За прошедшие три дня пребывания в одной квартире (Тэхён не решается назвать это «совместной жизнью») они разговаривали четыре раза. В первый Чонгук спрашивал, что лучше приготовить на обед, во второй – что лучше приготовить на ужин, в третий – нужно ли Тэхёну постирать свои вещи, в четвертый раз Чонгук предупредил, что задержится в офисе на пару часов. 
Тэхён отслеживает каждое чужое движение, каждый нюанс мимики или интонации, когда Чонгук говорит по телефону, курит и пьет свой вечерний кофе, проходит от двери в ванную до кухонного стола. Чонгук, когда засыпает, несколько раз дергается и затихает – Тэхён разглядывает его темный силуэт, засыпает сам и по привычке прижимается щекой к теплой острой лопатке. 

***

Тэхён вытягивает руки, высунувшись из окна почти наполовину. 
Здесь, на высоте почти сотни метров от мрачных караванов машин с запотевшими от влаги стеклами и отбивающими ритмы дворниками, воздух кажется более чистым и прозрачным.
Этот воздух пахнет пылью, прибитой недавно пролившим дождем. Тэхён поднимает голову на вдохе и опускает на выдохе, вслушиваясь в мерный стук ножа по деревянной разделочной доске и незнакомые голоса из телевизора. 

- О чем думаешь? – спрашивает Чонгук, и по его интонации понятно, что он не дожидается ответа. Тэхён и не отвечает – только пожимает плечами, соображая, о чем он думал все то время, пока висел на окне.
«Ни о чем», - решает Тэхён.

Он оставляет окно распахнутым настежь, садится на диван, откинувшись на спинку, переключает каналы, зажав пальцем кнопку на пульте и чувствует себя бесполезным животным, пока Чонгук перемешивает овощи в стеклянном салатнике.

- …был задержан круг лиц, обвиняемых в распространении наркотиков в крупных объемах, а также в содержании притона, замаскированного под закрытый клуб. 

Тэхён откладывает пульт.

- Среди арестованных присутствует бывший глава финансового департамента Shinhan Financial Group, подозреваемый в соучастии при проведении нелегальных банковских операций в период с 2011 года по настоящий момент. С места событий изъято более шести килограммов кокаина и трех килограммов марихуаны. Ведется расследование с заведением уголовного дела. 

Голос диктора молчит, пока на экране показывают несвязные фрагменты репортажа. Перевернутые стеклянные столы, кокаиновые дюны, рассыпанные по бордовому ковровому покрытию, недокуренные косяки в резных металлических пепельницах и слишком много яркого света – эти стены не видели столько света, наверное, за всю свою жизнь. По коридору, одного за другим, выводят полуодетых мальчиков. Их кожа блестит от лака и масла, а лица зацензурены черными прямоугольниками.
Тэхён узнает Джина по широким угловатым плечам и тому, как отвратительно на них смотрятся тонкие лямки темно-синего шелкового платья. 

- А теперь о чем думаешь? – голос Чонгука звучит отчасти тревожно и отчасти насмешливо. Тэхён не поворачивает головы. 
- Я рад, что там не осталось даже ксерокопии моего паспорта. 
- Можно считать, что тебя там не было?
- Можно, - кивает Тэхён. – Но не нужно. Потому что я там был.

***

Запустить в воскресные девятичасовые новости сводку о том, сколько человек было убито, ранено и искалечено чужими руками за последнюю неделю в городе, сложить города – и получить результат по стране. Сложить результаты по странам – выйдет кругленькое число жертв по планете. Уточнить, что «предоставленные сведения основываются на официальных данных» - и можно считать, что вы уничтожили такое понятие, как «Мир».
Дать людям знать, что в любой темной подворотне, пропахшей сыростью, гнилью и мочой, в их квартале или в соседнем – это не играет никакой роли – через секунду может пролиться чья-то кровь. 

- Ты думаешь о себе, как о великом мученике, - говорит Чонгук. – Это не самая лучшая модель мышления в твоем случае. Хочешь, чтобы тебя тоже показали по телеку? 

Тэхён мотает головой.

- Просто забудь обо всем этом. 
- Это все еще важная часть моей жизни, - перебивает Тэхён, дергается и не попадает сигаретой в пепельницу.
- Основная, а не важная. И не жизни, а твоего прошлого. Разные вещи, вникаешь? – Чонгук говорит с уже выработанным, выдрессированным спокойствием и подбирает со стола дотлевающий окурок. 
- Долго еще лекции читать будешь? 

Чонгук на несколько секунд закрывает глаза и делает вдох полной грудью.

- Чем ты собираешься заниматься дальше?
- Я не знаю, - Тэхён смотрит наверх.
- Ладно, - Чонгук двигается ближе и складывает руки на столе. – Что ты умеешь? 
- Хорошо выглядеть, - не раздумывая, отвечает Тэхён. 

Чонгук непонимающе выгибает бровь. 

- В том смысле, чтобы меня все хотели, - без тени смущения говорит Тэхён. – Не самое полезное умение на рынке труда, согласись. 
- Ты не на том делаешь акцент.
- Еще я умею краситься и укладывать волосы. Предлагаешь мне поработать имидж-мейкером? Прибыльно, кстати, - Тэхён откровенно язвит.
- Помолчи лучше, окей? 

Чонгук встает из-за стола и отходит к плите. В глубокой толстостенной сковороде с приятным шипением тушится говядина с болгарским перцем и оливками.

- Твое умение выглядеть так, чтобы тебя хотели, весьма сомнительно, - продолжает Чонгук, не разворачиваясь к Тэхёну лицом. 
- Я же не виноват, что ты такой особенный, и на тебя оно не действует, - тот глухо смеется в кулак и замолкает только тогда, когда перед ним приземляется тарелка с ужином. Чонгук стоит совсем рядом и пронзительно смотрит сверху. 
- Я просил тебя помолчать, - голос Чонгука – сухой и черствый, как снежный наст. 

Он садится напротив и не сразу замечает, что с момента второго появления Тэхёна в его доме они поменялись местами: там, где раньше всегда сидел Чонгук, теперь сидит Тэхён.

- Просто я понятия не имею, куда себя деть. Кем стать. Как быть, - он уныло передвигает палочками кусочки мяса и вдруг поднимает взгляд – в нем нет больше ни грамма сарказма и пренебрежения. – Я умею красить губы, подводить глаза, выряжаться в женское белье и танцевать. И всё, Чонгук. 
- Вот именно что. Танцевать.
- И?
- Иди работать преподавателем. 

Эта идея кажется Тэхёну гениальной и бредовой одновременно: он качает головой и кладет в рот комочек риса из узорчатой металлической плошки. 

- Учить девочек крутиться на шесте?
- Ты непроходимый идиот, Тэхён, - Чонгук прикладывает ладонь к лицу и смотрит исподлобья. – Сначала заливаешь про то, что стриптиз – это искусство, а потом впадаешь в истерику после сюжета из новостей и отказываешься от всех своих навыков. Кто-то продает одежду, автомобили и недвижимость. Кто-то точит гайки на заводах. Ты умеешь танцевать – так, блядь, танцуй. 

Он, похоже, сердится. 
Тэхён опускает взгляд в тарелку и весь съеживается от подступающего чувства собственной вины. От того, как Чонгук на него смотрит, каким тоном он говорит все эти слова.

- Руками, мозгами, задницей – не суть важно. Работай – и богатей, - тихо, практически самому себе говорит Тэхён. 
- Дело не в деньгах, - Чонгук напористо перебивает, но уже без прежней злобы. – Занимайся тем, что ты так любишь. В конце концов, ты всю свою жизнь посвящал танцам. 

Тэхён коротко кивает и не говорит больше ни единого слова, пока не съедает последний кусочек мяса.