• • •

«нет. этого не может быть. этого просто не может быть. это же не... нет, нет, конечно, нет...» - с этими мыслями Гарри уставился в потолок и не мог уснуть. ему очень повезло тогда там, на балу. потому что Томлинсоны не успели дойти до него, так как их перехватил ректор с просьбой произнести торжественную речь. воспользовавшись тем, что они были отвлечены, он ничего не понимал, но знал, что поступал правильно. надо было бежать.

сейчас же он лежал и размышлял, как ему поступить: собрать вещи и уехать прямо сейчас или же подождать до утра? он не будет учиться здесь. определённо. не бок о бок с посланниками сатаны. они точно не люди. точно нет. и они будут преследовать его. он в этом уверен.

долго он размышлял на тем, что им нужно от него. они же ведь демоны. именно. вот кто они. самые настоящие извращённые демоны с чёрной душой и тёмными силами. мерзкие твари, бродящие по земле и совращающие невинных. а Гарри такой. и они это знают. они не оставят его в покое. он - жертва. игрушка. и им нужна лишь его чистая, нетронутая пороками душа. но он будет молиться за её спасение так часто, как только сможет.

после того, как он помолился больше сотни раз, он наконец смог уснуть.

«...огради меня, Господи, силою честного и животворящего твоего Креста, и сохрани меня от всякого зла.»

• • •

...две пары рук синхронно оглаживают каждый участок оголённого тела. горячее дыхание на шее и внизу живота. сиплый шёпот и небывалое наслаждение. слово «грехгрехгрех» звучит как «ещёещёещё». в темноте видно, как неестественно ярко бушует огонь в ярких сапфирах, и как переливается наслаждение в свете чисто-голубого кристалла. сильные руки на бёдрах и горячие ладони на шее. и одно желание - подчиняться. беспрекословно.

- малыш, ты такой сладкий, - шепчет голубоглазый, просовывая язычок во впадинку пупка. он оттягивает своими острыми зубами волосики, тянущиеся тонкой полоской прямиком под край боксеров, в то время, как его брат покусывает такими же острыми зубками пухлые губы кудрявого чуда. его руки не больно пощипывают соски, заставляя Гарри выгибаться. голубоглазый стягивает боксеры, смотря своим ярким взглядом прямо в зелёные глаза, перекрытые пеленой удовольствия. колом стоячий член падает прямо на живот, заставляя его обладателя резко выдохнуть в рот второго шатена, который не без удовольствия ловит выдох и напористо просовывает свой шальной язычок во влажный рот зеленоглазого, дерзко целуя мягкие губы, не встречая даже намека на сопротивление. Гарри чувствовал неимоверный кайф. голубоглазый обхватывает большой член своей маленькой ладошкой и слизывает капельку естественной смазки, тут же заглатывая целиком. Гарри задыхается. второй рукой голубоглазый демон массирует яички, принимая кудрявого на всю длину, так и не сводя сапфирового взгляда с кудряшки, который был готов умереть на месте от переизбытка прекрасных чувств. в его изумрудных глазах пылала ярким пламенем похоть. она взяла над ним верх. когтистые лапы порока хватают его душу и тянут в самую бездну. и в данный момент он совсем не против. ему хочется лишь того, чтобы это продолжалось вечность. ему так приятно чувствовать эти грешные губы, которые так прекрасно обхватывают его налитый кровью член, и такие же сладкие губы, что ласкают его собственные. чувствовать на себе тяжесть от рук, что так прекрасно оглаживают его бархатистую кожу, массируют соски и так сильно сжимают шею. кислород перестаёт поступать, сердце гоняет кровь с неимоверной скоростью, глаза застилает пелена слёз. он беспомощно открывает и закрывает рот, совсем как рыба, выброшенная на берег. он чувствует дрожь собственного тела и одновременно не чувствует ничего, когда мощнейший заряд пробивает насквозь его тело, и он кончает.

и просыпается.

он подскакивает на кровати. пот полостью покрыл его тело, а трусы позорно были намочены спермой. его дыхание сбито. это всего лишь сон.

всю оставшуюся ночь он провёл на коленях перед кроватью, и, захлёбываясь слезами, молил Господа о прощении.

«приди, о Дух Святой, освети ум мой, дабы мне открылись все соделанные сегодня мною грехи, а особенно - мой главный порок. сокруши моё сердце, чтобы я искренне скорбел о грехах моих.»