывчивый, но ранимый. Элиас, у которого свой необъятный мир. Элиас, мальчик с загнившим сердечком меж костей.

Но Элиас не виноват.

Боже, я сумасшедший.

Голова затуманена, сердечный ритм догоняет автомобиль своей бешеной скоростью. Глаза не могут сконцентрировать и зацепить любой окружающий его мимолетный объект, они плывут. Плывут в направлении космоса.

– Дарен, как же я обожаю тебя, мужик!

Салон авто вдруг заполнили куча мотыльков, порхая и кружась вокруг парня. Взмахом крыльев создавая новые яркие цвета и запахи.

Мотыльки...

Ты была моей любимой артисткой.
Моя любимая конферансье.

Строчки песни ему приоткрывали занавес, разгоняя туман. Однако, он все равно не видел всего лица.  Образ снова смывался.

Я забыл. Что же я забыл?

Через прослойки хоть какого-то здравого рассудка, Элиас контролировал ситуацию с полицией, наблюдая за ними через боковые зеркала. Спидометр колебался от 190 до 210 км/ч. По мере увеличения мыслей в голове, парень все сильнее вжимал педаль газа в пол, чувствуя необузданное, дикое желание взлететь с мотыльками в космос.

Картины и фрагменты улиц мимолетно пролетают один за другим, словно на плёнке кинофильма.

Уголки пухлых губ внезапно поползли вверх, выдавая широкую улыбку. Затем смех: волшебный, громкий, безумный. Он откинул голову назад и продолжил искренне смеяться. Его щекотали мотыльки, вознося к ослепляющим звёздам, преодолевая мягкие облака. Живот никак не успокаивался, он тянулся незыблемым наслаждением, как обычно бывает в полёте.

Мир перевернулся с ног на голову. Мир остался за гранью, где-то там - внизу. Теперь это что-то из ряда вон выходящее, что-то столь прекрасное и животрепещущее. Дыхание перехватило, мозг перестал реагировать на все внешние факторы, конечности не подвластны приказному алгоритму или каким-либо рефлексам. Ресницы трепещут, отдавая тень до татуировки под глазом, а улыбка, словно пришитая к физиономии маска, была такая же широкая и сердечная.

Freedom.

Космическое пространство все сильнее охватывало его подсознание. Вокруг крутились планеты, звездная пыль, кометы, астероиды, а темная материя, казалось, находилась совсем недалеко. Парень мог просто падать куда угодно, переворачиваться и черт возьми, где же гравитация?

Нарко-мальчик.

I will turn you.

И в следующую секунду он бросился в самый большой водопад в мире. Прямо с небосклона. Эмоции порвали всю измерительную шкалу. Все то захватывающее дух лезло через край, а разум трещит от переизбытка пространства и событий.

А вот и капельки. Но почему я не промокаю?
Черт подери, как же прекрасно.

Элиас. Элиас. Элиас. Это ведь его имя, да? Разве у обычного мальчика может быть такое имя? Или может дело в произношении? Кто может произносить его настолько желанно, что оно растягивается по ушам, подобно меду?

– Элиас.

Слишком родной голос. Слишком заветный бархатный баритон. Слишком мускусный запах.
Кто же это?

– Элиас... это ведь я. Очнись.