- Я удивлен, что она тебе поверила, - хмыкнул Мирон, присев напротив. - В принципе, это против прописанных в уставе, которым можно подтереться, правил, но... Какая, по сути, разница? Мы подплываем, поэтому одевайся.

- Ты не будешь давать мне пизды за это все? - прямо спросила Арина, подтягивая к себе верх от купальника.

- А смысл? - усмехнулся мужчина. - Адекватный человек все равно тебе не поверит, как и кому-то из нас, поэтому, мягко говоря, поебать.

- По-моему, мне очень повезло с наставником, - вздохнула девушка, медленно поднимаясь с полотенца.

- До тебя это дошло только после часа на яхте? - вздернул бровь Федоров. - Весьма заторможенный мыслительный процесс, смею заметить. Тормозной жидкости бахнула?

- Ты всегда смешиваешь лексикон гопника с манерой изъясняться, словно аристократ, который отпыривает мизинец, когда пьет чай?

- Не, ты реально навернула литрушку, - рассмеялся Янович, - Или на тебя только сейчас снизошло прозрение?

- Перестань язвить, пожалуйста, - вздохнула Малокровная. - Я просто пытаюсь понять что и к чему.

- У меня один вопрос, ответ на который я бы хотел получить в течении дня, - серьезно проговорил он. - Зачем ты давишь в себе способности? Нет, мне проебом, какие они, хоть цветочки выращивать, насколько они сильные и так далее. Зачем ты их подавляешь?

- Ты когда-то чувствовал в себе силу, способную причинить боль твоим близким?

- Бля, ты серьезно? - закатил глаза Мирон. - Выключи в себе актрису мыльной оперы с вечной трагедией по поводу её отличия от других, - мужчина вздохнул. - Моя сила, если это можно так назвать, уничтожила многих дорогих и не очень мне людей, поэтому, блять, я уже об этом даже не задумываюсь. О горе других, о тоске родственников убитого мной, потому что знаю: это можно пережить.

Федоров все еще шатается по городам, нервирует мир, воздвигает свой Карфаген, который, в итоге, все равно сгорит, ведь в один прекрасный день, в очередной раз выползая из бара пьяный даже уже не мясо, и, падая лицом в канаву, увидел всю грязь окружающего его мира, на который он раньше, в силу своего высокомерия, не обращал внимания. Голодные дети, дешевые девушки, полумертвые бездомные, надменные ничего не достигшие парни и он, жалкий и бухой, в слякоти с ног до головы, в дорогом фраке покойного отца и острыми клыками, что жаждут крови. Трудно понять, что из этого всего страшнее и ужаснее. Тогда Мирон встал на ноги и, отряхнувшись, а, по факту, просто размазав грязь по одежде, шатаясь, поплелся к своей карете.

- Я увидел обратную сторону общества, от которой меня записали в фамильной усадьбе Федоровых, - пожал плечами мужчина, - А потом и пытались скрыть в вампирской тусе,  заставляя поверить, что в мире все охуенно, пока я не упал еблом в слякоть.

Кому-то грязь мешает что-то видеть, а ему, напротив, открыла глаза, что он, какую бы фамилию ни носил, из какого бы рода ни был, ничем не лучше тех высокомерных ничтожеств, которые окучивали и без того доступных дам.

- За внешними изменениями последовали внутренние, - усмехнулся Федоров. - Только, знаешь, чтобы найти свое место пришлось потерять все нужное и дорогое, поэтому я и забрал тебя к себе. В роскоши не так трудно переживать это все. Я-то тоже не всегда жил так.

Просто обстоятельства сложились таким образом - Мирон даже был этому в какой-то степени рад - только видеть, как гроб за гробом уходит навсегда под землю, все же, оказалось сложнее, чем молодой повеса мог предположить. Труднее всего было отпускать младшую сестру, которая еще неделю назад рассказывала, что ее жених невероятно обходительный, и им обязательно стоит познакомиться, когда мужчина заканчивал письмо на французском какой-то даме, обещая вызвать возлюбленного Катерины на дуэль, если он каким-то образом ее обидит.

- Поэтому, да, Арин, я отличаюсь. Возможно, так будет понятнее, но я для людей - палачи, которые приводят составленный ими приговор в действие, - Федоров хмыкнул, усмехнувшись. - И я очень не хочу, чтобы ты стала такой же, правда, но, желая этого, я поступаю, как и мои родители и наставники. Ты - другая для человечества. Ты просто видишь и можешь чуть больше, чем все. И я существую для того, чтобы помогать тебе понять все и научиться пользоваться всем, что у тебя есть, защищать тебя от нежелательных конфликт и личностей и... Наверное, дико слышать это от меня, но еще чтобы любить.

Его любовь - это отвратительно, потому что за триста с лишним лет его научили всему - никто не объяснил, как нужно выражать свои чувства, поэтому мужчина часто молчит, не умеет красиво говорить "ты мне нужна", "я тебя люблю", "я без тебя не могу": Мирон просто не умеет.

- Тебе не обязательно это говорить, - выдохнула Арина, завязав купальник. - Тебе не стоит повторять это каждый раз, когда я веду себя, как последняя дура, которая просто не ценит и воспринимает все происходящее, как должное. Прости. Ты сам знаешь, что это все тяжело...

- Знаю, - кивнул мужчина, обняв ее, - Поэтому все еще не убил тебя.

- А вот это было лишнее, - рассмеялась девушка.

- Зато это правда, - пожал плечами Федоров, - А к ней стоит привыкать, какой бы ужасной она не была, к сожалению.

- Почему?

- Потому что теперь, среди сладкой лжи, которой тебя постарается напичкать Совет, тебе придется искать истину, - сказал Янович. - Мне-то уже смешно за этим наблюдать, а тебе придется свыкнуться с необходимостью копаться в дерьме.

- Фу, - фыркнула брюнетка.

- Повторюсь, мы далеко не в сказке. И никогда в ней не будем. По крайней мере, не в этой жизни.