- А так, ты вообще спишь? Когда-нибудь?
Силы же рано или поздно закончатся и всё, пиздец тебе.

Спит ли он? Раджи усмехается не особо уже и невесело, вспоминая долгие бессонные ночи, наполненные болезненной, не приносящей никакого удовольствия мастурбацией, и слежкой. За Давидом в том числе.
Томас вспоминает, как каждый раз приходит в себя только под утро и уже подолгу курит, затягиваясь, думая о смысле жизни и его отсутсвие, наблюдая через улицу, как мелькают за зашторенными окнами силуэты, которые зачастую куда-то спешат или в двери напротив, как Дамиано стягивает футболку, хватаясь за ее края и отправляется обратно в кровать, прямиком к своей очередной ночной спутнице.

- Учусь видеть плюсы там, где их нет.

- Хуевый оптимист, значит?

- Получается.

- Сон - мой спасательный круг. Буквально.

- Я думал, твой спасательный круг это секс, нет?

- Ты слишком хорошо меня знаешь, для человека, с которым мы почти не говорим.

- Быть может так оно и есть.

Томас, как огромный плющ обвивает тело Дамиано, сжимая в тиски, повисая и обнимая одновременно, будто тот последняя надежда, якорь в море, за который он отчаянно цепляется, боясь утонуть в призрачной ночи. Последний свежий вдох и последний взор блестящих усталых глаз перед казнью. Взгляд быстро бегает по лицу, будто стараясь уловить каждую детальку.

Боится забыть хоть что-то, словно тот сейчас просто растворится в воздухе и исчезнет, навсегда покинув.

Раджи проводит рукой по тёплой коже Дамиано, думая, что ему это всё мерещится, хочется даже ущипнуть самого себя, проверить действительность происходящего.
Томас все ещё не признаётся самому себе в приятных чувствах к персоне, лежащей прям под боком, но и скрывать это не получается.

От недостатка сна уже течёт крыша, буквально.

- Спасибо.

- За что? - брови Дамиано в изумлении приподнимаются, не совсем понимая (или делая вид).

- За то, что ты рядом.

Мнётся и жует зачем-то язык.

Поднимает ныне опущенную от стыдливости голову, дабы ещё раз глянуть в эти глаза, утонуть в них, почувствовать, как воздух прекращает поступать в легкие, и вздуваются вены на висках, как кровь закипает и чувства начинают разъедать изнутри... Еще раз почувствовать на себе нескрываемую улыбку и детское непонимание и любопытство, плещущееся у зрачков, когда он вновь скользнет пальцем по щекам, затем опустится ниже по спине, узким плечам, усыпанными родинками, образующим созвездия, точно подобные, как на небе сегодняшней ночи.

- Без проблем.

Они не нуждались в словах, чтобы понять друг друга.

- Это наверное так невообразимо глупо, мы такие разные.

- И такие одинаковые, - тотчас добавляет Давид, привставая на локтях, Томас послушно кивает, и тут же теряется в разных оттенках чувств, негодование, рассеянность и лёгкий привкус очарования, который чувствуется на языке и на щеках, покрывающихся пунцовыми пятнами от детского смущения.

- Что между нами произошло?

Необъяснимое и едва осязаемое напряжение витает в воздухе, дышать становится внезапно трудно, будто кто-то выкачал весь кислород в комнате.

- Это нелегкий вопрос. Наверное ничего?

Лупает большими щенячьими глазками, избегая взгляда, убирая руки от тела Дамиано, которые до этого так по-собственнически расположились на нём, замолкает в ту же секунду, шумно сглатывая. Хочется треснуть себе по голове, пробить стену, пустить пулю, взреветь от своей тупости и наивности, которая наверное впиталась в эти стены. Знает правду, но не хочет её принимать.

Ничего не произошло блять.

В горле тут же пересыхает, словно пустыня Сахара.

- Томас, - заправляет выбившуюся прядь лохматых волос за ухо, так, невзначай. - Души моей тёмной ты фаворит, давай не будем забегать так сильно вперёд? Я хочу помочь тебе. Очень-очень. Но есть предел и...

- Нет, не продолжай.

В сформировавшимся карточном домике иллюзий, жаркий климат сменяется сильным  штормом, что после слов Дамиано, тот рассыпается, сдувается, образуя после себя большую темную дыру, которая по-видимому начинает засасывать эмоции и выбивать их наружу. Хочется провалиться прямо на месте, выбежать с тёплой постели, сорваться и наверное где-то утопиться.

Как я смел понадеяться на что-то?

Глупый.

Моргает несколько раз. И очень медленно делает глубокий вдох.

- Я рядом. Ты теперь это знаешь.

Раджи смакует и пробует это слово будто бы на вкус.

Рядом.

Можно ли вообще за одну ночь, так прочувствоваться человеком, быть готовым отдать все возможное, - за ещё пару минут рядом с ним?

Чувствует себя ебучим шизоидом.

Как было самонадеянно думать, что эта ночь никогда не закончится?
Точнее, насколько?