Interpol – Wrecking Ball #nowplaying

На четвертые сутки у Тэхёна с лица заметно спадает отек, и немного сходят синяки на веках. У него получается самостоятельно вставать с кровати и ходить до туалета или кухни, чтобы заварить себе чай или налить воды. Перед сном он принимает две таблетки анальгина и половинку таблетки феназепама, засыпает быстрее, но все равно плачет и кричит во сне. 
Чонгук кормит его три раза в день в одно и то же время, как по расписанию: овсянка и чашка кофе с молоком на завтрак в полдень, легкий суп на курином бульоне на обед в пять часов вечера, мягкие овощи на пару и что-нибудь мясное на ужин ближе к девяти часам. В промежутках между приемами пищи Чонгук работает, а Тэхён смотрит фильмы на планшете, читает или спит. Чонгук зарывается в работу по самые уши, Тэхён долго не находит себе места, в итоге подходит ближе, садится с ногами в кресло в нескольких метрах и успокаивается – и Чонгук не может этого не видеть. 
Дистанция межгалактических масштабов, статичное молчание, потому что разговаривать не о чем, да и не особо хочется, короткие диалоги и односложные ответы; каждый занимается своим делом, но Чонгук замечает, что почти привык к посторонним звукам из серии тихих чужих шагов или сдавленного кашля в подушку, а Тэхён перестает отказываться от еды, лекарств и помощи. 

Иногда Тэхён подолгу зависает напротив зеркала в ванной. Он задирает на себе футболку и рассматривает расцветшие синяки, похожие на огромные увядающие ирисы. Большего ужаса на своем теле он еще не видел.
Тэхён смотрит на свое отражение и мысленно делит всю свою жизнь на три стадии. Первая – когда он был тощим нескладным мальчишкой и постепенно превращался, как в сказке – из гадкого утенка в прекрасного лебедя, в симпатичного парня с рельефными мышцами, на которого наверняка бы запали все девчонки из школы, если бы не знали, что Тэхён занимается балетом. Вторая – когда он уже переехал в Сеул и начал работать, когда появились деньги и то, что в клубе называют «любовью публики» и «признанием».
И третья стадия – здесь и сейчас, когда он, раскрошенный на мириады мельчайших частиц, побитый, больной и страшный, стоит перед зеркалом в чужой ванной, не видя своего будущего дальше, чем на несколько часов. 
Чонгук все еще может оказаться кем угодно – от случайного человека, который просто взял и помог выползти из всего этого дерьма, до убийцы или террориста-смертника – возможно, где-нибудь в стене этой квартиры заложена бомба, и от обратного отсчета на таймере остались жалкие десять минут. 

***

Утром пятого дня, пока Тэхён еще спит, Чонгук собирается и уезжает в тренажерный зал, чтобы размять заболевшую после сна на неудобном диване спину. Он оставляет на столе порцию завтрака под слоем пищевой пленки и обклеивает полкухни стикерами с записками: «нажми сюда, чтобы разогреть», «здесь чашки и тарелки», «здесь чай и кофе» и «поверни, чтобы включить». 
На обратном пути Чонгук заезжает в аптеку за витаминами и очередной партией антисептиков и анальгетиков и даже никуда не торопится – он уверен, что за эти несколько часов, пока его нет дома, с Тэхёном ничего не случится. 
Только вот когда Чонгук возвращается, Тэхёна нет в комнате. Кровать не застелена, нетронутый завтрак стоит на столе. Открыто окно – «блядь, только не это» – и ни единого звука, кроме свистящего ветра на высоте тридцатого этажа. 

Тэхён, безусловно, мог. Может быть, даже хотел и просто ждал подходящего момента – Чонгук понимает и не желает ничего знать об этом, но воображение услужливо рисует потрясные картинки, как Тэхён забирается на металлическое перекрытие между частями панорамного окна и прыгает вниз, летит 95 метров и впечатывается в асфальт где-нибудь в районе разделительной полосы проспекта. 

Чонгук не верит. 

Медленно открывает дверь в ванную, видит полуголого Тэхёна на полу в куче мокрых салфеток, пропитанных водой и кровью, видит красный след от ладони на стене – отпускает на секунду и накрывает снова, еще сильнее, потому что Тэхён не поворачивается и только всхлипывает. 
Чонгук подходит ближе, садится на корточки и за подбородок приподнимает тэхёнову голову.
У него разошлась рана на брови, и кровь хлещет на лицо, капает на кафельный пол с тонким, ритмичным стуком. 
Тэхён открывает заплаканные глаза и смотрит, кажется, сквозь, дергает головой, отрывая подбородок от чужой руки, шмыгает носом и принимается стирать с белого кафеля бледно-красные влажные разводы.

Он похож на подстреленную птицу. Чонгуку становится так за него страшно, что легкие сводит и пошевелиться не получается. 
От мокрых волос Тэхёна пахнет шампунем, и Чонгук складывает два и два: наверняка хотел принять душ, но запнулся о бортик ванны, когда вылезал, грохнулся и разбил себе бровь.

- Как это понимать? – Чонгук достает из шкафчика «Ваготил», прикладывает смоченный ватный диск к ране – Тэхён рефлекторно шипит и дергается. 
- Вылез из ванны, начал одеваться, запутался в шортах, упал. 
- Бровь разбил?
- Нет, сковырнул болячку, пока мылся. 
- Ну и дурак.
- Эй, - хрипит Тэхён и протирает пальцами мокрые от слез глаза, - мне больно, между прочим.
- Потому что не надо болячки трогать. У тебя так рана никогда не заживет. 

Тэхён придерживает ватный диск над глазом, пока Чонгук собирает разбросанные по полу комья салфеток.

- А это зачем? 
- Кровь вытирал. От меня и так слишком много хлопот, не хочу, чтобы ты за мной убирал.
- Как мило.
- Не надо со мной, как с маленьким.
- Я уже говорил: если тебе что-то не нравится, можешь уходить и забыть обо мне, как о страшном сне, - у Чонгука голос тихий, напряженный, но в нем нет ни капли раздражения, как это было в прошлый раз. 
Тэхён не отвечает. Пытается встать, но не получается, и Чонгук в который раз поднимает его на ноги. 

- Головой ударился?
- Нет. Задницей немного. Смешно, да?

Чонгук пожимает плечами, выкидывает салфетки в мусорное ведро под раковиной и смывает остатки крови с пола и стены, пока Тэхён медленно выходит из ванной, прихрамывая на одну ногу. 

Не смешно ни на секунду. 
Чонгук тихо, очень глубоко в себе бесится от того, что Тэхён отказывается ему верить. 
Тэхён злится от того, что поверить не может. 
В том, что он попал в незнакомые заботливые руки, нет ни капли забавного – сука, именующая себя Жизнью, научила, что за все всегда нужно платить, и Тэхён не знает, какой счет ему в итоге предъявит Чонгук.