• • •

сладкий, сладкий, сладкий.

невинный. такой вкусный.

прекрасный...

Гарри смог уснуть только под утро. он был истощён. даже несколько часов молитв не уберегли его сон от кошмаров. всю оставшуюся ночь ему снились голубоглазые дьяволы, которые чего только не вытворяли с ним.

-...сладкий.

Гарри серьёзно напуган. этот шёпот во сне настолько реалистичен, что казалось, будто кто-то действительно шептал ему на ухо, обдавая горячим адским дыханием.

-...невинный.

касания чувствовались на коже, как ожоги. его кожа действительно горела в тех местах, которых во сне касались греховные руки демонов.

-...такой вкусный.

он не хотел смотреться в зеркало, боясь обнаружить там багровые следы от засосов. метки, оставленные порочными губами двух змеев.

-...прекрасный.

он всё ещё чувствовал дрожь во всём теле, и дыхание его было сбито. слёзы неконтролируемо бежали с красивых глаз. он чувствовал боль в губах, они распухли. наверняка он во сне жевал или закусывал их.

что ему теперь делать? молиться? а смысл? кажется, Господь наплевал на него. кажется, он не видит того, как на земле совращается одна из самых невинных душ, медленно сгорая в синем пламени преисподни. утопая в пучине порока. но это всё, что ему остаётся.

молиться.

• • •

после пробуждения Гарри принял душ, с облегчением заметив, что кожа на его шее всё ещё чиста. он с остервенелостью отмыл всё своё тело. его бледная кожа покраснела, но он всё ещё чувствовал эти грязные прикосновения, поэтому повторил процедуру. после такого душа всё его тело пылало. он был чист физически, но грязен морально.

Стайлс не мог просто взять и уехать из университета. это очень расстроит его родителей. конечно же, их сын поступает в один из самых престижных университетов, а потом он уезжает от туда в первый же день учёбы, ссылаясь на боязнь встречи с демонами. ну конечно его отправят в психушку. а кто ему поверит? никто. просто представьте.

«мать, отец, простите меня, но я боюсь, что не смогу учиться рук об руку с дьявольскими отродьями, которые, кстати, являются самыми обожаемыми учениками, скорее всего, даже самыми прилежными. И да, я говорил, что они демоны? а упоминал о том, что они могут иметь власть над людьми? да, один из них капитан школьной команды по футболу, а второй просто гордость универа, а ещё их глаза могут быть чернее угля...»

его тут же, без лишних разговоров, отправят на длительную терапию в психбольницу.

поэтому, надеясь лишь на то, что они вскоре оставят его в покое, Гарри направляется на свою пару. он уж очень надеется не встретиться со своими ночными кошмарами.

• • •

учебный день подходил к концу. оставалась последняя пара. он всё ещё не встретил свои ночные кошмары. и его настроение было весьма хорошим. тем более сейчас должна быть пара по религиоведению. зайдя в аудиторию, Гарри удивился огромному количеству народа, причём далеко не первого курса. пустовал лишь последний ряд, поэтому Гарри, не теряя времени, направился именно туда. прозвенел звонок, оповещающий о начале лекции. и как только профессор заговорил, в дверь постучались, и в аудиторию вошли близнецы Томлинсон. у Гарри спёрло дыхание. только не это. они сразу же направились к последнему ряду, разделившись и нахально ухмыляясь. у Гарри затряслись поджилки. Томлинсоны сели по обе стороны от него, зажимая между собой. Гарри не дышал. две руки синхронно легли на оба его бедра. Гарри пискнул и хотел подскочить, но безрезультатно. всё его тело сковало мгновенной судорогой, и он не мог пошевелить ни одним мускулом. он сглотнул. краем глаз он поочерёдно посмотрел на искусителей, которые, как ни в чём не бывало, записывали лекцию. причём была одна необычная особенность. шатен слева писал левой рукой, а шатен справа писал правой рукой. Гарри показалось это довольно странным, и он даже забыл о ладонях на его бёдрах, пока те не начали нежно поглаживать его тело через жёсткую ткань джинс. сердце Гарри отбивало бешеный ритм. прикосновения были нежными, а ладони тёплыми. Стайлс бы, возможно, наслаждался бы этим, если бы он до сих пор не помнил, как эти руки душили его горло, перекрывая дыхание. если бы он не помнил, как эти сильные руки со злостью оттягивали его голову, крепко хватаясь за его кудри. если бы он не помнил вкус этих пальцев, которые проталкивались в его приоткрытый ротик. и как такие же пальцы обводили сжатое колечко мышц, доводя Гарри до исступления. как эти длинные тонкие пальцы проникали в него сантиметр за сантиметр, погружая его самого в царство наслаждения, заставляя молить: «ещёещёещё». если бы он не помнил, как сильно эти руки сжимали бёдра, вкалачиваясь в его податливое тело...

картинки из сна возникали в его голове со скоростью света, сменяясь одной на другую. грязные. грешные. порочные. он чувствовал, как начал твердеть его половой орган. ему стало так стыдно и так совестно пред Богом. он чувствовал, как похоть проникает в его кровь, словно яд после укуса змеи. он чувствовал, как руки близнецов пробирались всё выше, поглаживая внутреннюю сторону бедер. он и не заметил, как они широко расставили его ноги. или он сам это сделал, поддаваясь порочному желанию? Стайлс уже и думать забыл, где он находится и что делает. умелые пальчики пробежались по ширинке, расстёгивая её и выпуская колом стоящий член наружу. Гарри ненавидел и презирал себя. идеальная, неестественно маленькая ладошка накрыла его плоть, размазывая капельку смазки по всей длине. вторая же рука принялась нежно перекатывать яички. Гарри бы мог застонать на всю аудиторию, если бы хоть один звук мог вырываться из его рта. он лишь закатил глаза и судорожно хватал воздух, пытаясь вспомнить хоть одну молитву. безрезультатно. никто ничего не замечал, а если бы кто-нибудь и повернулся, то наткнулся на чрезвычайно странную картину: два голубоглазых юноши покорно записывают конспект за преподавателем, немного склонившись над тетрадью, несомненно для лучшей концентрации внимания. и кудрявый юноша, крепко сжавший в одной руке ручку, а другой скомкав тетрадь в кулак. его лицо было нахмуренным, брови сильно сведены, а рот широко открыт. как-будто он собирался чихнуть, но застыл в этом ужасном положении, так и не достигнув назначенной цели. изящные пальчики так хорошо ощущались на его члене. как большой палец надавливает, оттягивая кожицу, проникая в уретру. как приятно палец поглаживал ложбинку под яйцами, заставляя их поджиматься. длина члена кудрявого могла позволить обхватить двумя ладошками: сверху и снизу. руки начали интенсивно надрачивать в разном направлении, постоянно сталкиваясь и заставляя зеленоглазого потеряться в пространстве от переизбытка эйфории. Гарри начал плакать, ведь всего было слишком много. слишком прекрасно. просто слишком. с душевным криком Гарри излился в руки своих совратителей. и тут же в грудь словно ударили. ручка в его руке сломалась. воздух хлынул к мозгу и он вновь смог контролировать своё разморенное тело. дыхание было тяжёлым, будто он только что вынырнул после длительной погрузки под воду. быстроты застегнув ширинку дрожащими руками, Гарри схватил сумку и, наплевав на косые взгляды и протесты преподавателя, молниеносно сбежал подальше от своих губителей.

• • •

он бежал по коридору сломя голову. пелена слёз перекрыла обзор, и пару раз он чуть не упал или не врезался в стену. пара ещё не закончилась, так что от людей дорога была чиста. в отличии от Гарри.

Гарри был нечист. он был грязен. испорчен. совращён.

он получал удовольствие. греховное наслаждение. запретный плод. и он оказался так сладок, что ноги сводило сильнейшей судорогой, а голова опустошалась настолько, насколько это вообще возможно.

власть, которую демоны имели над ним, накрывала его волной чистейшего кайфа. Адская капля эйфории погружала его в глубочайший океан похоти и разврата.

добежав до туалета, кудрявый упал на пол, плотно обхватив руками свои ноги. не переставая всхлипывать, он начал биться головой о собственные колени.

«грех»
«запрет»

«но почему же тогда так хорошо? почему он чувствует такую сильную слабость пред голубоглазыми искусителями? то, что он чувствует находясь вблизи от них, так это - непреодолимое чувство подчинения. достоинство и честь, что это такое?»

он будто забывает обо всём на свете. и будто не было прежней жизни. не было воскресных служб. не было церкви. не было сотни выученных заветов. не было молитв. не было Бога.

было лишь синее пламя порока в чёрных глазах греха. была лишь не опустошаемая чаша, до краёв наполненная развратом. была лишь непреодолимая жажда вожделения.

он нуждался в том, чтобы им владели. и бесы, наконец, начали медленно проникать под кожу, овладевая девственным телом. он уже не контролирует ситуацию. руки крепкой хваткой вцепились в волосы. сильно сжав зубы, Гарри начал оттягивать волосы. он обезумел.

резко поднявшись с пола, он подлетел к зеркалу. всё его лицо побагровело. его губы скверно красного оттенка. ноздри раздувались в такт бешеному дыханию. он взглянул в стеклянные глаза ещё не отошедшие от такого сильного оргазма. зрачок расширен настолько, что невозможно разглядеть тонкий ободок зелени.

во тьме глаз можно увидеть безумие, порождённое размышлениями.

Господь не мог покинуть его. он не мог так просто поступить с ним.

не мог!

он набрал побольше воздуха в лёгкие и закричал во всё горло: «нет! этого не будет! нет! он всё ещё со мной! нет».

его плечи затряслись, слёзы брызнули из глаз и лениво покатились вниз по красивому лицу. Его губы дрогнули и расползлись в противной усмешке. Он зашептал: «ненавижу».

со всей силы он ударил кулаком собственное отражение. и как в замедленной съёмке зеркало покрылось мелкими трещинами, а затем осыпалось мелкими осколками к ногам Гарри. и в каждом из них он видел искажённую в гневе гримасу зеленоглазого парня... он сжал кулак, истекающий кровью. пара мелких кусочков засели в глубине костяшек. но Гарри не чувствовал боль, которую приносили острые осколки. он чувствовал удовлетворение.
мазохистское.

ему нравились эти болезненные ощущения. он поднёс костяшки ближе к лицу и поймал языком каплю крови. тут же его веки затрепетали, и глаза закатились от удовольствия. тихий стон сорвался с его губ.

резко распахнув глаза, он с ужасом уставился на всё его окружающее. он начал отступать назад, пока не упёрся спиной во что-то твёрдое. что он натворил? что с ним происходит? что в его голове?

подобравшись к сумке и рывком вытащив библию, он припал губами к ней, судорожно пытаясь достать крест из-под футболки. крепко схватившись за него, он начал молиться. если раньше он просил Бога о защите, то сейчас он молит о спасении...

«услышь голос молений моих, когда я взываю к Тебе, когда я поднимаю руки к храму Твоему... истощилось в печали жизнь моя. изнемогла от грехов моих сила моя. и кости мои иссохли... от врагов моих я сделался поношением... я забыт в сердцах, как мёртвый; я - как сосуд разбитый...»