– Мы знакомы полгода и я не пропустила ни одного дня, когда ты не употребляла.

– Не преувеличивай. Я держалась почти месяц. Пора расслабиться.

Смотрит на Вик и ловит пустой холодный взгляд беснующейся синевы океана, болтыхающей у его берегов, разливаясь и кристаллизуясь до едва ли не антарктического льда, нещадно колющего, точно игла, пускаясь прям по венам.

– Ты пропадаешь, Вик.

– Я такого не заметила.

– Уже даже на человека не похожа, посмотри на себя - кем ты стала? Тем, кого всегда презирала, разве нет?

– Ты ничего не понимаешь и не знаешь, чтобы судить так поверхностно. Отъебись уже с этой темой, прошу!

– Я не отстану, потому что мне не всё равно на тебя. Но все твои проблемы сравнимы с песчинкой. Брось ты уже эту дурь пока не поздно.

– Моя милая подруга, прежде чем что-либо говорить, закатай свои блядские рукава и посмотри следы от шприца, может это поможет тебе не совать свой большой носик куда не нужно, где тебя собственно и не просят, м?

– Нет, это не совсем то, что я имела ввиду. Я не хотела их как-то обесценивать, просто...

– Просто что?

И смех, с которым бьются стёкла и завывают волки, сводит виски до боли; растаявшая капля ледника скатится по щеке, бесшумно разбиваясь о паркет, когда Мари подойдёт и сядет рядом, чуть трогая за плечо и сминая его, будто бы пытаясь пустить электрические заряды, думая, что это поможет или убережёт, но её надежда разбивается вдребезги, будто падая со скалы потому что де Анджелис грубо скинет руку и нарочито препивая что-то под нос выйдет из комнаты, делая вид, что ничего не было и запрётся в ванной, как всегда.

Любимый способ избежать разговор и побыть наедине с затухающими и закапывающими себя же заживо мыслями.

Громкий хлопок дверью.

Натянутая улыбка убегает с потресканных губ Виктории, как с тонущего корабля, что попросту ветром сдуло. Закрывает ладонями искажённое от горькой колкой правды лицо и сползает по холодному кафелю спиной вниз медленно, подавляя истошный крик стоящий в горле снежным комом. В голове ни одной связной мысли, кроет куда-то, несёт и будто грозой ударяют по затылку до смерти отпиздив при этом ногами по голому телу, оставляя багровые синяки следом за собой.

Внутри, будто канистру разлили подожгли до ожогов.

***

Пол качается под ногами, музыка долбит в затылок и по ушам, ещё немного и кажется начнут истекать кровью от невыносимости. Освещение выкалывает глаза будто проволокой, те безбожно слезятся без того. Мысли оглушаются на пары минут и кажется так даже легче, хочется отключится и тело как-то чересчур болезненно ноет, отдавая до конечностей. Кислорода нет толком в клубе, словно его сжали, так блять и до гипоксии недалеко.

– Неважно выглядишь. Присядешь может? Случится что вдруг.

У Роберта срывается голос, почти перекрывая басы музыки, пока Вик обрабатывает слова в голове, непонятливо кивая и шагая куда-то в сторону, отмахиваясь, мол, пойдёт всё. Силы исчерпались и тратить на бесполезную болтовню после сегодняшнего утра с Марией не хочется, которая кстати очень невъебически в тему тут стоит, полируя бокалы. Виктория грубо пихает как бы невзначай и не видя боком.

В глазах ледяное сумасшествие, разнесшееся точно вихрь по жилам. Действуют не наркотики, жизнь. Она же буквально блять ставит подножки на каждом шагу и притаившись за переулком больно бьет с ноги в живот, да и какого черта? Отчего-то автоматически сжимается кулак от заново нарастающего темпа мыслей, обсасывающих вечно излюбленные темы несправедливости и своей никчемности. Ногти впиваются сильнее в нежную кожу и бьют, что есть силы в стену, неприятно.

Ещё раз.

Цель, раздробить костяшки и перенять боль с одного места на другое, как рычаг со словом выключить. Пусть ноет лучше где-то там, нежели растекаясь по ребрам и глубже до сердца, если от того что-то, разумеется, осталось, кроме названия и формы.

– Я не эксперт, но думаю это не поможет.

– Сегодня день раздачи блядских советов?

– Ай, это было грубо.

Едва знакомый бархатный голос за спиной, заставляет блондинку обернуться и приподнять брови в изумлении.
Таращится, даже протирает глаза, полагая, что последствие сегодняшней дозы. Мало ли?

Ангельская улыбка растягивается на безупречном лице парня, уголки губ как-то непроизвольно подёргиваются и весь мир готовится обрушится в неизведанную доныне пропасть, словно карточный домик, обуянный иллюзией и ей же снесенный в пух и прах. Стреляет своими распрекрасными глазами, а в них сверкает жизнь, надо же? Маска злой неприступной королевы ещё немного и падает на пол, разбивается в острые осколки.

– Ты?

– Я.

– Дамиано.

Он цедит это со сладчайшей улыбкой, кривит шуточно губы, а внутри Вик бутоны распустились и птички почему-то щебечут.
Не влюбилась, но приятно удивлена, будем считать так.

– Я ведь говорил, что наша история ещё не закончилась.

– Имей совесть, последняя наша встреча была пару месяцев назад, может у меня и есть проблемы с памятью, но не настолько.

Цедит ехидно, и тут же уже толкает в плечо, подозрительно щурясь.

– Наша встреча подарок судьбы, Вик.

– Наша встреча, Дами - работа твоего папаши, но засчитано, молодец.

– Права. Но это опошленное гнилое местечко не вяжется с твоим милым личиком.

Никогда ей хотелось так позорно заплакать и одновременно засмеяться, что есть силы, пока слёзы вновь не брызнут из глаз волной, что снесет здесь просто всё к ебеням.

Тык.

Легкое касание носика Вик, до ужаса невинное и милое, что та покрывается пунцовыми пятнами, точно маленькая девочка.

В этот момент почему-то казалось возможным всё.

Ничего не имело чётких границ, оторванная реальность, как кусочек одного собранного полностью пазла и взгляды, которые искрятся пёстрыми цветами, переливаясь и летая по всему пространству. Дамиано смотрит не моргая почти, зрачки расширены до предела, ловя каждую малейшую эмоцию и рассыпаясь в небытие бездонных глаз.
Его же чёрные - напоминавшие дыры, затягивают в омут грешных мыслей, что можно пойти и сразу же исповедоваться.

– Наверное, Роберт гоняет туда-сюда, глазки твои красивые, но пиздецки красные.

Не высыпается.

Немного чудесной магии в порошке и пара клиентов, которые пытаются изнасиловать порядка пары раз в неделю - вуаля, будет такой же результат. Но знать это ему необязательно, точнее совсем ненужно, лишь полумёртвый кивок послужит дряблым ответом на вопрос.

– Может пойдём выпьем, за мой счёт? Могу даже чаевые оставить. Оплатишь натурой.

Дамиано играет бровями в шутку, бурчит всякое с разными оттенками пошлости и смеётся, как тогда, запрокидывая голову.
Вик теряется, за каждой шуткой, случайно промелькнувшей и ничего не значащей для него, скрывается целая глыба дерьма; задевает как крючок некоторые и изнутри неприятно выворачивает. Словно нож между ребер воткнули. Ржавый, проворачивают его медленно, крутят туда-сюда, точно пытаются что-то там разглядеть и нажать на слабое место. Затем резко вытащить.

– Лучше так не шути.

– Ладно.

– Впрочем, вряд ли Роберт этому предложению обрадуется. Сегодня моя смена. Да и я не самая надежная компания.

– Не согласится, так пошёл к черту - думаешь меня его мнение сильно колышет?

Давид младший смеется, как журчит ручеек. Кажется, даже взгляд от восторга сияет и проясняется, точно небо после непогоды.

— Уговорил.

— Тогда я весь в твоём распоряжении, миледи. Ты со мной?